Юлия Фаро - Детективное агентство «Ринг». Дело № 2. Дауншифтер

После этих слов Ян Крапивин раздал каждому план трибун городского стадиона с отмеченным крестиком местом.

— Только так я смогу гарантировать вам охрану. Мои работники под видом обычных зрителей будут располагаться рядом с вами справа. Запомните! Справа! В случае если кто-либо из вас увидит наших «ганпхэ», то он никоим образом не должен показывать этого. И только заняв своё место, обязан сообщить о своих наблюдениях сидящему справа от него человеку.

— Стесняюсь спросить, — подала голос Чайникова. — Это будут мужчины?

— Человек справа от вас может быть как мужчиной, так и женщиной. Но будьте уверены: он проинструктирован относительно своих действий. Присутствующим категорически запрещается проявлять инициативу, что бы ни происходило вокруг. Если кто-либо из вас не в состоянии выполнить мои требования, тогда у меня ещё одна просьба: заявить об этом сейчас и не присутствовать на выступлении. Мне так даже спокойней будет.

— Сколько человек предположительно придёт на шоу? — задал вопрос Кольцов.

— И кто ж тебе, Фёдор, это скажет? — вопросом на вопрос ответил Иван. — Стадион Кумска рассчитан на десять тысяч зрителей. Учитывая, что начало представления назначено на позднее время — да ещё посреди рабочей недели, — я не думаю, что будет столпотворение. Тем более что для самой бойкой публики — в возрасте до восемнадцати лет — вход воспрещён… Пока ориентируемся тысячи на полторы-две зрителей.

— Это очень много и очень рискованно! Давайте отменим вашу «мистерию»…

— Легко сказать, ведь наш мэр — почитатель таланта господина Цветова… Он собирается посетить мероприятие лично, да ещё и с семьёй… Господин Цветов, когда это всё придумывал, меня не спрашивал! Мне тоже, знаете ли, столько людей подключать… Я и здесь нахожусь без согласования с руководством.

— Мне затея не нравится! — продолжал настаивать Фёдор. — Я понимаю, что господин Цветов, изрядно насоливший Киму… — тут Кольцов осёкся на полуслове, глядя на брови Ивана, которые удивлённо поползли вверх. — Я имею в виду финансовую поддержку Лыкова… — Фёдор окончательно смешался и махнул рукой.

— Я чего-то не знаю? — строго спросил Молин.

— Всё в порядке, — вступилась за друга Зиночка. — Это он за меня переживает, ну… когда в меня… ну… ты понял…

— Хорошо, — устало согласился Иван. — Переживает — это хорошо, будет впредь осторожней.

— Как это — осторожней? — простодушно брякнул Нил, до сих пор не снявший лиловой накидки и потому выглядевший комично. — Это же вы к нам Флору Эмильевну направили за мужем следить… С этого всё и началось…

— Господа! — умница Цветов бесцеремонно вмешался в разговор. — Считаю, что мы должны быть благодарны подполковнику, и лично я нахожу всю подготовку, проведённую им к завтрашнему мероприятию, очень здравомыслящей и обязательной к исполнению с вашей стороны.

А хитрая Зиночка тут же стала отвлекать Ивана, задавая вопросы один за другим.

— Ваня, как твоя нога? А к тебе завтра подходить можно или лучше не надо? А имплантат — зубной имплантат, который мы тебе передали, — он Чайникову принадлежал?

— Чайникову, — быстро ответил Молин и, подняв руку, снова призвал всех к вниманию. — И ещё, завтра ко мне желательно не подходить. Не нужно демонстрировать, что мы с вами знакомы…

— Вы вели себя как идиоты, — выговаривала Зиночка напарникам по дороге в офис, — зачем Ивана злили?

— А зачем он с нами разговаривал так, будто мы сами втюхались в эту кашу? — не вытерпел Нил. — Он Фёдора не слушал. А Фёдор прав: вдруг паника, вдруг перестрелка? Зачем всё это?

— Да нет, — вяло не согласился Кольцов. — Тут Цветов вызывает огонь на себя. Если «ганпхэ» настоящие, то по их законам его должны будут убрать. Как ни крути, именно он у них — главный враг на сегодня. Лишил их всех денег. Наталью чуть не отравил… Помнишь, что Терещук Ворону кричала? Они такого не простят… А мы — так, сбоку припёка все. Кроме Зиночки, конечно, она у нас тоже лакомая приманка… Ты бы, мать, сидела завтра дома. А ещё лучше — спряталась бы у Тусевича в потайной комнате.

— А если там ничего не произойдёт, мне в потайной комнате всю оставшуюся жизнь сидеть? Я обязательно пойду! Даже не уговаривай…

Вся арена городского стадиона была уставлена огромными экранами. Громадные щиты возвышались по периметру поля, образуя своеобразный полукруг, и были обтянуты белоснежной тканью. Из динамиков доносилась громкая музыка, странная и непривычная композиция создавала тревожную атмосферу и настраивала на мистический лад тех, кто собрался в предвкушении необычного представления.

Любопытные горожане, решившие посетить необычное мероприятие, рассаживались по своим местам. Многие из пришедших не преминули воспользоваться тёмно-фиолетовыми шёлковыми накидками с капюшонами и закрывающими лицо масками, что добавляло колорита и таинственности в сгущающиеся сумерки августовского вечера.

Зиночка не могла унять волнения. Беспричинный страх из давно забытого детства снова напомнил о себе…

Для маленькой Зинули стоило неимоверных усилий и храбрости добежать ночью из своей спаленки до туалета. Путь лежал через тёмный зал, уставленный громоздкой мебелью, роняющей длинные тени на паркет. Она хорошо помнила эту комнату, освещённую тусклым лунным светом, который проникал в огромное окно и через балконную дверь кирпичной «сталинки» сквозь состоящую из узоров и дырочек нитяную тюль. И эта совсем не страшная днём штора была по ночам такой зловещей, что малышке она казалась жуткой колышущейся сетью, которая может пленить трусишку в любой момент.

Но зал в то время был не самой страшной проверкой храбрости для Зины.

Длинный узкий коридор, на стене которого, цепляясь за прибитые крючки, висела верхняя одежда всех домочадцев, — вот где ждало настоящее испытание. Драповые пальто с вытянутыми на локтях рукавами, шелестящие болоньевые куртки с косматыми капюшонами, плащи, шапки-ушанки, да и сапоги, стоящие рядком на полу, — они все были одушевлёнными и оживали каждую ночь, чтобы пугать шестилетнюю Зиночку. Они шевелились, перешёптывались и шутки ради падали девочке под ноги, когда та, зажмурив глаза и сжав кулачки, проходила мимо, стараясь не дышать и считая шаги до заветного выключателя. А однажды — Зина никогда и никому не рассказывала про тот случай — тяжёлое, тёмно-зелёное дедушкино пальто с цигейковым воротником протянуло к ней свой пустой рукав и погладило малышку по голове. Оно даже что-то ей сказало, и это было, наверное, что-то очень важное, но от страха девочка завизжала так, что разбудила всех родственников, в суматохе совсем забыв, о чём же предупреждало её старое пальто…