Генри Каттнер - Смех мертвых [сборник litres]

Он вырвался и побежал в направлении здания администрации. Я сунул руку в карман и достал клочок бумаги. Это была записка, которую я нашел в доме Хесса Деминга. Слова прыгали у меня перед глазами. Я раз за разом повторял себе:

– Этого не может быть! Такого просто не может быть!

Я имел в виду не оживление Сандры Колтер во время кремации. Это можно вполне правдоподобно объяснить – летаргия. Но вместе с другими событиями оно привело к некому заключению – и это заключение я не осмеливался принять даже мысленно.

Что сказал бедный Форрест? Шевалье повез Джин в «Гроув»? Ну, ладно…

Такси все еще ждало меня. Я сел в машину.

– В «Амбассадор», – мрачно сказал я водителю, – двадцать долларов, если не будете обращать внимания на светофоры.

Всю ночь я прочесывал Голливуд – безуспешно. Я обнаружил, что в «Гроув» ни шевалье Футэйн, ни Джин не появлялись. И никто не знал адреса шевалье. Телефонный звонок в студию, уже сходящую с ума от трагедии с Хессом Демингом и убийства Форреста, ничего не дал. Я безуспешно проверил ночные клубы: «Трокадеро», «Санди», все три «Браун Дерби» – приличные клубы, известные с восьмидесятых годов прошлого столетия, – и тоже ничего не узнал. Дюжину раз я звонил Джеку Харди, но никто не брал трубку. Наконец, в частном клубе в Кулвер-Сити, мне впервые улыбнулась удача.

– Мистер Харди наверху, – с обеспокоенным видом сообщил владелец клуба. – Надеюсь, все в порядке, мистер Прескотт? Я уже слышал о Деминге…

– Нормально, – отмахнулся я. – Проведите меня к нему.

– Он должен проспаться, – признался владелец. – Он был пьян в стельку, и я велел запереть его наверху, где он будет в безопасности.

– Не в первый раз, да? – подмигнул я ему. – Все равно, разбудите его… Ну, дайте побольше кофе, черного. Я должен… мне нужно поговорить с ним.

Но прошло полчаса, прежде чем Харди оказался в состоянии понять, кто я такой и о чем говорю. Он сидел на кушетке, мигал по-совиному, но постепенно в его запавших глазах разгорался огонек разума.

– Прескотт, – наконец сказал он, – почему ты не можешь оставить меня в покое?

Я наклонился над ним и, тщательно выговаривая слова, чтобы он точно понял, произнес:

– Я знаю, кто такой шевалье Футэйн.

Я ждал либо ужасного, невозможного подтверждения, либо слов, которые убедят меня, что я сумасшедший дурак.

Харди тупо уставился на меня.

– Как ты узнал? – прошептал он.

Я испытал ледяной шок. До этого момента я еще не верил, несмотря на все доказательства. Но теперь Харди подтвердил подозрения, которым я отказывался верить.

Я не ответил на его вопрос, а вместо этого спросил:

– Ты знаешь о Хессе?

Он кивнул, и, увидев, как мучительно исказилось его лицо, я чуть было не пожалел его. Но меня остановилась мысль о Джин.

– Ты знаешь, где он сейчас?

– Нет. О чем ты говоришь? – внезапно вспыхнул Харди. – Ты с ума сошел, Март! Подумай сам…

– Я не сошел с ума. И Хесс Деминг тоже.

Он посмотрел на меня, как собака, которую только что ударили.

– Ты собираешься рассказать мне всю правду? – мрачно поинтересовался я. – Откуда у тебя эти отметки на горле? Как ты встретился с этим… существом? И куда он увез Джин?

– Джин! – Харди действительно был поражен. – Увез ее… Я не знал этого, Март… Клянусь, что не знал. Ты… Мы были с тобой хорошими друзьями и… и я скажу тебе правду… ради тебя и Джин… Хотя теперь, наверное, уже слишком поздно…

Я шевельнулся, он быстро взглянул на меня и продолжал:

– Я встретил его в Париже. Я искал там новых ощущений… но такого не ожидал. Это был Клуб Сатанистов – дьяволопоклонников. Обычная вещь – дешевое тайное богохульство. Но там я встретил… его. Он может быть обворожительным парнем – когда захочет. Он заставил меня рассказать о Голливуде – и о здешних красотках. Разумеется, я немного прихвастнул. Шевалье спрашивал меня о звездах. Действительно ли они и в жизни столь прекрасны, как на экране. Он слушал меня с голодными глазами, Март. А затем, однажды ночью, у меня был кошмар. Чудовищный черный ужас, который вполз в окно и напал на меня – укусил за горло. Это был сон… или я думал, что это сон. А после… Я оказался в его власти. Он открыл мне правду. Он сделал меня своим рабом, и я не мог этому противостоять. У него силы… нечеловеческие.

Я облизнул пересохшие губы.

– Он заставил меня привезти его сюда, – продолжил Харди, – и представить как новое открытие, которое будет играть главную роль в «Жажде крови», – я рассказывал ему об этой картине еще до того, как… узнал. Как, должно быть, он смеялся надо мной! Он заставил меня служить ему, держать фотографов и операторов подальше, проверяя, чтобы возле него не было ни камер, ни зеркал. А в награду… он позволял мне жить.

Я понимал, что должен испытывать презрение к Харди, служившему такому отвратительному Злу. Но не испытывал.

– А как насчет Джин? – спокойно спросил я. – Где живет шевалье?

– Ты ничего не сможешь сделать, Март, – сказал Харди. – У него под домом хранилище, где он остается на день. Хранилище нельзя открыть, кроме как ключом, который он всегда держит при себе – серебряным ключом. Дверь ему делали на заказ, а потом он сам что-то добавил к ней, чтобы ее невозможно было открыть, кроме как этим единственным ключом. Даже динамит не поможет, сказал он мне.

– Таких тварей… их можно убить, – заметил я.

– Не так-то просто. Сандра Колтер стала его жертвой. После смерти она тоже превратилась в вампира, спящего днем и оживающего по ночам. Ее уничтожил огонь, но нет никакого способа проникнуть в хранилище под домом Футэйна.

– Я не думал об огне, – сказал я. – Нож…

– В сердце, – нетерпеливо прервал меня Харди. – Да – и обезглавить. Я сам думал об этом, но ничего не мог сделать. Я… я его раб, Март!

Ничего не говоря, я нажал кнопку звонка. Появился владелец клуба.

– Вы можете достать мне нож мясника? – Руками я показал размеры. – А как быстро? Он острый?

Привыкший к странным просьбам клиентов, владелец кивнул.

– Сейчас же, мистер Прескотт.

Когда я пошел следом за ним, Харди тихонько позвал:

– Март…

Я повернулся.

– Удачи, – прошептал он.

При виде его морщинистого, обвисшего лица было понятно, что Харди сказал это не пафоса ради.

– Спасибо, – с трудом выдавил я. – Я не виню тебя, Джек, за то, что произошло. Я… наверное, я сделал бы то же самое.

Я пошел, а он резко упал на кушетку, смотря мне вслед глазами, в которые отражались адские муки. Уже рассвело, когда я уехал из Кулвер-Сити с длинным, острым, как бритва, ножом, надежно спрятанным под пальто. День наступал слишком быстро. По телефону сообщили, что Джин все еще не возвращалась домой. Мне потребовалось больше часа, чтобы найти одного человека – он прежде работал на студии, занимаясь кое-какими деликатными делами. Почти не существовало замков, с которыми он бы не справился, что иногда с сожалением признавала полиция.