Алма Катсу - Голод [litres]

– А помните, как быстро Люку Хэллорану сделалось худо? – заговорила Левина Мерфи, закутанная поверх шубы в шаль, и обвела взглядом всех вокруг, будто изо всех сил стараясь убедить собравшихся в своей правоте. – Помните, в какой его жар бросило? И вел он себя так чудно, будто горячкой нервической болен.

Из груди Элизабет Грейвс вырвался стон.

– По-вашему, у моего Уильяма с Элеонорой чахотка?

– Нет, чахотка так быстро человека не одолевает, – покачав головой, заверила ее Элиза Уильямс. – Я в Тэйлорсвилле за чахоточными ухаживала, видела. Она набирает силу со временем, мало-помалу. Совсем не так.

Стэнтон вспомнил Хэллорана в последние дни жизни – лихорадочный блеск в глазах, и как он чушь нес, если к нему кто пристанет, и как напал на Тамсен… Знакомых, больных чахоткой, у него никогда не бывало, однако в голову сразу пришли мысли об эпидемии, свидетелем коей он стал в Массачусетсе еще мальчишкой. По всему городу, будто разнесенная ветром, вспыхнула черная оспа, и, кажется, первыми от нее умирали именно дети – дети, подростки, старики, самые слабые…

Да, дело, похоже, ясное. Возможно, это безумие заразно – гнездится в теле, прячась внутри, и легче легкого передается другим.

Скверные новости. Даже не просто скверные: хуже в сложившихся обстоятельствах не придумаешь. Сообщать обо всем этом спутникам не хотелось отчаянно, но…

Неохотно выступив на середину круга, Стэнтон откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание.

– Думаю, нужно проверить, что общего у всех заболевших. Вот, скажем, все ли они вчера ели мясо той самой коровы?

Разговоры стихли. Сошедшиеся уставились друг на друга, подняли брови, будто бы вспоминая, кто из них соблазнился вчерашним пиршеством. Многие побледнели как полотно.

– А ведь верно, – пролепетала Элизабет Грейвс, встревоженно прикрыв рот ладонью. – И Уильям мой, и Элеонора эту говядину ели. И возчик тоже, я видела.

– Выходит, мы все теперь захвораем?! – воскликнул Бейлис, едва не сорвавшись на визг.

Стэнтон, прося внимания, поднял руки над головой.

– Все может быть. Но паниковать рано. Давайте посмотрим, что будет дальше. Может, тому, что заболели немногие, есть объяснение. Может, болезнь поражает не всех до единого.

Серые глаза Мэри Грейвс потемнели, омрачились тревогой, и Стэнтон понимал, в чем причина. Накануне родители Мэри заставили угоститься говядиной всех ее братьев и сестер – когда, дескать, им еще доведется отведать свежего мяса? Всю причитающуюся их семье долю отдали детям. Сам Стэнтон опасности избежал, так как Мэри поделилась с ним подозрениями, а он, слава богу, ее послушался.

– Так вы говорите, корова была заразна? – побледнев, ахнула Левина Мерфи: никто из ее семьи пиршества не пропустил. – А с виду казалась совсем здоровой… если ран не считать.

Да, те самые жуткие раны…

Стэнтон повернулся к Левине.

– Может, в них, в ранах-то все и дело. Возможно, неизвестный зверь, напавший на корову, был заражен, и…

– Да волк ее порвал, волк, – вклинился в разговор Бейлис Уильямс, высказав общее мнение вслух. – Кто еще мог на нее напасть?

– Волк, либо медведь, – согласился Стэнтон. – Возможно, идущие за нами звери больны.

С этим он указал в сторону темного леса, окружавшего лагерь. Все повернулись к опушке.

Не понимал он одного: отчего зараза берет свое так быстро, каким образом одолевает жертву в считаные часы. Казалось, быстрее всего хворь поражает молодых, словно питаясь теми, кто сильнее и крепче телом. Проклятье, отчего с ними нет Эдвина Брайанта? Как кстати оказались бы сейчас его познания в медицине! Однако Брайанта нет, и тут уж ничего не попишешь: о неведомой хвори остается только гадать.

Пройдясь перед собравшимися из стороны в сторону, Стэнтон еще раз указал на опушку леса.

– Если мы не хотим, чтоб караулящие нас твари являлись сюда за коровами каждую ночь, принося с собою вот эту заразу , пора что-то делать.

Услышав его, Патрик Брин, с головой погруженный в тревоги, поднял взгляд.

– Что предлагаете? Коровы нам еще могут понадобиться, чтоб до конца зимы дотянуть.

Стэнтон вновь повернулся к собравшимся.

– Коров я предлагаю зарезать. Сегодня же. А туши для сохранности в снег закопать. Так оно проще, чем двадцать голов живьем устеречь, – ответил он. – Скот ваш, мистер Брин, значит, вам и решать. Не сделав этого, мы рискуем потерять всех коров одну за другой, скормить их лесному зверью без всякой для себя пользы. Что скажете?

Все взгляды устремились на Брина. Рослый, дородный, в меховой шубе и с медвежьей шкурой на плечах он казался настоящим гигантом. Брин оглянулся на жену, Пегги. Глаза ее покраснели от слез. Закусив губу, Пегги едва заметно кивнула.

– Ладно. Как вы говорите, так и сделаем. Ради блага всей партии.

Вскоре все взрослые мужчины собрались у озера, прихватив с собою ножи, топоры и веревки. Труд оказался нелегким, изнурительным, уже через час все перемазались кровью по локоть. От крови слипались волосы; топорища и рукояти ножей выскальзывали из рук. Дюжина костлявых ободранных туш свисала с деревьев, истекая горячей кровью, мешавшейся с талым снегом, от пара, клубившегося над землей, веяло теплом, сытостью.

Мясо пришлось сложить поленницей, будто дрова, и заморозить в снегу неподалеку, чтоб Патрик Брин без труда мог за ним приглядеть, но и не слишком близко, чтобы не приманить зараженных волков (если это действительно волки) прямо к себе на порог.

Стэнтон помогал остальным обкладывать туши снегом и льдом. Мяса вышло много, невероятно много, однако партии из шестидесяти человек, доведись им здесь зимовать, этим не прокормиться.

Оставалось только молиться, чтоб до зимовки дело не дошло.

Тут Стэнтону вспомнился узкий горный перевал, которым он проезжал всего несколько недель назад. При хорошей погоде оттуда до ранчо Джонсона всего две недели пути, только в таких условиях путь этот слишком опасен. Землю укрыли обманчиво ровные, однако очень глубокие снежные заносы. По такому снегу обозу, ясное дело, даже до перевала не дотянуть.

Мальчишек отправили отыскать под снегом побольше хвороста, а Стэнтон, Уильям Эдди и Джей Фосдик, муж сестры Мэри, Сары, принялись свежевать очередную корову. Сзади, с берега озера, доносился мерный, глухой звон металла о кость… и вдруг на берегу закричали.

Перебранка звучала все громче, и вскоре к ругани прибавился шум потасовки.

Отложив нож, Стэнтон смешался с толпой остальных, волной, точно муравьи, устремившихся к берегу. Протолкавшись вперед, он увидел дерущихся, Ноэ Джеймса и Ландрума Мерфи. Мальчишки… обоим не исполнилось еще и семнадцати.

– Что здесь у вас? – спросил Стэнтон, вклинившись между драчунами.