Ричард Лаймон - Дикарь [ЛП]

Возможно, она лгала о любви ко мне.

Возможно, она лгала вообще о множестве вещей.

Она без сомнения лгала Элмонту. И всем попутчикам, с которыми мы хоть ненадолго пересекались во время нашей поездки. Допустим, эта ложь была вполне оправдана. Мы не могли выложить всю правду о нас двоих. То же самое можно сказать об обмане ее адвоката, мистера Каннингема, и некоторых других людей.

Тем не менее, она лгала практически всем, с кем бы ни разговаривала.

Даже генералу.

Сидя у темного окна, я вспомнил тот случай, когда Уиттл украл Саблю. Вместо того, чтобы сказать деду правду, Сара придумала какую-то нелепую историю про то, что лошадь убежала сама. Мы даже оставили ворота в конюшню открытыми, чтобы придать этой байке правдоподобности.

Чем больше я размышлял о Саре, тем больше утверждался во мнении, что она никогда не говорила правды, если выгоднее было солгать.

Страх сказать, сколько вранья она впарила мне.

Черт побери, я никак не мог постичь, почему красавица вроде Сары так несчастлива с мужчинами, как она всегда утверждала, плачась, что неминуемо окончит жизнь старой девой — без мужа, без детей, одинокой и жалкой.

А вдруг она говорила все это лишь для того, чтобы завоевать мою сочувствие?

Вполне вероятно, что она перевстречалась с половиной мужиков Кони-Айленда и бросала каждого, как только на горизонте появлялся кто-то посимпатичнее. Точно так же, как бросила и меня ради Элмонта.

Я чувствовал себя облапошенным.

На какое-то время я буквально возненавидел Сару и отчаянно хотел никогда не спутываться с ней. Но тут я вспомнил, как мы здорово проводили время. Эти воспоминания окончательно опустошили меня. Даже не сами воспоминания, а скорее мысль, что все бывшее между нами теперь позади.

Чтобы еще больше себя помучить, я вытащил золотые часы, которые она подарила мне на Рождество. Открыв крышку, я обнаружил, что ее нет уже около двух часов. Я захлопнул крышку и уставился на скрещенные револьверы, выгравированные на ней. «Тебе никогда не узнать, как много хорошего ты принес в мою жизнь», — сказал она.

В мою жизнь она тоже принесла очень многое.

Внезапно я почувствовал себя мерзко и гнусно за свои мысли о ней. В основном для лжи, которую я от нее слышал, были веские причины. Насколько я знал, мне она никогда не лгала. Возможно, она и вправду любила меня и любит до сих пор. И что такого, если она проводит время с Элмонтом? Ведь я многие часы проводил с генералом. Старик по-настоящему восхищал меня, но я точно в него не влюблялся.

От этих соображений у меня немного отлегло с души, но ненадолго.

Элмонт — не генерал. У него есть виды на Сару. Он нацелился прибрать ее к рукам.

Даже если они только играют в карты и наслаждаются обществом друг друга, он обрабатывает ее изо всех сил. А завтра ему представится еще больше возможностей. И послезавтра. На всем пути в Калифорнию (если он держит путь именно туда) он будет ехать по одному с нами маршруту и как пить дать в тех же поездах, что и мы с Сарой, до самого Тусона. Начиная с сегодняшнего дня.

Я пытался убедить себя, что рано или поздно Сары раскусит этого проходимца.

Возможно, он начнет приставать к ней, она его отвергнет, и на том дело кончится.

А может быть, он начнет приставать к ней, а она не откажется. В конце концов, он мужчина, а не мальчишка. Не исключено, что Элмонт — именно тот, которого она всю жизнь мечтала встретить.

Мои мысли взвихрились ужасающим водоворотом, так что я был несказанно рад появлению проводника, который пришел приготовить кровати. Когда он управился, я пошел в туалет, расположенный в конце вагона. Сделав свои дела, я умылся и почистил зубы, а затем вернулся по занавешенному проходу.

Я надеялся, что Сара вернется в мое отсутствие.

Однако ее койка пустовала. Я забрался на свою, облачился в ночную рубашку и убрал уличную одежду в сумку.

После всех приготовлений я лежал один в темноте. Ночные пейзажи за окном меня больше не занимали. Не успокаивало меня и мягкое покачивание вагона. И перестук колес тоже. Когда снова и снова ревел гудок, звук его был столь же скорбным и одиноким, как и мое сердце.

Мало-помалу я начал воображать, что Элмонт уже успел завоевать сердце Сары. Потом додумался до того, что и тело ее он тоже уже завоевал.

Возможно, они оба лежат сейчас на его койке.

Не успела эта мысль окончательно утвердиться в моей голове, как занавеска распахнулась и на меня взглянула Сара. Я был вроде и рад ее видеть, но внутри чувствовал себя больным и измученным.

— Надеюсь, тебе понравилось, — сказал я.

— Ты все еще дуешься? — Голос ее звучал устало.

— Ни в коем случае. Я безумно рад, что общество Элмонта ты предпочитаешь моему.

Она вошла и провела рукой по моей щеке.

— Я не думала, что задержусь так надолго…

— Ну конечно, ты просто была не в состоянии расстаться с этой Прекрасной Принцессой.

— Ради Бога, Тревор…

Она издала тяжелый вздох, а затем повернулась и ушла. Занавеси упали за ее спиной.

Я предался самобичеванию, жалея что разговаривал с ней в таком тоне. Из опасений потерять того, кого любишь, легко сойти с ума. Вы не ведете себя разумно. Вы впадаете в неистовство и делаете только хуже.

Услышав, как Сара вернулась и улеглась на свою койку, я решил, что это мой шанс исправить ситуацию.

Чуть-чуть выждав, я высунул голову за занавеси и проверил коридор. Он выглядел как длинный узкий каньон со стенами из качающихся полотнищ, тускло освещенный лампами с обеих своих концов. И ни единой живой души.

Я спустился вниз, к койке Сары. Она откинула одеяла, чтобы я мог лечь рядом с ней, но я лишь присел на матрас рядом с ней.

Сердце колотилось так сильно, что я почти не мог дышать.

— Что с тобой на этот раз?

— Элмонт Бриггс.

— Тебе не стоит ревновать. В моей постели ты. Элмонта в моей постели нет.

— Он целовал тебя?

— Боже мой, Тревор!

— Он целовал тебя? — повторил я вопрос.

— Не смешно.

— Своими милыми красными губками?

— Ты и вправду думаешь, что я могу позволить ему такие вольности?

— А ты можешь?

— Ты несешь чепуху. Замолчи.

Ее рука скользнула мне под ночную рубашку. Погладив мою ногу, она слегка сжала ее.

— Не хочу больше слышать об Элмонте.

— Мне надо в туалет, — сказал я.

Прежде чем она смогла ответить, я стал пятиться к занавеси. Она несильно сжала мою ногу и отпустила

— Давай скорей, — напутствовала она меня.

Я направился в конец вагона, размышляя, почему я покинул ее. Не то чтобы у меня была срочная необходимость сходить в туалет. Просто это было первое, что пришло в голову. Мне было нужно провести несколько минут в тишине и успокоиться. Может быть, глотнуть свежего воздуха. Проветрить голову и выбросить Элмонта оттуда прежде, чем возвращаться к ней и, вполне вероятно, ляпнуть что-нибудь такое, о чем потом буду горько сожалеть.