Дин Кунц - Мистериум [litres]

Правая ладонь Шекета лежала на голове Вуди. На его лице.

Меган сжала пистолет в обеих руках, как ее учили. Она целилась Шекету в лицо – единственную видимую его часть, поскольку он сидел на корточках по другую сторону кровати. Но бьющееся сердце вызывало дрожь в руках, чего с ней никогда не случалось в тире. От нее до Шекета было двадцать с лишним футов. Даже в тире, когда стоишь спокойно, стрелять в голову мишени всегда труднее, чем в грудь.

– Мамочка хочет застрелить человека, который стоит сто миллионов долларов, – сказал Шекет. – Твоя мамочка не знает своего счастья, но скоро узнает.

– Что ты с ним сделал? – выкрикнула Меган.

Шекет хищно улыбнулся.

– Всего лишь дотронулся до него. Маленького дурачка это травмирует. Он весь одеревенел и даже окаменел. Не любит, когда его трогают такие, как я.

Шекет продолжал водить ладонью по лицу Вуди.

– Отойди от него, – потребовала Меган.

– Ему не нравится, когда я его трогаю, – повторил Шекет, игнорируя ее требование. – Этот маленький паршивец – большой сноб, как и его мамочка. Мамочка Меган думает, что она лучше других. Даже человек, стоящий сто миллионов долларов, недостоин к ней прикасаться. Он для нее недостаточно хорош.

Меган рискнула приблизиться на шаг, затем сделала еще один. Но прицел все время смещался. Стук сердца перекрывал шум ветра за окнами. Даже в свои «параноидальные» дни, когда она только-только переехала сюда и мысленно проигрывала сотни сценариев, в которых только пистолет мог спасти ее и Вуди, она не предвидела подобной ситуации. Ей и в голову не приходило, что ее сын может оказаться между нею и источником угрозы и потому стрелять будет очень опасно.

– Я вызвала полицию, – солгала она.

– Если так, тем хуже для тебя. Это была бы большая ошибка. Хотя мы все делаем ошибки. Согласна? Вот и я сделал ошибку, когда оставил пистолет у тебя в кухне, где я лакомился сиськами той горячей суки. – Он усмехнулся и покачал головой. – Нет, не ими. Это был всего лишь стейк. Там, в твоей кухне, я ел стейк. Никакого сравнения с сиськами Джастин.

Может, Шекет явился сюда под наркотой, но его поведение неоспоримо свидетельствовало о безумии. Лицевые мышцы перестали ему подчиняться и не складывались в соответствующее выражение лица. Оно постоянно дергалось, гримасничало, щурилось, криво улыбалось и хмурилось.

Его нарастающая непредсказуемость и признание в каннибализме только усилили страх Меган. Ей сдавило грудь. Дыхание стало судорожным.

– Если бы ты действительно вызвала полицию, это плохо кончилось бы для всех. Но врунья из тебя никудышная. Я чувствую запах твоего вранья столь же отчетливо, как и аромат твоей дырочки между ног. А теперь позволь рассказать, что будет дальше. Я же намерен осуществить свои фантазии. Ты и я, как это и должно было быть. Ты знаешь, где находится моя правая рука?

– Отойди от него!

– Ты знаешь, где находится моя правая рука? – закричал Шекет, и его глаза как-то странно блеснули.

– На лице моего сына, – ответила Меган.

– Но ты не видишь, где именно. Твой дебил лежит с закрытыми глазами. Мой большой палец касается его правого века, а указательный – левого. Меган, тебе хватает воображения это представить? Я могу вдавить свои пальцы посильнее и поглубже, и через пару секунд он лишится глаз. Тогда он будет немым, слепым, тупым и трижды бесполезным. – Левая рука Шекета легла на затылок Вуди, чтобы не дать тому вывернуться. – Хочешь, чтобы я выдавил ему глаза, или предпочтешь остаться там, где стоишь, и обсудить варианты?

– Гнусный подонок. Если сделаешь ему больно, тебе не жить.

– Ах, Меган, Меган, Меган. Ты не в том положении, чтобы мне грубить. Хотя бы раз сойди со своей лошадки высокомерия.

Меган не отваживалась подойти еще на шаг. Она по-прежнему не стреляла. В ушах шумело от бешеного прилива крови.

– Меган, ты хочешь выстрелить? Так стреляй, не стесняйся. – Он думал, что ее пистолет не заряжен. Если она выстрелит и промахнется, Шекет ослепит Вуди. – Тебе везет по жизни? – спросил он.

– Нет.

– Ты по-прежнему думаешь, будто ты лучше меня?

– Я никогда не говорила, что я лучше тебя.

– Но ты так думала. Не ври мне. Я чую запах твоего вранья. Будь со мной правдивой, иначе за вранье расплатится твой дурковатый отпрыск.

– Хорошо. Да, я думала, что я лучше тебя.

– Вот так. А ведь я уже давно гощу в твоем уютном домике. Весь вечер. Я делал все, что хотел, а ты даже не догадывалась. Ну как, ты по-прежнему думаешь, что ты лучше и умнее меня?

– Нет.

– Скажи об этом.

– Я не думаю, что лучше тебя. Или умнее.

– Надеюсь, ты говоришь правду. Ради твоего дурачка я надеюсь, что ты мне не врешь. А еще я надеюсь, что ты усвоила урок и смирила гордыню. Я чувствую, как под веками движутся его глаза. Как у спящего, когда он видит сны. Быстрые движения глаз. Мне нужно, чтобы ты исполнила три моих требования. Меган, ты меня слышишь?

– Да, я тебя слышу.

– Первое. Я хочу, чтобы ты отложила пистолет. Второе. Я хочу, чтобы ты сняла с себя всю одежду. И третье: я хочу, чтобы ты легла на кровать и раздвинула для меня свои длинные красивые ножки.

– Здесь?

– Разумеется, здесь. Беспокоишься, что это дурно подействует на твоего малыша? – На лице Шекета вновь появилась подростковая ухмылка. – Твой дурачок даже не поймет, чем мы занимаемся. Будет себе лежать, посасывая палец, пока мы будем делать другого малыша, получше и посмышленее. Нового ребенка для нового грядущего мира.

– Не делай ему больно.

– А ты не вынуждай меня делать больно этому маленькому отродью Джейсона. Меган, ты понимаешь, с каким удовольствием я бы над ним поиздевался?

– Думаю, что да.

– Ради тебя… только ради тебя я не сделаю больно маленькому придурку. Мы с тобой здесь и сейчас заключим сделку. Ты не настолько умна, как тебе казалось. Ты думаешь, будто кое-что знаешь, но ты этого не знаешь.

Вероятно, Шекет намекал, что она не знает о патронах, вынутых им из ее пистолета. Он дразнил Меган. Он хотел, чтобы она нажала на курок, хотел насладиться ее растерянностью и отчаянием, когда пистолет просто щелкнет.

– Куда мне положить пистолет? – спросила она.

– На кровать. Предупреждаю, Меган: будь предельно осторожна. Вздумаешь устроить какой-нибудь трюк, убедишься, как это плохо скажется на тебе и на нем. Твоя уловка кончится ничем, а я лишу твоего сыночка глаз, и груз вины за его слепоту ляжет на тебя до конца твоих дней.

Момент настал. Вуди был его щитом, даже если Шекет и считал, что ему не нужны никакие щиты. Он обладал звериной хитростью. Ближайшая минута – ее единственный шанс для выстрела.

Приблизившись к Шекету, она не опустила пистолет, рассчитывая, что этот мерзавец и здесь захочет ее подразнить и приподнимется, чуть отодвинув свою голову от Вуди.