Юрий Некрасов - Призраки осени [litres]

– Вы – лорд Тангейзер?

Жадность вывернулась, пальцы наполнились жаром. Джереми кивнул.

Незнакомец убрал руку с денег. Тангейзер воровато оглянулся – никто не видит? – и сгреб купюры в карман. Не говоря ни слова, фигура двинулась к выходу. Тангейзер заспешил следом.

Луна бежала им вслед, разбиваясь вдребезги о каждую лужу на пути. Порядочные люди закрывали ставни и взбивали перины, непорядочные натягивали сапоги и перчатки. Ночь перекликалась лаем собак, кашлем сторожей и флейтой железнодорожного полотна.

Джереми попытался затеять разговор, но был недвусмысленно осажен незнакомцем. Тот гневно зашипел на него и ускорил шаг. Тангейзер почти бежал за ним, проклиная свою сговорчивость и скудоумие. Виски бунтовал. Сердце нагоняло в голову дурной, строптивой крови. В какой-то момент Тангейзер вскипел, выхватил из кармана деньги и швырнул в спину закутанной гадине.

– Нужен певец?! – завопил он во всю мощь своей распетой глотки. – Потрудись сам, гнида спеленатая!

Руки незнакомца дрожали. Револьвер в них плясал, но голос мужчины не знал сомнений и промаха:

– Мне нужно было вывести тебя из бара. Ты пойдешь со мной, даже если придется прострелить тебе ногу и тащить волоком.

– Эй-эй! – пошел на попятную Джереми. – Не горячись так, друг! – виски заглянул к нему в рот и заплел язык косичкой. Речь Тангейзера стала сбивчивой и бессвязной. – Деньги есть деньги! Я выпил и теперь спою для тебя… что хочешь. Верно, приятель?! Мы ведь шли петь? Или пить?!

Тангейзер глупо захихикал, больше притворяясь, чем испытывая опьянение. Ствол гипнотизировал его. Какая-то жилка мелко дрожала в животе, вызывая безудержное желание открыть шлюзы, но Джереми терпел изо всех сил. Мужчина убрал оружие так же внезапно, как вынул, бросил через плечо, возвращаясь на «вы»:

– Подберите деньги, – и поспешил вверх по улице.

Дорога вывела их к холму Кривой Нос.

Джереми редко бывал здесь. Дикая окраина. Скверные слухи. Он знал, что на вершине холма стоит опиумный притон, но сам ни разу не посещал этого места. При всей распущенности лорд Тангейзер имел строгие представления о границах, которые джентльмену не стоит переходить. Виски – компаньон и брат. Родственников, как известно, не выбирают. Опиум – удавка и лжец. Так себе компания.

– Должен вас предупредить, сегодня здесь собралась особая компания, – глаза человека лихорадочно блестели, его тон не оставлял сомнений в серьезности того, что он говорил. – Вас примут как равного. Если вы согласитесь, – голос выделил это слово отдельной, уважительной нотой, – останетесь равным до скончания своего века. Выбор ваш. Однако предупреждаю, за этими стенами вы молчите обо всем, что видели и слышали. Иначе быстрая неприятная смерть и полное забвение.

– А-а, – засомневался Джереми, – вы уверены, что вам нужен именно я?

– Лорд Тангейзер, – голос незнакомца исполнился сочувствия. Как бы то ни было, этот пройдоха был мастак притворяться, – больно наблюдать, как чахнет и засыхает росток великого рода. Вы хотите захлебнуться собственной рвотой в дыре, вроде той, откуда вас пришлось выволакивать сегодня чуть ли не силой? Что вы передадите потомкам? И будут ли они у вас? На что, в конце концов, вам жить? Снимать блудниц? Оплачивать счета за квартиру? Вам ведь даже некуда вернуться. Ваш дом – панель.

Правота незнакомца разила наповал, он читал судьбу Джереми как с листа. На певца накатило предчувствие скорой зимы и страданий, которые придут вместе с нею: острый голод, продуваемая ветрами комнатка на чердаке, сведенные морозом суставы, ноющая боль внизу живота от неизлеченной мужской напасти, бары, собирающие шумные толпы лишь по выходным, и пустые, обледенелые недели без цели и смысла.

– Вы предлагаете мне работу? – не поверил Тангейзер и ужаснулся своей капитуляции, полной, собачьей покорности.

– Я предлагаю вам сделку, – со значением произнес незнакомец и открыл дверь, пропуская Джереми вперед.

В гостиной горели три лампы вишневого стекла, погружая комнату в густой свекольный сумрак. Тепло, запах свежей выпечки, корицы, быстрый шепоток прислуги и шуршание юбок успокоили Тангейзера. За столом сидели трое джентльменов и две леди:

– Гордон Бёрн, – склонил голову сухопарый, похожий на военного, мужчина. – Охотник.

– Уильям Стивенсон, – задергал лицом юноша, Джереми дал ему лет семнадцать, если бы не рваная копна седых волос. – Но вы лучше зовите меня Душекрад. – Он неприятно разевал рот, будто все время задыхался. – Так мне привычней.

– Фан-Дер-Глотт, – едва разлепил губы мужчина, чьи руки неподвижно лежали на столе. Джереми подождал продолжения, но его не последовало.

– Аманда Фёрст, – кивнула высокой прической леди в скромном, почти монашеском одеянии. – Содержательница приюта для скорбных душою.

– Зовите меня Зеленое Солнце, – последняя женщина прятала лицо под вуалью. – Мое имя мертво, а ваше мне придется узнать в любом случае.

– Гарольд Холдсток, – перевел внимание на себя его наниматель. Джереми в изумлении обернулся и узнал в человеке, снимавшем плащ, мэра города. – Захотите сохранить инкогнито, еще не таким чучелом вырядитесь. Представьтесь нашему тесному кругу, вы ведь уже решили, что не стоит отказываться от нашей дружбы? – Рука мэра сильно сжала локоть Тангейзера, напоминая, зима близко!

– Мое почтение, судари, – поклонился Тангейзер, вбитые манеры поправили фраки и выпрямили спины. – Сударыни. Лорд Джереми Тангейзер Третий, к вашим услугам.

Общество сдержанно покивало. Певца пригласили за стол.

За ужином беседа приняла непринужденный характер, обсуждали налог с порта и новости округа. Дамы делились озабоченностью криминального свойства.

– Не помню такого со времен, как я прибыл в город, – пыхал трубкой лорд Холдсток.

– Исчезновения, – кривил рот Душекрад, и Джереми слышал страсть в его голосе, неуместную и даже жуткую.

– Только теперь пропадают взрослые, – грозил пальцем охотник.

– Вам доводилось петь на открытых площадках? – внезапно обратилась леди Аманда к Тангейзеру. Лица присутствующих тут же повернулись к нему.

– Ах, – поперхнулся тот и вытер губы салфеткой. – Обычно я выступаю в залах. Лучше всего специально выстроенные павильоны… но я, конечно, могу и так, – заторопился лорд Тангейзер, опасаясь неловким словом разрушить возникшую идиллию.

– Суть нашей просьбы, – внезапно наклонился через стол Фан-Дер-Глотт. Перед ним стояла полная тарелка. За весь ужин он не прикоснулся к еде. Гость постоянно оставался в тени, и только теперь Джереми разглядел его лицо, – может показаться вам несколько экзотичной. Мы просим вас убить человека, а после спеть для луны.