Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

— Зачем ты пришёл? — спросил Алый человек.

— Чтобы вспомнить, — отозвался Олег и услышал, как со щелчком перегорела лампочка.

Комната погрузилась в кромешный мрак. Некоторое время Олег стоял неподвижно, затем достал коробок и разогнал спичкой чёрный воздух перед собой.

В зеркале отражался мужчина с коробком спичек.

— Они не хотели вываливать на меня всё сразу, — сказал Олег, — дали время, оставляли подсказки…

— Они? — спросил Алый человек.

— Стас, Жека, Игорёк.

— Я почти не помню их… только тебя… нас , вместе…

Олег промолчал, зажёг новую спичку. Алый человек тоже не стал продолжать. Рассматривал окровавленные ладони. Потом осмот релся.

— И это место помню. Но это даже не воспоминание… это сейчас, всегда…

— Ты не можешь покинуть отель? — спросил Олег.

— Я не пробовал. Зачем? Я не знаю ничего за его пределами.

— Но ты помнишь меня.

— Какой прок от снов? Вот если бы проснуться самому…

— Что ты помнишь? О нас?

— Ты был рядом. Мы были целым . А потом было больно, удар, и нас раскидало в разные стороны. И я остался один… — Алый человек будто споткнулся, замолчал.

— Что ты чувствовал?

— Я не знаю. Когда ты был рядом, я помнил, что означает то или это. А когда остался один, стал забывать. Я просто был здесь.

Олег глубоко вдохнул. Спичка обожгла пальцы — он чиркнул следующей.

— Ты понимаешь, что умер?

Алый человек ответил не сразу. Секунды тишины заполнились животным ужасом. Этот страх — его или мой? Или снова — наш?

— Да, — тихо сказал Алый человек. — Теперь понимаю. Мы умерли.

— Мы разбились. Облокотились на раму и выпали из окна недостроенного «Оверлука». Но ты смог вернуться к друзьям, а я остался здесь. Истекать кровью, страдать… Если это важно. Мне не было. Или было, но прошло. Я забыл. Коснулся чего-то злого, смерти, и забыл обо всём человеческом: о чувствах, о страданиях…

— Тебя нашёл Стас? — спросил Олег.

Спичка погасла, и комната снова погрузилась во мрак.

— Откуда мне знать? Это не мои воспоминания, и не наши, раз уж мы становимся самим собой . Просто однажды мне стали сниться странные сны, а затем пришёл ты.

— Что тебе снилось?

— Разное… Четыре мальчишки на крыше насосной станции у реки, и яркое солнце над ними… Светловолосая девушка, которая танцует, кружится, подняв руки к потолку, она смеётся…

— Оля… — вырвалось у Олега, он попытался взять себя в руки. — Тебе нравились эти воспоминания?

— У меня не было критериев их оценки. И желаний не было. Единственное, чего я хотел… исчезнуть. Навсегда.

Спичка потухла.

— Навсегда, — повторил Олег и закрыл глаза.

Когда он их открыл, ничего не изменилось. В смысле, было темно, словно он не поднимал веки.

— Слушай, а что такое дружба? — спросил Олег. — Что ты видишь внутри нас, сейчас?

Ответа он не получил. Неожиданно его охватил озноб. Тишина сделалась жирной и холодной. Он будто бы снова оказался за краем бетонной плиты.

Олег сунул коробок в карман джинсов, сжал зубы, чтобы не закричать, шагнул вперёд и почувствовал, как Алый человек сделал шаг навстречу.

В темноте посыпались на пол осколки.

Он осмотрелся.

Серые колонны, потолок, пол — всё серое. На полу — обрезки металлических прутов, мусор. Гнилые стойки и опалубки. Ветер был тёплым, но от железобетонных конструкций тянуло холодом.

Рядом стояла Оля. Смотрела на клочковатые облака.

— Стас мне всё рассказал, объяснил… — Она взяла его за руку. — И я рада, что смогла вернуться к тебе.

