Юрий Некрасов - Призраки осени [litres]

– Восемь ноль две, – пропела женщина и обвинительно зацокала ногтем по циферблату ручных часов.

– Мы подождем. Правила есть правила, – Лайту казалось, что он держится уверенно, строго, немного отстраненно. Высокий воротник скрывал разодранную шею, но Лайт чувствовал, что кожа еще помнит, как ее натягивали крючки, как она лопалась и кровь толкалась локтями в проходе ран, стремясь наперегонки сбежать вниз по лопаткам.

– Мы ждем кого-то конкретного? – особенно вкусно спросил покупатель. Лайт облизнул губы и промолчал.

«Знает Доплера?!» – заскреблись крысы-вопросы.

– Может быть, стоило позвать кого-то из муниципальной палаты недвижимости? – упыри отчетливо над ним издевались. Дамочка обошла кругом их «Кадиллак», лаская кремовой перчаткой капот, крышу, багажник. Она дефилировала для Лайта с загадочным, интригующим блеском в глазах, и, если бы не отталкивающий рот, Лайт нашел бы ее походку и жесты крайне соблазнительными.

– Уверен, вы и бумаги-то забыли, – Лайт вздрогнул, настолько неожиданным стал горячий шепот в его левом ухе. Отвлекся на уродину, а этот… рыбоед подкрался!

– Вот они! – гаркнул Лайт в лицо мужчине, выдернув из кармана пачку документов, скатанных в трубу.

– Позволите? – изящно кивнул покупатель. Лайт только сейчас рассмотрел его сорочку и пальто – мерзавцы вырядились, как на прием у мэра: тончайшее сукно абрикосового цвета, кремовый – в тон перчаткам супруги – воротничок, серое кашне с легким растительным узором, бежевые ботинки. Лайт загляделся и опять проморгал, когда женщина скользнула мимо него и невесомо вынула бумаги из руки. Лайт дернулся, покупатель вежливо, но твердо придержал его за рукав. Лайт кипел, мужчина гасил негодование взглядом.

– Сама порядочность, – подтвердила дама, листая ворох бумаг. В ее голосе звучала легкая – перезвон хрустальных колокольцев – ирония.

– Количество подписей? – муж не скрывал издевки. Лайт пытался вырвать руку из его пальцев, плащ уже трещал, но покупатель и не думал отпускать.

– Две, – игриво ответила жена. – Его и наша.

– Нужен полицейский, – хрипя от ненависти, выдавил Лайт и вырвал-таки рукав из плена. – Хотите вы этого или нет!

– Восемь одиннадцать, – развела руками покупательница. – Кто заплатит нам за упущенное время?

– Я… я отказываюсь! Сделки не будет! – Лайт не думал, что эти слова настолько придутся ему по вкусу. Он не видел, но призраки стояли вдоль всех окон первого этажа, и сделка им горячо не нравилась.

– Тогда и я тоже. Отказываюсь! – нахмурился покупатель, взял из рук жены документы и принялся их рвать. Пополам. Роняя казненные обрывки себе под ноги.

Лайт помчался к своему «Форду», грохнул дверцей, трясущимися руками поковырял замок зажигания, выронил ключи, и, когда поднял голову, оказалось, что эти двое не думают никуда уходить. Мужчина зачем-то мерил дом рамкой из указательных и больших пальцев, сведенных вместе в ромб. Женщина открыла багажник и начала выбрасывать оттуда инструменты: лопату, ломик, наклонилась и с видимым трудом достала кувалду.

– Эй! – заорал Лайт, чувствуя себя немного уверенней в салоне собственной машины. – Не смейте ничего здесь портить! Это частная собственность.

– Несомненно, – оглянулся мужчина и театрально прижал ладонь к груди. – Как вы могли такое подумать?!

– Пошли прочь! – завизжал Лайт, брызгая слюной. На ум почему-то пришелся гипсовый череп и отвертка, которую он бросил дома. – Я вызову полицию!

– То-то они уже здесь, – комично поднял брови покупатель. – Или, может быть, мчатся, спешат на всех порах?! Что это за шум?! – обеспокоился он. – Сюда кто-то… едет?!

Подножие холма осветили мощные фары.

Лайт услышал рев мотора. Попытался разглядеть в зеркало, но не сумел. Ему до чертиков не хотелось вылезать из машины. Крючкозубый с неподдельным интересом наблюдал за ним.

– Это птица? – писклявым детским голосом закричал он. – Это самолет?! – продолжил басом. – О, Боже, нет! Это… бульдозер?!!

На холм, скрежеща широкими гусеницами, карабкался строительный монстр. Фары штробили мощные каналы света в зыбком невыспавшемся утре. Труба тянула хвост дыма. Земля содрогалась от поступи титана. Лайт, не мигая, изучал лицо погибели и восхищался ею.

– Подотрись своим контрактом, – посоветовал мужчина и пошел навстречу машине. Лайт смотрел, как враг поворачивается к нему спиной, идет, расслабленный и легкий, до точки уверенный в собственной неуязвимости, и верил, что в руке у него отвертка, сейчас он нагонит гада, толкнет в спину, схватит за горло и ужалит стальной занозой глубоко в ухо. Глаза покупателя распахнутся, рот покажет бездонные глубины, в которые можно спуститься, если использовать крючки как ступеньки… Кто-то по-дружески потрепал Лайта по плечу, он обернулся, глупо приоткрыв рот, и дамочка от души врезала ему лопатой.

Винни захлебывался сном, и рад был бы закончиться вот так, на большой глубине, не поднимая перископа, но горло перекрыла обида и начала, как дельфин, выталкивать парня на поверхность.

Винни рассыпался.

Рухнул карточный домик самоуважения и памяти.

Винни забыл свою фамилию и почему он бросил колледж. Чему там учили?

Еще недавно он гордился собой, ловкостью, умением дурить голову и выскальзывать из самых зубастых историй. Гарцевал перед девчонками, выдрючивался, кормил их сотней нелепых и задорных баек, припоминая особенно лихие дела и безбашенные развороты событий.

Он был клевым. С таким приятно прожечь вечер-другой и выкинуть, как билет с бульварного мюзикла. «Со мной было смешно», – заторможенно признал Винни.

Пол в подвале казался ледяным.

Джинсы прилипли к заднице Винни, и ему чудилось, что он оседлал карусельную лошадку и примерз к ней. Дверь в подвал отворилась, и вошел священник.

«Падре, – поднял левую руку Винни в шутливом салюте. – Я грешен».

«Небось гордишься этим?» – у святого отца оказались мощные, густо просыпанные солью брови. Все прочее лицо тонуло в деталях: морщинах, сколах зубов, шрамах.

«Я устал подчищать за вами!» – набросился Винни, яростно размахивая той же рукой, правая как вцепилась в стремя, так и не отпускала его. Деревянная лошадка со скрипом повернула к парню голову.

«Выпустишь узду, – прогудела она, не раскрывая резного рта, – он тебя утащит».

«А ну-ка, пойдем со мной, засранец!» – обозлился святоша и схватил Винни за плечи.

«Папа-папа! – заверещал тот. – Этот извращенец ко мне лезет!»

Из темного угла вылетел отец, как всегда пьяный, скорый на кулак. С рычанием набросился на священника и загнал того на лестницу. Дверь в подвал брякнула, но не захлопнулась. Осталась щель наверх.

«Папа, – заныл Винни, – не уходи! Дай я хотя бы посмотрю на тебя».