Владимир Сорокин - Гамбит Вепря

— Дорогая Валерия, ты даже не представляешь, как стремительно меняется наш мир. Как смещаются, стираются вчерашние понятия и установки. Рушатся экономики, но это ерунда по сравнению с обрушением прин-ци-пов! Моральных, деловых, международных. То, что почти век с таким трудом выстраивалось, подгонялось, испытывалось, рушится в один день. Всё! Рассыпается в прах к чертям собачьим. Вопрос: кто виноват? Никто!

Он с улыбкой раскинул руки над столом.

— Никто! Нет виноватых! Как говорят еврочинуши, будь они прокляты: обстоятельства непреодолимой силы. Русские с китайцами заразили мир коронавирусом, погибли миллионы. Кто виноват? Никто! Разорваны в клочья понятия семьи и брака. Кто виноват? Никто! Миллионы криминальных нелегалов свободно пересекают границы Европы. Кто виноват? Никто! Обстоятельства непреодолимой силы.

Он вздохнул, сцепил пальцы замком. По загорелым скулам его заходили желваки.

— Двадцать лет назад мне поверил народ. Почему? Потому что у меня были принципы. Я знал, чем белое отличается от черного. На том и стоял. Но и народ тогда знал, что есть белое, а что черное. Поэтому и поверил мне. И Европа знала прекрасно. А что теперь? Неделю назад был Балканский саммит на Балатоне. Обсуждали будущее Европы. Спорили. Много. И я вдруг спросил: господа, а что для вас истина? На меня посмотрели как на слабоумного. Милош, Янош, Зоран, Мило сидели, улыбались и молчали. А идиот Александр заржал, как лось. На кой черт они его позвали — я так и не понял… То есть европейцы уже не только не знают ответа на этот краеугольный вопрос, они саму постановку его считают нерелевантной! Вот до чего дошло. Так что же для них истина? Только одно: сегодняшняя выгода. Завтра уже никого не интересует. Бу-ду-щее Европы! — он ударил кулаком по столу. — Для них его нет. Есть только настоящее. А для меня и моей страны — есть. Есть!

Он перевел взгляд смоляных глаз в окно и замолчал, покусывая мужественные, властные губы. Валерия, перестав жевать, замерла с поднятой вилкой.

— Когда мне три дня назад сообщили, что Валерия вместо гамбита Вепря играет шотландскую партию, я не поверил.

— Господин Президент… — заговорила девушка, но он поднял руку, и она смолкла.

— Я не поверил. Не по-ве-рил!

Он снова замолчал, глотнул из бокала. Вздохнул.

— Ты помнишь нашу первую встречу?

— Такое не забыть, господин Президент.

— Тебе было тогда…

— Девять с половиной.

— Девять с половиной. Твой тренер, великий наш Богдан, упокой Господь его душу, подвел тебя ко мне после детского турнира. И сказал судьбоносные слова: господин Президент, вот будущая чемпионка страны и мира. Как он тебя разглядел!

— Он был великий.

— Великий! И сказал тогда важнейшую вещь: Валерия уже умеет играть вслепую. Я смотрел на тебя — стоит девчушка круглолицая из горной деревни, ей бы с козлятами играть. А она играет в шахматы. И уже может играть вслепую! Я всю жизнь боготворю шахматы, но я до сих пор не умею играть вслепую. Не дано! А тебе дано было от Бога с самого детства.

— Слава Богу.

— Слава Богу! И слава Богдану. Он вырастил тебя, научил всему, что надо для профи. И ты стала профи. Да еще какой! Как ты разнесла Ананда! Как натянула нос этому мушкетеру Морозевичу! Как морщился Карлсон тогда, на блиц-олимпиаде, а? Конь бьет на h6, шах, пешка побила, слон бьет h6, конь побил, ферзь бьет и — гроб тебе, великий Карлсон! Войдет в учебники!

Он встал, прошелся по столовой, резко развернулся, подошел к сидящей сзади и положил ладони ей на плечи.

— Наша страна маленькая и в меру красивая. В мире таких предостаточно. И у каждой страны, помимо гор, лесов и озер есть что-то еще. У датчан это лекарства и ветряки, у финнов сливки и «Нокиа», у немцев «Мерседес» и пиво, у шведов «Вольво» и водка «Абсолют», у швейцарцев банки и часы, у венгров… ну… это гуси и термоисточники, а у нас — шахматы и свиньи. Звучит юмористически, да?

Он заглянул ей сверху в лицо.

— Нет, почему…

— Да смешно же! Шахматы и свиньи! Смешно было. Семь лет назад. А сейчас уже не смеются. Наши свинина — лучшая в Европе. Немецкая свинина по сравнению с нашей — резина. А за декоративными свинками нашими — очереди в интернете. Вот так! А шахматы…

Он со вздохом подошел к окну.

— Никто мне так не помог в жизни, как шахматы. Отец рано умер. С мамой из-за отчима у меня не сложилось. В шестнадцать лет я сбежал из дома в свободное плаванье. Спасибо сестре, что научила в шахматы играть. И с тех пор шахматы со мной. Щит мой и меч! Я играю с друзьями и компьютером, разбираю партии великих гроссмейстеров. Вкладываю деньги в нашу шахматную федерацию. Которая уже заявила миру о себе. И вкладываю деньги в тебя, нашу шахматную королеву Валерию. Мне недавно подсчитали, сколько за десять лет мы вложились в наши отечественные шахматы. Двести шестьдесят три миллиона евро. Для маленькой страны это много. Но мы добились больших успехов. И ты добилась огромных успехов. Ты — флагман отечественных шахмат. И вдруг я узнаю…

— Господин Президент! — воскликнула Валерия. — Я не стала играть гамбит, потому что…

— Подожди! Не перебивай Президента!

— Но я…

Он предупредительно поднял свою широкую, короткопалую ладонь.

— И когда я узнаю, что Валерия, наша непобедимая Валерия в решающей партии на чемпионате мира отказалась от своего супероружия, от нашего, не побоюсь сказать, национального гамбита, от нашей ядерной бомбочки, я… просто… потерял дар речи. Да! Я онемел.

— Господин Президент, позвольте же мне объяснить…

— Нет! Не позволю! Объяснить она хочет! Это невозможно логически объяснить! Идет матч. Напряженнейший! Весь мир следит. Четыре-четыре. Две последние партии остались. Ты играешь белыми. Ты — на подъеме. В предыдущей ты черными в сицилианке размазала Ли по стене. У тебя белые. Добить ее, потом сделать ничью в последней партии — и ты снова королева шахмат! И весь мир у твоих ног!

— Но господин Президент…

— Заткнись! — он резко вскинул свою ладонь.

Она замолчала, а он быстро заходил вдоль окон, поглядывая в них.

— Объяснить она хочет, видите ли… Объяснить можно все. Хромой Мирко, устроивший прошлогодний путч, тоже готов был все объяснить. Гитлер мог все объяснить. И евроидиоты, повесившие на нашу страну санкции, тоже все объяснили, крючкотворы ******[долбаные]… Слова, слова. Они обесценились, растоптаны мировыми бюрократами и педерастами. За словами больше ничего не стоит. А вот за делами — стоит!

Он сжал кулак и показал его в окно, помахав.

— Дела! Дела решают, дорогая королева шахмат. Ты сама это доказала, когда впервые сыграла гамбит Вепря. Ты сама открыла ему дорогу! Тот день, третье августа, запомнили все. Партия с Костенюк: d4 d5, Cg5 Cf5, e3 c6, c4. Что это? Откуда? Из каких пыльных сундуков? Ты же раньше никогда не играла это начало!