Татьяна Купор - Красота как наказание

Роман молчал, задумчиво теребя ее пальцы.

– За что отомстить? – повторила Анна, отняв у него руки.

– За Маргариту. Он очень любил ее. Безумно. А я всегда был против этой связи. Поверь, Нестору есть, за что меня ненавидеть.

Внезапно портрет Маргариты рухнул на пол, слегка задев плечо Романа. «Добром это не кончится! – подумала Анна, охваченная страхом. – Проклятая картина уже второй раз срывается со стены!»

Роман отошел назад и посмотрел на лицо сестры – не удивленно, а задумчиво. Что-то мучило его там, внутри. Только что – боль утраты, одиночество, чувство вины?

– Завтра портрет уберут, – сказал он, и Анна ушам своим не поверила. Но решительный голос и непоколебимый вид развеяли последние сомнения.

Что ж, если муж начнет потихоньку избавляться от вещей сестры, может, его скорбь утихнет? Роман поставил портрет на диван, и вспышки пламени осветили лицо Маргариты. Анна бросила взгляд на то место, где было нацарапано слово, и остолбенела.

Там ничего не было.

Чтобы окончательно в этом убедиться, она провела пальцами по полотну. Гладко и ровно. Слово исчезло. Анна задрожала от страха. Она точно помнила, что слово было. Несколько раз, проходя мимо, подходила к портрету и всматривалась в неровные буквы. Не могло же показаться?!

– Что-то не так? – забеспокоился Роман, но она все еще сомневалась: рассказывать мужу или нет. Тот настаивал: – Ты как будто испугалась. Что случилось?

– Нет… – выдавила Анна, решив, что сошла с ума. – Все в порядке.

Поленья почти прогорели и начали затухать. Все свечи одновременно погасли, словно в комнату ворвался сильный ветер, и в гостиной сгустилась темнота. Несколько оголенных ветвей застучали в окно, словно ища пристанища в этом ужасном месте. Из глубины дома послышался женский крик.

– Ты слышал? – дрожащим голосом спросила она, но Роман не ответил. Он продолжал стоять на месте и смотрел на портрет, будто хотел воскресить покойницу взглядом. Анна почувствовала, как покрывается каплями ледяного пота. Отступила к камину и бросила взгляд на картину: та казалась пустым темным пятном, словно Маргарита вдруг сошла с полотна и отправилась бродить по дому.

– Вернись ко мне… – Голос, пронесшийся по комнате, казался вымученным, усталым.

– Ты слышишь?.. – Анна пыталась обратиться к мужу, но язык будто задеревенел. Анна судорожно глотнула воздух, ощущая волну холодных мурашек на озябшей спине.

Спокойно. Это Лидия. Отвратительная девчонка. Сначала написала слово на портрете, а теперь решила их напугать. «Я не должна бояться», – повторяла она, тщетно пытаясь усмирить дрожь. Ветки все еще царапали стекло. Ветер завывал, как раненый зверь, только дождь совсем утих.

Неожиданно Роман взял ее за руку, и прикосновение привело ее в чувство:

– Пойдем.

Яркое пламя свечи осветило его лицо. Глаза были наполнены печалью. Анна молча кивнула и послушно последовала за ним, и чем дальше отходила от портрета, тем легче ей становилось. На пороге, испуганно оглянувшись, она спросила:

– Мне не показалось?

– Нет.

Роман прикрыл дверь и включил свет. Анна упала на кровать и потерла виски: нервное напряжение напомнило о себе колкой болью в затылке.

– И что это было?

– Видимо, ты оказалась права. Маргарита не может найти покоя, – серьезно сказал он и отошел к окну. Невозможно было определить, что он сейчас чувствует, потому что Анна не видела его лица. Но голос мужа дрогнул при имени сестры.

– Что будем делать?

Ответом ей была тишина – тревожная и тягучая, от которой дрожал каждый нерв. И только в ушах все еще стоял леденящий душу женский крик, полный отчаянной мольбы:

Вернись ко мне.

Маргарита только что вынырнула из бездонной воронки и теперь находилась среди знакомых молчаливых памятников. Шел дождь, от ветра гнулись ветки деревьев, но она не ощущала ни холода, ни влаги. Только тяжесть, невыносимую тяжесть, которая кандалами приковывала к земле.

Он должен умереть, иначе…

Маргарита представила вечность на земле: бесконечные скитания, одиночество и безысходность. Видимо, никогда она не сможет искупить свой грех. И неприкаянность – это наказание за любовь.

Как обрести покой? Как?

Только Анна может помочь. Она – единственная надежда, так пусть же узнает правду!

Конечно, боль Маргариты может убить ее. Смертные так хрупки, так беззащитны, что любое событие, связанное с миром мертвых, способно их сломить.

Если Анна не выдержит, то умрет.

Но разве есть выбор?

***

Анна смотрела на свое отражение в зеркале. В темной комнате в окружении свечей оно казалось призрачным, нереальным.

– Твою красоту забираю себе … – шептала она дрожащими губами, зажигая последнюю свечу. От напряженного дыхания огонек затрепетал, замерцал слабыми искорками. Казалось, еще немного – и он погаснет, нарушив обряд.

Девушка должна отдать Анне свою красоту, иначе все усилия напрасны! Две предыдущие попытки провалились, но сегодня все получится…

Дрожащие огоньки танцевали в зеркале и отражались в глазах. Анна вскрикнула и проснулась. Все хорошо, это был сон. Приснился ритуал из прошлого, о котором хотелось забыть. Немного успокоившись, она снова уснула.

Теперь взгляду предстало маленькое помещение. Неясные, размытые контуры человеческих фигур не сразу приняли четкие очертания. Прошло некоторое время, прежде чем Анна смогла различить в тесном зале две фигуры: мужчины и женщины.

«Маргарита», – догадалась она, заметив васильковые глаза – такие навечно врезаются в память. Даже против собственной воли ты все равно узнаешь их в толпе.

Кто же рядом с ней? Роман? Нестор? Или кто-то другой?

Анна все вглядывалась и вглядывалась в лицо мужчины, но пелена сна не давала ей разглядеть его как следует. Спутник Маргариты по-прежнему оставался таинственным незнакомцем. Сейчас он внимательно осматривал плечо девушки и отчего-то хмурился.

– Это сделал он?

Анна едва не вскрикнула, когда увидела безобразный шрам на руке Маргариты. Шрам в форме буквы или какого-то знака? И что он означает?

– Значит, ты врала мне все это время? – прорычал мужчина и сорвался с места. Похоже, он был сильно раздражен. – Почему не сказала правду?

Маргарита сидела, опустив взгляд, вид у нее был подавленный. Не дождавшись ответа, незнакомец изо всей силы ударил кулаком в стену, и висящая на ней икона угрожающе качнулась. Видно было, что каждое его слово обжигало ее болью, словно раскаленный уголек.

– Он пометил тебя, как свою собственность, да? Ты понимаешь, что это значит? Я убью его – вот этими руками! Вцеплюсь прямо в глотку! Выдавлю лживые глаза!