Ричард Лаймон - Дикарь [ЛП]

Но эти два шага были больше мили, теперь, когда вся эта кодла неслась по нашему следу, паля во все стороны.

К сожалению, мне не шибко хотелось изображать приманку.

Тем не менее этим заниматься никто не вызвался, а я решил, что МакСуину негоже делать это в одиночку.

Даже если это его собственная полоумная затея.

— Не вздумай сыграть эту шутку с краснокожими, — говорил он. — Черт побери, это их шутка. Проделай это со своими белыми братьями, они всяко на нее попадутся.

Я забыл спросить у него, сколько краснокожих были застрелены, когда заманивали своих преследователей в такую ловушку.

В конце концов, мы пронеслись галопом между валунами в устье перевала. Стрельба чуть поутихла, так что я поднял голову и осмотрелся. Ни слуху, ни духу ребят среди этих скал. Что, если дали деру именно они? Мысль эта меня потрясла. Но я решил, что они не из тех, кто может выкинуть такой грязный трюк.

Рискнув, я оглянулся. Отряд преследователей приближался, мчась прямо на нас по узкому проходу. Стреляли только двое впереди, остальные прекратили огонь, чтобы не попасть по своим.

Мы с МакСуином продолжали нестись так быстро, как только могли.

Ребята продолжали ждать.

Если они здесь.

Внезапно клубы дымы расцвели по бокам каньона, жахнули четыре ствола, и четыре человека слетели со своих коней.

МакСуин рванул влево. Сжимая в руках карабин, он бросился наземь и метнулся за кучу камней. Я осадил Генерала, выхватил винчестер и присоединился к нему.

Он уже спешил вверх по склону. Я помчался за ним, надеясь, что все закончится раньше, чем мы найдем подходящую позицию на высоте.

Шум стоял адский. Каньон весь ревел от ружейного огня. Лошади бесновались и ржали, люди кричали и вопили.

Они пришли убить нас, твердил я себе.

Довольно быстро МакСуин присмотрел себе скалу. Она была достаточно велика для нас обоих. Мы встали за ней во весь рост и вскинули наши винтовки.

Внизу царил хаос. Мертвые люди. Мертвые лошади. Несколько человек в панике сломя голову мчались к выходу из каньона. Другие остались на месте. Из тех, кто остался сражаться, некоторые попросту присели на открытом месте и вели ответный огонь, некоторые засели среди скал, некоторые укрылись за своими убитыми лошадями, а несколько человек оставались в седле, стреляя оттуда, отчего их лошади носились кругами и брыкались, пытаясь скинуть седоков.

Ружье МакСуина оглушило меня на одно ухо. Один из мужчин, сидевший на фыркавшей и ходившей кругами лошади, завалился набок.

Я самостоятельно зарядил и прицелился в парня, сидевшего на корточках рядом с мертвецом. Он потерял шляпу. Голова у него была лысой. Он склонил ее, перезаряжая пистолет.

Я потратил немало времени, беря его на мушку. МакСуин по-прежнему стрелял быстро.

Насколько я понимал, мой парень попросту законопослушный гражданин, исполняющий свой долг. Может он лавочник, или что-то в этом роде. Может у него жена и дети. Если я застрелю его, то буду ничем не лучше убийцы. С другой стороны, я хотел показать МакСуину, что делаю все по высшему разряду для исправления положения.

Так что я слегка ослабил хватку, прицелился в его оружие и нажал на спусковой крючок. Мимо. Моя пуля выбила пыль из рубашки покойника.

Мой парень закончил заряжать. Он посмотрел в нашу сторону, вздернул пистолет, целясь в нас и словил пулю в лоб из винтовки МакСуина.

Я не слишком расстроился по этому поводу, но все-таки был рад, что убил его не я.

Теперь, когда он был убит, мне не оставалось ничего другого, кроме как искать себе другую цель.

Единственный человек, двигавшийся внизу, был ранен в ногу и ковылял к норовистой лошади. Не успел он до нее добраться, как упал наземь. Тем не менее, он все же протянул руку к стремени. Лошадь метнулась к устью прохода, волоча его за собой. Это был большой белый жеребец. Я как раз зарядил новую обойму и целился в ногу тому человеку, но теперь в этом не было смысла, поскольку инициативу перехватил жеребец. Споткнувшись, он наступил на человека, а затем тот отцепился от стремени. Не успел он пошевелиться — если, конечно, мог шевелиться, — как три или четыре пули врезались в него.

После этого стрельба прекратилась. Тишина казалась жутко неправдоподобной. Кроме звуков ветра и звона в ушах, до меня доносились только крики раненых.

Мы спустились на дно ущелья. Спустились все, за исключением Брикенриджа. Снукер, который был на склоне с ним рядом, сказал, что он убит.

Держа оружие наготове, мы бродили среди павших. Выяснилось, что в наличии девять убитых и семеро раненых. Айк Брюер, городской шериф, был среди убитых.

Мы разоружили раненых, чтобы избежать сюрпризов, а затем поймали для них лошадей. Тех, кто был слишком изранен, чтобы ехать, мы привязали к седлам и отправили всех к выходу из ущелья, рассчитывая на то, что сбежавшие от нашей засады непременно их увидят.

Когда они скрылись из виду, мы забрались на склон и отыскали Брикенриджа. Пуля попала ему в правый глаз, смотреть не него было страшно.

Никто не выглядел сильно расстроенным этой потерей. Все же он был не из очень дружелюбных. Если все остальные чувствовали то же, что и я, то в целом должны были быть довольны, что убило именно его. Вчетвером мы снесли его вниз. Снукер отнес наши винтовки. Я помогал, неся Брикенриджа за ногу. Он был большой и тяжелый. Управившись, мы вымотались донельзя.

Какое-то время мы провели, ловя наших лошадей. Затем мы перекинули Брикенриджа через седло и привязали, чтобы он не упал.

Затем мы поехали по ущелью на юг.

Вскоре после полудня мы уложили Брикенриджа в каком-то каньоне и завалили его камнями. Чейз прочел над ним несколько слов из Библии, которую достал из седельной сумки. Затем мы поделили между собой то, что осталось от имущества Брикенриджа. Взяв его лошадь в качестве запасной, мы поехали дальше.

Весь день мы внимательно наблюдали за нашим тылом. Не было никаких признаков того, что остатки отряда продолжают гнаться за нами. МакСуин согласился с тем, что мы удачно подстрелили Айка, потому что он был упрямым человеком, который так просто бы не сдался. По его мнению, остальные, скорее всего рады, что унесли ноги подобру-поздорову, и поспешат назад в город вместе с ранеными.

Я надеялся, что в этом он прав, но не потому, что погони боялся. Маловероятно, что кучка уцелевших в засаде доставит нам какие-то неприятности. Мне просто хотелось, чтобы ни один из них не показывался на глаза, так как я не желал видеть их убитыми.

Я очень переживал и расстраивался из-за бойни, случившейся в ущелье позади. У нас не было возможности переговорить. Либо мы их, либо они нас. Но эта мысль не облегчала бремени. Я никого не застрелил, но все-таки сыграл роль приманки. И они никогда не погнались бы за нами, если бы мы не забрали лошадь у Прю. Все произошло из-за этого.