Анатолий Даровский - Часы бьют полночь

Женька перезвонил уже ближе к ночи, когда Оля успела помыться, переодеться и более-менее прийти в себя. Даже попыталась было поспать, чтобы восстановить силы, но беспокойство не давало заснуть, и в голову лезли навязчивые мысли, мешающие расслабиться.

— Что случилось? Как ты там? — она схватила трубку, едва заметив звонок от знакомого абонента, и забыла даже поздороваться. Не до того было.

— Тебе не кажется, что это я должен спрашивать? — поинтересовался Женька по ту сторону, и Оля выдохнула. Он не разговаривал бы так, будь всё не в порядке.

Или нет?

— Со мной всё хорошо, — заверила она. — Извини, что напугала. Я как будто… отключилась ненадолго, а когда пришла в себя, волка уже не было.

— Уф, ну и к лучшему, — с заметным облегчением отозвался тот. — Наверное, как и в прошлый раз, перестал чуять твой страх, поэтому и ушёл. Но ты меня напугала. В какой-то момент я подумал…

— Я знаю. Извини, — перебила Оля. — В тот момент… я сама подумала о том же.

Признаваться в своих подозрениях она не решилась. Если те и впрямь были верны, Оля уже ничего не могла сделать. Тем более, оставался шанс, что её страхи — простая мнительность, а на самом деле всё и впрямь произошло так, как он сказал.

— Да ничего. Главное, что сейчас у тебя всё хорошо. Он не появлялся больше?

— Нет. До самого вечера его не видела.

— Оно и к лучшему, — повторил Женька. — Как ты вообще на него наткнулась? Он просто… появился, что ли, или как? Просто ты вроде собиралась увидеться с этой девочкой… Мне подумалось, что это может быть связано. Или нет?

Точно! Он же ни о чём не знает! Ни о том, что рассказала Наташа, ни о том, что волк — теперь уже достоверно пособник Фролова, ни о том, что случилось, когда они с девочкой сидели в кафе.

— Сейчас расскажу, — пообещала Оля, спохватившись: было кое-что, о чём она не спросила. — Но сначала ответь, куда ты-то пропал. Я уже и сама беспокоиться начала.

— Э, ну… — он как-то странно замялся в трубке, и ей вновь стало не по себе. — Ты точно хочешь это слышать? Это… слегка по-дурацки.

— Да ну? — напряжённо отозвалась Оля. — И что же случилось?

— Как бы тебе сказать, — Женька нервно усмехнулся, — я звонил тебе, стоя на балконе. Чтобы отец не слышал. А потом, когда в очередной раз перезванивал, ну… рука дрогнула.

Что, серьёзно?

— Ты телефон с балкона уронил? — Оле почему-то стало смешно. Она придумывает тут какие-то зубодробительные теории, а всё оказывается настолько просто и глупо?

— Говорил же, что слегка по-дурацки, — смущённо фыркнул Женька. — Мы, конечно, невысоко живём, но видела бы ты, какие здесь сугробы. Пока оттуда телефон выкопаешь, он сто раз успеет промокнуть. Так что…

— А потом ты ездил за новым? — догадалась Оля. — И всё это время был вне зоны доступа?

— Вроде того, — отозвался тот и тут же спохватился. — Так что там с разговором и девочкой? Расскажешь?

— Расскажу, — подтвердила она.

И рассказала.

Рассказала обо всём: и о том, как «они» заманили Наташу, привлечённую любопытством, и о реакции «видящих» на её сообщения в чате. И о предательстве Гоши, сдавшего номер сестры своим неведомым покровителям, и о предложении, которым они купили помощь девочки.

О волке, который мог общаться с симбионтами, волке, в боках которого клубился чёрный дым. Ровно такой же дым, из какого состояла тварь в её «московских» снах.

И о своих догадках. О том, как разрозненные детали сложились в общую картину, где было место всему случившемуся. О своём неожиданном выводе: людей у «них» на самом деле должно быть немного.

Вот только, судя по тому, что рассказала Наташа, и форум, и конференция были активны, и посетителей там водилось достаточно…

— Это объяснимо, — заметил Женька. — Если большинство — обычные люди, способные видеть, которые знать не знают ни о каких симбионтах. А «они» — несколько человек, скорее всего, из высшего руководства. И их сообщники.

— Разве симбионтов не должно быть много? — возразила Оля. — Должно же что-то случаться с теми, кого «они» завербовали, а делают они это очень активно…

— Есть у меня кое-какие догадки на этот счёт, — вздохнул тот, — но тебе они не понравятся. Говоришь, волк оказался разумен? Ты не подумала, что он может быть, ну…

Женька запнулся, но продолжать смысла не было: Олю осенило. Конечно! Вот же ответ, лежит на поверхности, особенно с учётом того, что — они уже знали — происходило с Фроловым, пока у него на плече росла змея.

Он оказался прав: ей не понравилась эта догадка.

— Хочешь сказать, они… становятся тварями? — ахнула она. — Но в таком случае… это же даже хуже, чем… нельзя же так это оставлять!

— Нельзя, — невесело подтвердил Женька. — Но блин, что мы можем? Нас два человека. Три, если считать эту твою Наташу. Их — а чёрт знает сколько, и они явно взрослые и со связями, раз проворачивают такие схемы. Так что всё, что остаётся, — ждать, искать зацепки и стараться не подставляться лишний раз.

Это Оля уже слышала. Да она и сама думала так же, ни к чему было напоминать и повторять. Но как же ей не нравился такой расклад! Хотелось, чтобы как в фильмах или книгах, где герой всегда побеждает недоброжелателей и спасает тех, кого они заманили.

Видимо, они с Женькой не были героями. Они могли только прятаться.

— Ещё кое-что, — сказал вдруг он в трубку. — Меня… несколько следующих дней может не быть на связи. Не пугайся, если что. Ничего страшного не случилось, просто… ну…

— Просто что? — поторопила Оля, холодея. Стихшее было предчувствие начало разгораться снова.

— Да ничего, ничего, не волнуйся, — успокоил её Женька. — Просто олимпиада местная. На три дня хрен знает куда, и говорят, что связь там просто ужасная. А интернета вообще нет.

— Олимпиада перед самым Новым годом? — не поверила она. — Такое бывает?

— Как видишь, — отозвался он. — Могу тебе даже потом фото оттуда послать, чтобы ты успокоилась. Но это уже после возвращения, конечно. Извини, что так вот оставляю, просто… это шанс свалить отсюда побыстрее. А такое упускать нельзя, сама понимаешь.

— Понимаю, — одними губами произнесла Оля. Ей это не нравилось. Совсем не нравилось. Но что она могла сделать?

Остаток разговора пролетел незаметно: они обсуждали дела, рассказывали о жизни и делились догадками, которых, впрочем, было немного. Ни к чему новому ни Оля, ни Женька так и не пришли.

Когда тот наконец положил трубку — на Севере уже наступила ночь, пора идти спать — Оля с раздражением глянула на погасший экран и с трудом подавила желание запустить телефоном в стену.

Всё было убийственно логично. Выпавший из дрогнувшей руки телефон, улетевший в сугроб, олимпиада, где не будет связи… Не прикопаешься.

Но почему он не рассказал об этой олимпиаде раньше? С чего ему, с его сбоящей терморегуляцией, вообще лишний раз лезть на балкон? Да и в чём смысл разговоров там, если у Женьки, она знала, есть своя комната?