Анатолий Даровский - Часы бьют полночь

— К родителям, — наконец решила Оля. — До дома ближе, а у мамы машина и выходной. Она довезёт куда надо… ну, или врача вызовет, если понадобится.

— Принято, — кивнул Женька. — Я у тебя даже был, так что дорогу знаю.

— И… давай побыстрее, ладно? Если эта штука вернётся, я…

— Не вернётся, — он перебил её, не давая закончить предложение. — Мне кажется, она в принципе ушла из этого парка. Потому что мелочь собирается здесь снова, да и люди скоро подойдут. Но ты права, поторопиться стоит. А то вляпаемся ещё в какое-нибудь приключение.

Оля устало кивнула и сделала ещё один шаг. Тяжёлая зеркалка мёртвым грузом болталась на шее — надо будет проверить потом, не разбилась ли при падении — но стало неожиданно легче. Если тварь ушла, значит, она в безопасности. Не бояться других существ, тех, что не выглядели как собаки, было проще. А люди… что ж, если здесь появятся люди, это будет только к лучшему.

Они выбрались. Всё хорошо.

Вот только её никак не оставляло ощущение, будто в тот самый миг, как она сорвалась с ветки, тяжёлые стрелки часов внутри неё сдвинулись с места, отсчитывая первую секунду на пути к неизбежному.

К мутному серому миру, где Оля, остриженная, сидит в вагоне метро и видит лицо Женьки в мордах пролетающих по тоннелю тварей.

Поезд нетерпеливо взвизгнул тормозами, прибывая на станцию. Оля успела запоздало порадоваться, что успела сесть: здесь, на пересадке на кольцо, народу всегда заходило немерено. Особенно вечером, когда усталые работяги спешат с работы домой, в область или на окраину города.

Спешит и кое-что ещё. Что-то, о чём работяги и не подозревает, заходит вместе с ними в душный тесный вагон, толкается локтями, а в давке незаметно прокусывает чью-то шею. Другие не замечают: слишком заняты попытками дышать в толпе. Жертва беззвучно кричит, не в силах попросить помощи. А когда вновь обретает голос, звать уже поздно: жизнь выпита, и в глазах навечно воцарилась ледяная тьма, похожая на ту, что расстилается за окном, в тоннеле.

О вампирах в метро Оля узнала недавно — и с тех пор ненавидела стоять, предпочитая лишний час просидеть в какой-нибудь забегаловке, чтобы переждать опасные часы. Но сегодня не получилось. Спасибо, повезло занять место.

— Расселись тут, — прошипела зашедшая на прошлой станции злая бабка. Изо рта у неё при каждом слове толчками выливалась мутная зловонная жижа. — Нет бы пожилым место уступать, а!

Она больно ткнула Олю тележкой в ногу, как бы намекая, кому предназначается выпад. Та не повела и глазом. И уж тем более не показала, что видит, будто со старухой что-то не так.

Вместо этого Оля поплотнее вставила в уши наушники, перекрывая рёв и гул подземки, и уткнулась в экран смартфона. Несколько дней назад её угораздило вздрогнуть, когда пролетавшая за окном тень сложилась в чьё-то лицо. Пришлось потратить целый вечер, чтобы отвязаться от надоедливых тварей. С тех пор тревога не отпускала. Она забыла что-то важное, что-то, о чём предпочла бы помнить вечно — и не могла найти зацепки.

Оля бездумно пролистала несколько экранов с приложениями. Игры, соцсети, мессенджеры — пара новых сообщений, от одногруппников, наверное. Или от родителей. Дома посмотрит. Всё равно сейчас общаться нет настроения.

Заметки. Одна, помеченная как «важная», с каким-то невнятным текстом и прикреплённой картинкой. Что это там? А, какая разница. Тоже потом посмотрит.

Несколько остановок пролетело, как в тумане, пока она бесцельно тыкала пальцем в сенсорный экран. Даже ничего особенного не делала. Крутила в пальцах короткую прядь в приступе пальцевого невроза да невидящими глазами смотрела в телефон. Усталость накатывала волнами, тупо болела голова — последствия старой, ещё школьной травмы. Не хотелось ничего. Особенно — поднимать глаза на теней, что паслись над ней.

Когда поезду оставалось совсем немного до конечной, Оля со вздохом погасила экран — чего батарею тратить — и тупо уставилась на экран блокировки. Она его не выбирала. Стандартный, настроенный по умолчанию. Какие-то дурацкие серые разводы, якобы «в тон» к металлическому покрытию дешёвого смартфона, и основная информация.

И часы. Неудобные, пародирующие аналоговые, часы с витиеватыми цифрами и резными тяжёлыми стрелками.

Стрелки медленно дёргались, точно пытались напомнить об утекающем из пальцев времени.

Оля открыла глаза и поморщилась: под веки будто песка насыпали. Голова по-прежнему болела, но теперь боль отступала, приглушённая лошадиной дозой таблеток. В помещении царил полумрак.

Мягкое одеяло. Знакомые очертания предметов. Она была у себя в комнате — это точно. И никакого метро, надоевшего за последние недели так, словно Оля и впрямь жила в Москве уже много лет.

— О, кажется, проснулась, — донёсся откуда-то сбоку мамин шёпот. — Ты это, если хочешь поговорить, погоди немного, пока она в себя придёт. Не знаю, что у вас там за дела такие, но дай ей хоть немного времени. Сотрясение всё-таки.

— Дела — важные. Но подождать я могу, конечно, — а это Женька. Что он вообще делает рядом с её мамой? В голове плыло, воспоминания накладывались друг на друга. В какой-то момент незнакомый запах московского метро ударил в нос так сильно, что Оля даже не поняла, где находится — у себя дома или внутри мутных ноябрьских снов.

— Поздно уже, — заметила мама. — Это точно так нужно обсудить сегодня?

— Прогоняете?

— Да нет, конечно, сиди сколько хочешь, просто… ты домой-то доберёшься?

— А куда я денусь? Город маленький, безопасный…

Оля вяло прислушивалась к диалогу, который доносился, судя по звуку, из коридора. Память понемногу возвращалась, картинка в голове складывалась. Точно, Женька сегодня позвал её в парк обсудить что-то важное, потом на них напал волк, то есть, чудище, похожее на волка, потом она упала с дерева…

Потом он дотащил её до дома и передал с рук на руки родителям — и почему-то отказался идти домой. Сидел рядом с Олей в травмпункте, остался у них, когда она, измученная сегодняшним днём, наконец заснула. Врач подтвердил сотрясение, рекомендовал полумрак, сон и отсутствие нагрузок. Выписанные таблетки помогли утихомирить головную боль и подарили желанный отдых.

Судя по тому, что за окном было темно, проспала она довольно долго. Это что там за дело такой важности, что Женька до сих пор ждёт её пробуждения?

— Допрыгаешься до того, что на нас не только Стася будет косо смотреть, но и моя мама, — пробурчала Оля и села на кровати. Знакомое головокружение вернулось не сразу и на этот раз оказалось слабее: она смогла нашарить тапки, встать и, пошатываясь, двинуться к двери.

Оля оказалась права. Женька устроился на диванчике в коридоре с небольшим ноутбуком-трансформером на коленях и что-то сосредоточенно печатал, не отрываясь от диалога. Мама стояла рядом, прислонялась плечом к косяку двери в родительскую комнату. Смотрела на одноклассника сверху вниз и улыбалась знакомой ещё по Стаське улыбкой. Такой уже доставшей улыбкой.