Линдалл Клипстоун - Поместье Лейкседж [litres]

Я киваю. У меня перехватывает горло, и я не могу позволить себе говорить.

– А пока, если тебе нужна помощь другого рода, я сделаю чай с противозачаточными средствами. Они на верхней полке.

Она кивает в сторону кладовой, приподняв бровь.

– Ему тоже дай выпить – так лучше работает.

Мое лицо густо краснеет.

– Я буду иметь это в виду.

Комната стала казаться слишком маленькой, слишком тесной. Куда бы я ни посмотрела, все наполнено вторым смыслом. Каменная полка с банкой чая. Дверь, ощущение грубого дерева которой все еще покалывает мои ладони. Книга со словами, похожими на заклинание.

Чайник начинает свистеть. Когда Кловер идет за ним, я тихонько выскальзываю на улицу.

Когда я иду по дорожке в сад, кожу покалывает беспокойный жар. Я словно охвачена магией, огнем и изнемогаю от желания.

Я столько всего хочу, и все это невозможно.

Я беру ручку и обрисовываю давние линии чернил на моем запястье. Новая печать наложена на старую. На кончиках пальцев сверкают искры. Я подхожу к кусту ежевики и наклоняюсь к нему, обхватив руками шипы. Печать горит. Я с силой дотягиваюсь до слабых нитей своей магии и достаю их. Когда я заканчиваю, то перерисовываю печать и снова протягиваю руку.

Снова и снова я цепляюсь за тонкую золотую нить внутри себя и натягиваю ее. Нет никакого спокойного течения магии, света или чуда. Я не чувствую легкости, сплошь борьба и сила. Как будто магия чувствует мою обиду. Как будто она хочет от меня спрятаться. Я крепко сжимаю ее. А потом ослабляю хватку. Я творю листья, плоды и жизнь.

Под конец у меня перехватывает дыхание. Мои виски покрыты каплями пота, а руки не перестают трястись. На лужайке – новые цветы, над головой – зелень, а в зарослях ежевики – спелые ягоды. Мои пальцы в пятнах крови и ежевичного сока, а на подоле платья, в котором я была на костре, – полосы грязи.

Я опускаюсь на траву, прислоняюсь спиной к дереву и подпираю голову руками. Еще только утро, а воздух уже жаркий. Подобен дровам в печи, которые сгорели и рассыпались в груду углей. На щеках и шее выступили капли пота. Я чувствую, как он течет к позвоночнику. Я все еще чувствую запах дыма от костра, проникающий в мои юбки и волосы.

Я медленно выдыхаю горячий воздух на мою испачканную кожу. Вся моя магия, все, что у меня есть, – это слабые, бесполезные остатки. И это особенно больно, потому что я знаю, что все может быть по-другому. Я думаю о том, что я могу предложить Подземному Лорду в обмен на силу. Взвешиваю и оцениваю, задаюсь вопросом, что может быть хуже всего.

Вдруг я слышу шум шагов по дорожке и вижу Роуэна, стоящего у открытых ворот на самом краю сада. Капюшон его плаща опущен, и на фоне раннего солнечного света он – лишь силуэт.

– Роуэн.

Я смотрю на него, затененного, скрытого и неподвижного, и прикасаюсь пальцами к книге, угол которой торчит из моего кармана.

– Нам нужно поговорить.

Я жду, пока он ответит. Но он не говорит, не двигается. Когда я поднимаюсь на ноги, мое платье шелестит. Я провожу руками по слоям кружева и шелка. Они переливчатые, кремовые, серебряные, золотые.

– Ты видел мою жизнь до того, как я приехала сюда. В ней не было места для чего-то подобного. Я никогда не думала, что это может измениться.

Я колеблюсь. Он все еще не двинулся с места, и его молчание тревожит.

– Я никогда не думала, что хочу быть с кем-то рядом, пока не узнала тебя.

Я делаю вдох, пытаясь остыть. Меня всю трясет. Я запрокидываю голову и вздыхаю, глядя на ветки.

– Я забочусь о тебе. Мы не можем этого сделать. Мы не можем быть вместе.

Я нерешительно делаю шаг ближе, пытаясь увидеть его лицо.

– Ты должен понять, что это невозможно.

Мой голос ломается на полуслове. Но это правда. В нас нет для этого места. Не здесь, не сейчас. Когда я думаю о том, чего хочу, то представляю две картинки. Мы с Роуэном в саду в лунном свете. Он тянется ко мне, его пальцы скользят по моим волосам с лепестками, и я падаю в его объятия.

А потом… я одна на берегу озера, мои руки прижаты к земле. Земля здорова, отрава исчезла, все в безопасности. Я хочу и то и другое. Но эти картинки несовместимы. Потому что защитить все я могу только в одиночку.

Наконец Роуэн начинает медленно двигаться по дорожке ко мне, и я готовлюсь к его ответу.

– Мне очень жаль, – говорит он наконец. Его голос звучит странно. – Уже слишком поздно.

Затем он откидывает капюшон своего плаща. Его волосы распущены; темные волны стекают вокруг его плеч. Его лицо не выражает никаких эмоций. И его глаза… его глаза налиты кровью. Они малиновые. Земля под его сапогами – в тени. Нет, не в тени. Она влажная. Зараженная.

Я отшатываюсь и цепляюсь за дерево позади меня, пытаясь удержаться.

– Роуэн?

Наши взгляды встречаются, но он не здесь.

– Роуэн, ты должен остановить это.

Он подходит ко мне. Под ним скапливается черная вода, ленты тьмы растекаются по лужайке и зарослям ежевики. Кусочек за кусочком сад разрушается. Листья превращаются в пыль; плоды увядают. В воздухе пахнет пеплом и кисло-сладким тленом.

Земля начинает рассыпаться. Центр лужайки пересекает разлом. Кора под моей ладонью становится шершавой. Обугленной.

Повсюду я слышу стоны и вздохи отравленных и умирающих деревьев и цветов. С тяжелым треском на землю падает ветка. Роуэн смотрит на нее – он недвижим, спокоен, и это больше не он . Я вздыхаю. Заставляю себя идти вперед. Мои ботинки проваливаются в грязь. Как же холодно.

Я сокращаю расстояние между нами и кладу руки ему на лицо, так что он вынужден смотреть на меня. Я выплевываю слова громко и четко:

– Перестань. Это. Делать.

Он улыбается.

– Нет.

Ядовитые нити переплетаются на его коже. Шрамы на его горле надутые, грубые и темные. Я думаю о том, что он мне сказал – как он сотворил Гниль, как тьма проникла в него и отравила. Все это время я думала, что она убьет его. Что конечной точкой всего этого будет его смерть, а Гниль будет бесконтрольно распространяться.

Но теперь, когда мы стоим на почерневшей земле, а его лицо в моих руках и глаза налиты кровью, я понимаю, как все на самом деле. Она не убьет его. Она его поглотит.

Гниль хочет пожирать, пожирать и пожирать. Она будет захватывать его до тех пор, пока все, что я знаю и люблю в нем, не будет уничтожено. Он не будет мертв, но он будет поглощен целиком. Если я не смогу вернуть его.

Я беру его за плечи и с силой трясу. Он почти не вздрагивает.

– Борись с этим, – говорю я ему. – Ты должен…

Я вскрикиваю, потому что Роуэн хватает меня за прядь волос, накручивает их себе на запястье и тянет. Боль резкая, ужасная. У меня перехватывает дыхание. Я опускаю руки к его плащу. Сначала я думаю, что оттолкну его подальше от себя. Вместо этого я притягиваю его ближе, пока его лицо не оказывается на расстоянии одного дыхания от моего.