Ярослав Кудлач - Последняя фреска [litres]

Вёльффлин запнулся, а потом, решившись, выпалил:

– Чума!

Отец Иеронимус перекрестился и забормотал молитву, а епископ мягко спросил:

– Вы не могли ошибиться?

– Увы, нет. Все признаки налицо. Юноша бредит, у него жар. Кашляет кровью, хрипит, а главное – в подмышках и ещё вот тут…

– Ясно, – прервал его фон Веннинген. – Что вы собираетесь предпринять?

– Что тут предпримешь, – вздохнул фармацевт. – Молодой человек обречён. Но страшнее всего, что болезнь долго оставалась незамеченной. А значит, городу грозит гибель. Чёрная смерть расползается быстро. Через неделю или две моровая язва охватит весь Базель.

– Господи всемилостивый, не оставь нас! – взмолился доминиканец. – Что делать?

– Бежать! – ответил профессор медицины. – В горы! В Шварцвальд! Подальше от людей и чумного города!

– Надо оповестить всех! – вскочил отец Иеронимус.

– Сядьте! – раздался железный голос его преосвященства, и священник упал на стул. – У вас есть дело, им и занимайтесь.

– Но, ваше преосвященство, – попытался возразить Вёльффлин, – если скрыть правду, жертв будет ещё больше…

– А правда сама распространится, – оскалился епископ базельский. – Вы же сказали советнику Риффу, что случилось с его сыном? Завтра весь город будет гудеть, как колокол. Нельзя паниковать. У нас с вами иные цели.

– Цели? – пробормотал профессор. – Спасаться надо, вот наши цели…

– Ни один человек не покинет Базель, – твёрдо заявил епископ. – Сами говорите, у нас есть несколько дней.

– Потом будет поздно!

– Не будет никакого «потом». Настало время претворить в жизнь наш замысел. И поможет в этом неожиданный враг – чума!

Епископ поднялся с кресла. Глаза его метали молнии.

– Идите к себе, отец Иеронимус. Будьте готовы. Скоро я вновь позову вас. Не смейте никому говорить о чуме! Ступайте!

Монах прильнул к указующему персту и покинул зал, а фон Веннинген обернулся к Вёльффлину:

– Пора, мой друг. Завтра мы начинаем.

Профессор побледнел.

– Ваше преосвященство, – проговорил он сипло. – Как же так?

– Вы усомнились? Или не готовы?

– Нет-нет, всё приготовлено: и травы, и зеркало… Но…

– Что?

– Я боюсь.

– Бессмертие страшнее чумы?

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Знаю. Но выбора у нас нет, – сказал епископ, покосившись на стол.

Вёльффлин проследил за его взглядом и содрогнулся. На столе лежал Договор. Подпись профессора медицины Вернера Вёльффлина красовалась на нём, нерушимая, подобная оковам, ключ от которых расплавлен в кузнечном горне.

Если спросить у первого встречного, какое изобретение он считает самым важным, то по разнообразным ответам можно написать небольшое психологическое исследование. Одни назовут компьютер и атомную энергию, другие вспомнят о применении пара и электричестве, а для кого-то умение запечатлеть движущиеся картинки покажется наиглавнейшей вехой прогресса. Мы услышим сотни рассказов об открытиях во всех областях знаний, но никто не упомянет о таком удивительном изобретении, как… маска. Нам никогда не узнать, кто был загадочный человек, первым догадавшийся не просто спрятать лицо, а сменить самого себя.

Мы вынуждены носить маску собственного лица, заставляем её гримасничать, улыбаться, делать равнодушную мину, выражать восторг… Вся наша жизнь – сплошная маска. Вот почему на интернетных форумах люди сбрасывают маски, надевают подлинные лица и превращаются в эльфов, зверей, чудовищ, королей, роботов… Аватарки в Сети – подлинные сущности человека. И лишь раз в году маски законно заменяют лица и шествуют по улицам с барабанным треском и визгом флейт. Ночь в конце февраля и следующие за ней три дня превращают Базель в скопище оскаленных физиономий, звериных морд и шутовских нарядов. Маски маршируют по ошалевшему городу, хвастливо демонстрируя зубастые рты и задранные к небу носы. Город, оглушённый музыкой, закиданный конфетти, не выспавшийся, бесится, выпивает и проливает озёра пива, швыряется апельсинами – трое суток подряд! Городские клики – карнавальные кружки, где могут состоять только коренные базельцы, – весь год готовятся к шествию, разучивают старинные марши, шьют фантастические костюмы, чтобы на три дня завладеть городом. А потом наступает похмелье. Дворники выметают сугробы конфетти, собирают давленные апельсины и пивные банки. Степенные граждане разъезжаются по бюро, домохозяйки расходятся по домам, студенты садятся за столы лекционных залов… Всё это будет, но… потом. А сегодня пятница. И все базельцы живут одной мыслью: в понедельник. В понедельник. В понедельник.

Магдалену грядущее буйство масок не очень волновало. Разумеется, раз в году она стремилась в центр, чтобы дождаться момента, когда в четыре часа утра по всему городу выключится электричество, взревёт экзальтированная толпа и под свет факелов зашагают по мостовым пёстрые клики. Она и сейчас с удовольствием насладилась бы магическим зрелищем, но все прелести маскарада тускнели перед доселе неиспытанным чувством… Посторонний наблюдатель сделал бы простой вывод: девушка влюбилась. Но сама Магда думала о Винсе не как о возлюбленном. Просто рядом с этим почти чужим человеком она чувствовала себя легко и спокойно. Красный знак СТОП казался прочно забытым.

У старого моста не было ни одного прохожего. Неудивительно, сказала себе Магдалена, в такую погоду только ненормальные вроде меня станут бродить по городу. Сейчас хорошо сидеть дома за кружкой глинтвейна, смотреть глупое ток-шоу по телевизору и чувствовать себя счастливым, не сознавая, что это лишь суррогат, подделка. По-настоящему счастлив тот, кто под мокрым снегом спешит на встречу… Кстати, о встрече: уже начало двенадцатого. Куда вы запропастились, герр Фишер?

Магда прошлась, заглядывая в близлежащие улицы, но увидела лишь нескольких прохожих, прятавших лица под зонтиками. Она втянула кисти рук в рукава и поёжилась, вспомнив последние приключения. Василиск… Если предположить, что девушка галлюцинировала, то почему о дружбе рыцаря со змеем? Ведь она видела, как дракон и победитель обменялись взглядами, словно старые знакомые. Тьфу! Можно подумать, это случилось в действительности! Нет никакого дракона, нет и василиска. Стоит себе бронзовая статуя Георгия Победоносца. Некрасивая, надо признать, ну и пусть…

И в эту секунду ухо девушки опалил горячий шёпот:

– Здравствуй, Мэг!

Магда взвизгнула и отпрыгнула, а перед ней оказался хохочущий Винсент.

– Ты опять меня напугал! – взялась за голову Магда. – Негодяй!

– Ну, прости, я не хотел. Дай руку.

– Уйди, – Магда отвернулась.