Альбина Нури - Город мертвецов

— Послушай, я понимаю, что ты пережила. Но ведь ты не врач, ты могла и не понять, что они живы.

— А Лена?

— Она же их не осматривала. Или тоже ошиблась. Вы их вытащили в тепло из холодильника, вот они и пришли в себя! Дети гораздо более выносливы, чем взрослые. Помнишь, мы читали про случай, когда шестимесячный ребенок после искусственных родов выжил, хотя его в мусорное ведро выбросили?

Зоя махнула рукой:

— Не веришь мне, а потом поздно будет.

— Что поздно? Они хорошие, здоровые ребятишки.

— Все прекрасно, если не считать того, что никакие они не ребятишки. Да они и не похожи на нормальных детей. Ты хоть один звук от них слышал? Не гулят, не плачут. А когда не спят, так смотрят, как будто все про тебя знают.

— Ты выдумываешь.

Зоя усмехнулась:

— Ты в Старых Полянах четвертый год. А я тут родилась и всю жизнь живу. Это место непростое. Все местные знают.

— Что в нем сложного? И какое отношение это имеет к нам?

— Здесь колдуны прежде жили и до сих пор живут. Мне бабушка покойная говорила. — Она обвела взглядом комнату, будто рассчитывая увидеть одного из них. — Близко-близко. Но мы до них дотянуться не можем, а вот они до нас — запросто, наблюдают и ждут. Они сильные и злые, им человека убить — раз плюнуть. Сколько тут народу мрет, не одно, так другое! Угорают, вешаются, убивают друг друга — сам же знаешь, похороны за похоронами, на кладбище могил больше, чем живых людей. И не водка виновата! Везде пьют, а такого нет.

— Чего же им от нас надо? Бабушка сказала?

— Не смейся. Это их земля. Они ненавидят нас, потому что мы пришли на их землю и живем тут, вот и хотят прогнать. Но, видно, не могут всех разом истребить. Этих, — она дернула подбородком в сторону двери, — они подослали. А я знаю, что это твари в людском обличье, и…

— Значит, так. — Витя легонько хлопнул ладонью по столу. — Хватит чушь пороть. Ева и Сева — наши дети. Я люблю своих детей и буду их растить. С тобой или без тебя. Зоя, ты моя жена. Надо — доктора тебе найду, помогать буду, по ночам к ним сам вставать. Но если за ум не возьмешься, пеняй на себя.

Зоя знала, что нрав у мужа крутой. Добрый-то он добрый, но, если что не по его, только держись.

— Поняла меня?

— Угу.

Он, видя ее смирение, видимо, устыдился своих жестких слов. Пересел ближе к жене, обнял за плечи:

— Я все понимаю. Ты устала, намучилась. Шутка ли, такое пережить. Ты привыкнешь к ним. Полюбишь. Все у нас будет хорошо, Зайка. Веришь?

Зоя сказала, что верит. И даже почти верила в ту минуту.

Только на самом деле ничего хорошего их не ждало.

ИННА. 1997 ГОД. АПРЕЛЬ

За дверью послышались голоса. В приемную вошла Тося — Тамара Олеговна Сяпкина. Так математичку и завуча по воспитательной работе прозвали изобретательные ученики, соединив первые буквы имени, отчества и фамилии. Это звучало так коротко, емко, так подходило кругленькой, маленькой, милой и беспомощной на вид Тамаре Олеговне, что Инна, обращаясь к ней, каждый раз боялась назвать коллегу Тосей.

Та бы точно не стерпела и затаила зло: несмотря на внешнюю доброжелательность и мягкость, характер Тося имела жесткий, даже суровый, обид не забывала.

Инна побаивалась Тосю, но уважала за честность и профессионализм, старалась сохранять с ней хорошие отношения.

— Инна Валерьевна не занята? — спросила Тося.

Надежда, что она на минутку забежала к секретарше за какой-то ерундой, рухнула.

Голос у Тоси был тоненький, пришепетывающий, почти детский. Но это не мешало ей управлять учениками: дисциплина на уроках была железная, дети пикнуть не смели. Материалом, надо отдать должное, Тося владела превосходно, доступно объясняла самые сложные темы.

— Одна, у себя, — ответила секретарша. — Позвоню.

Спустя полминуты Тося показалась в дверях кабинета:

— Инна Валерьевна, у нас проблема.

— Опять? — уныло спросила директриса.

— И не говорите, дорогая моя. — Тося без приглашения выдвинула стул из-за длинного стола для совещания и села, положив перед собой ключи от кабинета и очечник, с которым никогда не расставалась.

В Старых Полянах было две школы, но вторую закрыли три года назад из-за недобора учеников. Когда-то ожидалось, что детей станет больше после заселения нового микрорайона, но строить его не начали, и теперь уж точно не начнут. Предприятие со дня на день могло встать.

Для двух школ детей не хватало. А для одной было многовато. Классы были переполнены под завязку, в небольшом здании, рассчитанном на гораздо меньшее количество учащихся, то и дело вспыхивали конфликты, драки и скандалы, которые Тося именовала «инцидентами».

— Опять инцидент. — Завуч вздохнула: — Панкратова.

При упоминании этой фамилии у Инны сжалось сердце.

«Сучка», — непедагогично подумала она.

Эту семью знала вся школа. Мать воспитывала детей одна, отец умер два года назад. Ева и Сева выделялись из толпы первоклашек: очень симпатичные, темноволосые, зеленоглазые, дети были тихими и спокойными. Они ни с кем не общались — только между собой, и, похоже, общество остальных детей было им не нужно и не интересно. С другими людьми они почти не говорили, разве что отвечали на уроках, когда учительница спрашивала, и такая молчаливость тоже, конечно, бросалась в глаза.

Однако все эти странности не мешали детям отлично учиться: через месяц Панкратовы должны были окончить первый класс без единой четверки.

— У них вчера день рождения был, и мамаша им преподнесла «подарочки». — Тося открыла пустой очечник, заглянула туда и снова закрыла. Очки покоились на ее носу-пуговке. — У Севы синяк во всю щеку. У Евы шишка на голове. И руки у обоих тоже в синяках.

— Ужас какой! — содрогнулась Инна. — Как так можно с собственными детьми!

Она вскочила из-за стола и прошлась по кабинету. К Еве и Севе Инна питала слабость, да и невозможно было не симпатизировать несчастным малышам, которых терроризировала собственная мать.

Инна часто заглядывала в их класс, благо что отделение начальной школы располагалось неподалеку от ее кабинета. Она общалась с Панкратовыми, и дети отличали директрису среди всех: улыбались и разговаривали охотнее, чем с другими.

— Да и детки-то — золото! — подхватила Тося. — Мне кажется, Панкратова умом тронулась после мужниной смерти. Уж сколько прошло, а она все в себя не придет и на детях срывается.

Инна покачала головой: что делать с этими Панкратовыми?

— Прав ее лишить, так дети в детдом пойдут, там тоже не сахар, — проговорила она.

— А по-моему, только так, — категорично заявила Тося. — Пусть милиция разбирается, ПДН! А то она убьет их когда-нибудь, а кто виноват, скажут? Школа виновата! Мы с вами, дорогая Инна Валерьевна. Нет, тянуть нельзя.