Маргарита Малинина - Исчезнуть из преисподней

Дом, конечно, ни при чем — это люди, которые в нем живут, и события, которые с ними происходят.

И только выйдя из погрузившего меня в сильнейшую печаль дома в прохладную и бодрящую вечернюю атмосферу улицы, я поняла, что у Юлиана появился мотив. Статья моей бывшей подруги полностью разрушила его жизнь.

— Стойте! — прокричали сзади, когда я, изучив в каком-то немом опустошении сперва подсохшие лужи под ногами в свете фонарей, а после пасмурное небо надо головой, на котором даже не было видно звезд, уже сделала пару шагов по направлению к дому. — Эй! Невеста!

Я обернулась. Мне догоняла веснушчатая девушка с каштановыми волосами. Несмотря на легкомысленный прикид (зеленые колготки и кожаная мини-юбка в сочетании с красно-белым свитером с оленями) и довольно длинные волосы, собранные в конский хвост, девушка выглядела на двадцать пять или даже старше. Может, все дело в плохом свете, создаваемом фонарями и неоновыми вывесками, а может, в бледной и сухой коже, которая на питерском ветру еще больше раздражалась, чем обычно, и добавляла лет.

— Вы мне?

— Да, вы ведь невеста Юлиана?

— Ну да.

— Слушайте… не выходите за него замуж, мой вам совет.

— Это еще почему? — насторожилась я.

— Я с ним в школе училась. Он все за мной бегал, — хмыкнула она несколько высокомерно, однако в уголках глаз заиграл ностальгический огонек. — Но я тогда не обращала на него внимания, хоть и жили по соседству. А уже после школы встречаться начали. Он немножко… как бы это… повернутый.

— На чем?

— Ой, да на предках своих, графах каких-то. Постоянно что-то то о масонах говорил, то о этих… рыцарях каких-то, не помню точно.

— Тамплиерах?

— Ну да. Вроде одни произошли от других, а его семья уже от этих. Его предок там каким-то главным был, и как это… В ложе принимал.

— В ложу? — поправила я. — У масон ложа.

— Ну да! Точно! — обрадовалась девушка, что я ее все-таки поняла. — Он сдвинутый на всю голову. Мне уж подружки все кричали, сбегай от него, пока тебя в жертву не принес. Но потом разругались мы, и слава богу. — И вот она, любимая фраза бабушки. Я еще за пять секунд почувствовала, что сейчас ее услышу: — Все, что бог ни делает, все в лучшему.

— Да, к лучшему для кого-то, но необязательно для тебя, — грубо ответила я и, резко развернувшись, пошла к светофору.

Всю дорогу до дома на душе скребли кошки. Не кошки даже — пантеры. Раздирали душу в клочья. Это бред, конечно, никаких жертвоприношений масоны не практиковали. Это вам не сатанисты и не индейцы (тоже, кстати, под вопросом, конкистадоры могли и присочинить, дабы оправдать кровопролития). И тем не менее услышанное мне очень не понравилось. И внешний вид этой девушки тоже — каштановые волосы в сочетании с веснушками намекали на то, что в детстве девушка была рыжей. А длина и густота волос позволяли сделать вывод, что в школе она, скорее всего, ходила с косой ниже талии.

Вот что меня тревожило: Юлиан говорил о детской влюбленности, но о том, что потом встречался со своей рыжей, не сказал! Да, мужчина должен быть целеустремленным, но не настолько. Настолько сдвинутые меня всегда пугали.

Ну, Лариса, все тебе не как и не эдак. Один слишком тихий, молчаливый, аморфный, безынициативный… А другой слишком болтливый, активный, напористый и, похоже, психопат-фанатик… А можно их слепить и одного сделать, а? Ну пожалуйста! Желательно еще и так сделать, чтобы этот объединенный не оказался замешан в похищении и убийстве.

Увидев угол дома, я встала как вкопанная, поняв, что машинально пришла на Социалистическую, откуда сбежала сегодня же впопыхах, роняя, как говорится, тапки. Я здесь больше не живу. И что теперь? Неужели я до такой степени сумасшедшая, что переночую в этой двухуровневой квартире? После того, что было?! Да, стол с монитором стоит на крышке люка, я попросила Юлиана его опять сдвинуть, когда мы поднялись, но тем не менее…

Надо вызвать такси и возвращаться в свой город. Я проверила кошелек. М-да, не густо. Кое-какие накопления покоились дома в обычном ящике письменного стола — у меня не столько сбережений, чтобы организовать достойный тайник. Но я в такой спешке возвращалась в Санкт-Петербург, что не вспомнила о деньгах. Даже банковскую карточку оставила с пятью тыщами на ней.

Я продолжала переставлять ноги в сторону арки — просто чтобы не стоять — и, на ходу достав телефон, попыталась через сайт высчитать, сколько будет стоить поездка, но вскоре услышала позади себя осторожные шаги и в страхе замерла.

В этой полуночной мгле, едва ли освещаемой жалким светом высоких фонарей, и двор, и тротуар были безлюдны. На набережной гуляли люди, но здесь, чуть дальше от туристических мест, никто не предавался романтике: все сидели по своим норам и, может быть, даже уже видели не первый сон. Я пожалела, что приехала не в разгар белых ночей: сейчас было бы чуть-чуть светлее, да и туристов больше. Но не я же выбирала, в самом деле. Это все Белова, ее звонок, перевернувший всю мою жизнь…

Шаги приближались, вдалеке вырисовывался грозный мужской силуэт. Не могло быть и мысли о том, чтобы ждать такси здесь, и я резко свернула в арку, а сразу затем нырнула в парадную. Возле двери «нижней» квартиры замерла и прислушалась. Никаких звуков. Поднявшись на один пролет к почтовым ящикам, я привычно сунула руку внутрь и на гвозде нащупала связку. Хозяин так и не приехал. Или уже приехал, убрался и оставил ключи для новых жильцов. Впрочем, квартира оплачена по понедельник, а сегодня еще суббота. По идее, он должен был подождать, а не делать выводы из нашего разговора, что мы якобы сразу съедем.

Дверь парадной запиликала, пропуская кого-то внутрь. Не моего ли преследователя? Я резко схватила ключи и понеслась вверх по ступенькам. Открыла дверь, а заперев, прижалась к ней спиной, стараясь побыстрее восстановить дыхание: опасность может быть и внутри, и побегу я уже обратно, на улицу.

Кто-то прошел мимо площадки второго этажа и, не задерживаясь, продолжил подниматься. Это просто жилец данного подъезда… Я схожу с ума!

Находиться в кромешной тьме этой жуткой квартиры было невыносимо, и я протянула руку к выключателю. Вроде он где-то здесь… Ага, нащупала.

Я ожидала нового подвоха от судьбы в виде перегоревших лампочек или вылетевших пробок, но нет — зажегся яркий свет.

Я пробежалась по всем помещениям, даже в санузел заглянула. Никого. Стол с монитором так и сторожил вход с тыла. «Тыл» — это, конечно, ни разу не «снизу», но этот предательский лаз, я считаю, можно так называть.

Хватит, довольно. Звоню Рубцову. Даже представить себе не могу, что я выслушаю за укрывательство трупа (есть такая статья — недонесение о преступлении, но это вроде бы только о терроризме, а стало быть, мне, по идее, ничего не грозит), но это лучше, чем разгадывать этот ребус самой и сходить от этого с ума. Пусть разбираются уполномоченные люди.