Михаил Теверовский - Начало и конец

Отойдя от дрёмы, вмиг словно насытившись непонятно откуда появившейся энергией, в шесть часов утра Джереми сразу же вскочил на ноги – ему хотелось сделать что-то, он не мог оставаться вот так на одном месте, ничего не предпринимая. Придут ли за ним полицейские из-за произошедшего в гостинице? Придут ли за ним долбанные психопаты? Навестят ли бывшие коллеги? Оставалось лишь размышлять о том, записан ли в эту длиннющую очередь потенциальных посетителей сам Дьявол. Джереми вспомнил о записной книжке убитого оккультистом журналиста. Что, если там содержалась какая-то важная информация? Или же для убитого оккультиста это был некий «сувенир» на память? Необходимо было выяснить. Отодвинув тумбочку, которая со скрипом, царапая деревянные половицы, едва поддавалась ему, Джереми аккуратно приоткрыл дверь, держа наготове винтовку и взглядом проверяя коридор.

– Джереми, что такое? – шёпотом спросила Анна, обнимая Элизу всем телом, будто старалась защитить её.

– Мне нужно кое-что взять из машины. Я туда и обратно, – ответил Джереми и, заметив недоверчивый взгляд Анны, добавил. – Честно. Я не брошу вас.

Сказав это, Джереми выскользнул в коридор, сосредоточившись на том, что теперь окружало его, и стараясь как можно сильнее напрячь слух. На кухне никого не было, как и в спальне Элизы. Джереми отворил засов выходной двери и резким движением распахнул её. Никого. В один момент у Джереми промелькнула мысль оставить оружие в доме, чтобы не пугать соседей. Но он тут же осёкся – соседи и так никак не могли не видеть того, что творилось вчера вечером. Потому, сжимая винтовку в правой руке, Джереми приблизился к стоящему у забора отцовскому фордику и достал из него записную тетрадь Теренса, а заодно и набитый под завязку свой школьный портфель вместе с объёмным пакетом, в который успел побросать какой-то еды с родительской кухни. После чего, спиной вернулся к дому, осматривая кажущуюся почти полностью пустой, улицу. Лишь вдалеке на перекрёстке мелькали куда-то спешащие в такую рань, редкие машины. И, наконец, закрыл за собой дверь, трижды провернув замок.

– Никого, – сообщил он негромко Анне, стараясь не разбудить крепко спящую Элиза, когда вернулся в спальню.

– Надеюсь, они оставят нас в покое…

– Тоже на это надеюсь. Но всё же надо будет держать ухо востро.

Джереми уселся обратно в кресло и, повернувшись на нём так, чтобы из-за плеча записную книжку освещала узкая полоска света из окна, пробивающаяся с краю закрывающего его шкафа, принялся листать слегка помятые белые, страницы, расчерченные в линеечку. Майк Теренс, судя по всему, наспех записывал получаемую информацию и приходившие ему в голову идеи – написанное было едва читаемо.

– Это записная книжка журналиста, который что-то разузнал о творящемся в Бритчендбарне, но его… – Джереми чуть было не рассказал Анне правду о печальной судьбе Теренса. Решив не пугать девушку, не сводящую взволнованного взгляда с блокнота в его руках, Джереми солгал. – Вызвали в столицу. Срочно. Его издание. Но он оставил мне свои записи.

Джереми пропускал записи, не относящиеся к Бритчендбарну и к нему самому. Он уже долистал блокнот почти до самого конца, как его взгляд остановился на заголовке «Интервью – Джереми Уилборн». Джереми поразился тому, как Теренс всё подробно фиксировал о нём, начиная с информации, видимо, нарытой в интернете и заканчивая даже отметками времени, когда в доме Уилборнов зажигался утром и гас вечером свет. Конечно, Джереми понимал, что в его прошлом и настоящем копались и копались основательно все кому не лень, но видеть один из таких примеров прямо перед глазами, держать это в руках – всё это вызывало какое-то довольно странное чувство.

Стараясь не погружаться в начинавшие охватывать его размышления, Джереми принялся листать дальше, пока не остановился на заметке, обведённой множество раз: «странности в Бритчендбарне». К ней стрелочкой было соединено описанное событие о Джереми – о его погоне за ржавым пикапом. А также описание странного символа, ряда заметок о каких-то людях, следящих за Теренсом. Со знаком вопросом шла связь от заметки о разговоре с шерифом Бритчендбарна Рейфаном. Характеристика человека, всегда бывшего для Джереми дядей Томасом, поразила его: «нервный», «агрессивный», «превышение полномочий»… И целых три строки в таком духе. Джереми вновь одёрнул себя, вновь сосредоточившись на заметках. К истории о том, как он гнался за пикапом вела стрелочка, на начале которой было написано: Владелец пикапа – Фредерик Гролстфоуд, пятьдесят восемь лет, холост. И дальше следовал адрес человека, которого некогда Джереми так стремился найти: Ферма «Гроувсок».

Теперь в Джереми боролось желание прямо сейчас наведаться к Фредерику с пониманием того, что в сложившейся ситуации было бы неплохо сидеть тише воды, ниже травы, особо не высовываясь. Но также был соблазн узнать, что замышляют эти психопаты – в том числе относительно Джереми и Анны. Наверняка Фредерик мог ответить сразу на множество вопросов…

– Если какой-то журналистишка раскопал информацию… Томас-Томас, – откидываясь на спинку кресла и протирая костяшками пальцев глаза, прошептал Джереми.

– Что-то нашёл? – спросила Анна, придвинувшись к краю кровати.

– Да. По поводу ржавого пикапа, который частенько караулил у твоего дома. Теренс пробил его по каким-то своим базам.

– Ты же не собираешься туда ехать?

Теперь Анна взволнованно заглядывала Джереми прямо в глаза, стараясь предугадать его ответ. Но он не спешил с ним, монотонно покусывая краешек нижней губы и глубоко задумавшись.

– Нет. Пока что нет, – наконец, произнёс Джереми решительно.

Четверг. 21 августа 2014 года

– Мама, можно мне пойти погулять с Томми?

– Только если на участке дома, милая…

– Но Томми говорит, что ему надоело играть на одном и том же месте! И к тому же он обещал показать настоящий фотоальбом! – возмущённо сказала Элиза. Джереми ни разу не видел, чтобы девочка кричала и вопила – ни по какому поводу и никогда. Она могла обижаться по-детски, могла по-детски удивляться чему-то и даже восхищаться тем, мимо чего любой взрослый пройдёт, даже не обратив внимания. Как, например, на птичку, севшую на подоконник окна, или кузнечика, ловко скачущего по травинкам. Но никогда не впадала в состояние истерики, в котором, как предполагал Джереми, дети её возраста находятся большую часть времени

– Элиза, пока что нет…

– Я поняла, – надув губки, ответила Элиза и спряталась в своей комнате, тихонько прикрыв за собой дверь.

Прошло уже практически два дня с тех пор, как Джереми поселился у Анны и её дочери. И за это время никто не ломился к ним, даже, как казалось Джереми, никто и не следил домом. Тем не менее, они продолжали ночевать в спальне Анны, задвигая каждую ночь окна шкафами, а дверь тумбочкой.