— Но к кому вернулся я…

— К своим друзьям, ты вернулся к ним.

— Не весь… тот человек в зеркале…

— Я знаю. Стас сказал, что иногда душа расщепляется, но её половинки не понимают этого. Живут в разных мирах. Одна не помнит смерти тела, а другая помнит, но только саму смерть и место, где это случилось. Она привязана к нему. Потерянный призрак. И если их не соединить, они растворятся навсегда…

— За пределами цилиндра, который есть время и пространство, — задумчиво сказал Олег. — Банда-каре… Я больше их не увижу?

— Кто знает.

Олег кивнул.

Далеко внизу безмолвно катил пассажирский поезд. На секунду пространство между колоннами, соединёнными армирующим поясом, стало вагонным окном, за которым над рекой проплыли ржавые фермы моста, весёлый жёлто-зелёной частокол, деревья выпрямились и налились сочной зеленью, а электрический провод, вибрируя на ветру, оторвался от бетонного столба и пошёл вверх, вверх, вверх, не останавливаясь…

Олег сморгнул.

В большом треугольном осколке зеркала, лежащем у его ног, отражались коротко стриженный юноша в спортивных штанах и футболке и молодая светловолосая женщина в зелёном купальнике и красной морской куртке.

— Не замёрзнешь?

— Не страшно.

Олег крепко сжал её руку, они спустились по лестнице без перил и шагнули в мир без воспоминаний о будущем.

— Твою ж мать…

На экране игрового автомата менялись заставки: ранжир покерных комбинаций, надпись «PIRAT-CLUB», процессия мастей. За червями следовали трефы, следом тянулись пики, в спину которым дышали бубны. Щиты, мечи, копья и знамёна. Или духовенство, крестьяне, военные и купцы. Смотря какой символики карточных мастей придерживаться.

Сейчас Андрею было плевать на обе версии.

— Су-ука.

Он помассировал глазные яблоки, с силой надавливая пальцами на веки, словно хотел наказать себя за проигрыш. Открыл глаза, моргнул, взгляд сфокусировался на окошке «CREDIT: 0». Чёрт, как же тупо и уныло. В ещё большее уныние вгонял пресловутый ноль в карманах. С чем он остался? Полпачки «Мальборо» и бутылка «Тинькофф».

— Во засада, — сказал Андрей, но тут же наигранно приободрился: — Ничего, ничего, придумаем…

Всегда оставался шанс сделать то, за что условный отец бил условного сына. «Не за то, что играл, а за то, что отыгрывался ».

Он должен вернуть спущенные в электронный унитаз деньги. Столько вложил в этого мудилу (Андрей зыркнул на автомат), а тот хоть бы хны — ни флеш-рояля, ни каре по крепкой ставке, две «шляпы» на последней карте зажилил… Андрей лихорадочно думал, у кого бы занять, чтобы и проигранное вытянуть, и приумножить.

Он откинулся на спинку стула и постучал каблуком по упору для ног. Курить не хотелось, но он закурил. Пуская носом дым, поглядывал на затемнённую лестницу, будто ждал, когда откроется дверь, и в клуб внесут сундук с наличкой — у кого, парни, плохой день? Налетай!

Вместо этого в никотиновый туман «Пирата» юркнул мальчишка.

— Э-э, дверь перепутал? — крикнул заряжальщик. Сегодня была смена Дениса.

Паренёк двинулся вдоль автоматов. Глаза в пол, работали только руки — длинные, костлявые, они выстреливали в направлении лотков для монет (хромированные кармашки исполняли роль пепельниц). «Он что, бычки собирает?» Андрей смотрел на мальчишку с жалостью и неприязнью. Замызганная футболка, рваные джинсовые шорты, дырявые кеды. Похожее на череп лицо: желтоватое, шелушащееся, с розовой выпуклой сыпью на лбу. Тощий, что смерть.