Наньпай Саншу - Свиток 1. Дворец семи звезд вана Лу [ЛП]

Третий дядя сказал:

— Да, что бы он ни говорил, не верь этому. А теперь постарайся найти что-нибудь рядом, что позволит отогнать злого духа.

В это время Толстяк поднял голову и взглянул на меня. Его глаза показались мне очень странными, как будто он был очень обижен. Хотя я не мог поверить в половину того, что услышал от дяди, но решил последовать его совету. Мои руки нащупали пояс от доспехов, к которому были прикреплены ножны меча. Я знаю, что древние на своих доспехах и оружии часто вырезали защитные заклинания от злых духов.

Хотя иероглифы на поясе были почти совсем стерты, я все равно распознал язык царства Лу. Действительно ли это тело принадлежало вану Лу Шан? А рядом его жена? Мысли мои не мешали внимательно осматривать пояс: хотя большую часть иероглифов было не разобрать, но золотая надпись «Инси баоди [73] 阴西宝帝 дословно «Инь Запад драгоценный император». Полагаю, Инь — это обращение к злому духу, запад по фэн-шуй символизирует благотворную энергию Ци, а под драгоценностью императора может подразумеваться жемчужина мудрости. Таким образом, это заклинание отпугивает злого духа угрозой направить на него сбалансированную мудрым заклинателем энергию Ци, что его уничтожит или лишит сил. » хорошо сохранилась. Заклинание подавления злых духов. Я был вне себя от радости.

В этот момент я вспомнил еще кое о чем и спросил дядю:

— Скажи, как ты нас видишь? Нефритовая плита совсем не прозрачная.

— Не знаю, — ответил третий дядя, — но снизу мне все хорошо видно, как сквозь прозрачное стекло. Когда я подошел, то увидел, что ты собираешься забрать ключ у мертвой женщины. Я просто поспешил тебя остановить. К счастью, ты меня услышал, иначе быть беде.

Меня этот ответ еще больше озадачил. Сердцем чувствовал: что-то не так. Нефритовое ложе очень толстое, да еще два тела вплотную друг к другу. И лунный свет совсем не яркий. Какой бы прозрачной ни была плита, невозможно увидеть, что происходит над телами.

Я снова посмотрел на Толстяка: он все еще внимательно изучал ключ. В этом тоже было что-то странное. Я уже достаточно познакомился с его характером. Даже если он и не понимал ханчжоуского диалекта, на котором я говорю, он все равно давно бы уже перебил нас. Просто невозможно представить, чтобы он вот так долго таращился на зажатый в руке ключ.

Я слез с нефритового ложа и похлопал Толстяка по плечу. Просто хотел проверить его, но не ожидал такой резкой реакции. Он моментально разозлился и заорал:

— Скотина, ты, оказывается, блядь, врал мне!

Он поднял короткий меч и попытался меня ударить. Я перепугался, отскочил назад на несколько шагов, и тоже заорал:

— Ты что творишь?

Его глаза налились кровью, не слушая моих слов, он бросился вперед, стараясь достать меня клинком, все его движения были быстрые и четкие. Если я не убегу, он легко меня убьет. Я развернулся и побежал вниз, по каменным ступеням. Толстяк закричал:

— Беги-беги, не уйдешь! — и бросился следом, скрежеща зубами, словно я убил его отца.

Я в отчаянии бежал прочь от нефритового ложа. Толстяк, хоть и выглядел крупным, но бегал быстро. Каменная тропа была очень короткой — довольно быстро я достиг алтаря у стены, проход за ним был засыпан землей, а вокруг змеились лианы. Если наступлю, то снова придется висеть сосиской на дереве. И тем не менее я сомневался, что он — злой дух. Да, он пытается убить меня, но не слышал, чтобы духи для этого клинки использовали.

Бежать больше было некуда. Я притормозил и закрепил пояс на руке, как кнут. Толстяк бросился вперед, я укусил его за руку — а про себя подумал, что я первый человек в мире, который рискнул укусить нежить. Он закричал от боли и выронил меч, а я отбросил его подальше.

Но удачный момент для нападения я упустил. Толстяк прижал меня к земле и прорычал:

— Я тебя, блядь, задушу! — и неожиданно сдавил мне шею. В отчаянии я захлестнуть его шею поясом, а про себя подумал, что раз ты жесток, то и я буду плохим... Вот дерьмо, еще и с тобой драться!

Я затягивал пояс вокруг его шеи, он все сильнее сдавливал мне горло. Мы боролись из последних сил, стремясь удавить противника прежде, чем задохнуться самому. Толстяк не разжимал рук, мой язык уже распух и не помещался во рту. Но я не обращал внимание на свое состояние и тоже добавил усилий. К сожалению, древние вещи часто только кажутся хорошо сохранившимся. В какой-то момент Толстяк напряг шею — и пояс порвался. Сам ремень был сделан из воловьей кожи, а на нем были закреплены тонкие бронзовые пластинки. Когда кожа лопнула, эти пластинки попадали мне на лицо. Одна из них, с выгравированным заклинанием, упала мне в рот. Я почувствовал струю едкой, вяжущей жидкости, которая мгновенно потекла мне в горло, и вспомнил, что пластинка была на мертвеце. От омерзения я резко поперхнулся и вдруг почувствовал, как в глазах потемнело, словно я упал в черный туман. Я растерялся, неужели Толстяк так быстро меня задушил? Чувствовал только, что горечь во рту становится все сильнее, а обстановка вокруг меня постепенно кажется все более четкой и реальной. Внезапно я очнулся — и обнаружил, что все еще нахожусь на нефритовом ложе. Я все еще был в объятиях покойницы, а Толстяк душил меня там — и глаза его светились зеленым светом. И ключ все еще был во рту мертвой девушки. Бред да и только!

Только тогда до меня дошло — все, что только что происходило, было иллюзией!

Я повернул голову и посмотрел на жертву зеленоглазой лисы. Маска все еще лежала на земле, а глаза повернулись в мою сторону и снова смотрели в упор. Мое сердце нехорошо толкнулось в ребра. Сказал же мне Толстяк — не смотреть! Эти странные глаза были невероятно злые, а Толстяк оказался так силен: даже если я приду в себя, он все равно меня задушит. Я пошевелил языком и понял, что пластина во рту почти растворилась. И тут мой взгляд упал на пурпурно-золотую шкатулку в руках лиса. Я особенно ни о чем не думал, когда протянул руку, схватил драгоценность и поднес к голове Толстяка.

Он окончательно рассвирепел, рычал и сжимал руки на моей шее. Мысленно я сказал себе: «Он хочет задушить тебя нахрен, ты хочешь, чтобы тебе сломали шею?». Я собрал волю в кулак, и тогда вдруг нахлынула жажда убийства. Толстяк внушал страх, мы одинаково пылали решимостью, а вот силы у нас были разные. И вот тогда я ударил его шкатулкой, он закатил глаза и свалился рядом со мной. Я упал навзничь, чувствуя, что могу свободно дышать, закашлялся и сплюнул кровь.

В этот момент я снова посмотрел на лисью жертву. Глаза его расширились — и мой разум снова начал путаться. В спешке я не задумывался о том, что будет чувствовать Толстяк, если очнется — просто толкнул его на труп. Он мужик крупный, запросто придавил мертвеца. И тут же странное чувство нереальности исчезло.