Евгения Кретова - Альтераты. Соль

Все это выдал на одном дыхании, ловко, с юзом на повороте, выезжая с парковки перед пансионатом.

— Спасибо! Без вас бы ничего не получилось. Вы адвокат, да?

— Да прям, младший помощник старшего слесаря, — ответил вместо будущего родственника Тим, — но головастый! Не то, что я.

Хлопнул парня по плечу. Тот в ответ снисходительно фыркнул.

— Не поняла, — Аня с любопытством посмотрела на своего спасителя.

Олег покачал головой:

— Юрисконсульт в юридической фирме, стажер. Штрафы, административка… текучка, которой кому-то все равно надо заниматься. А родственнички вот выспаться не дают.

— Типа ты бы спал, — Тим хохотнул. — Или с Маринкой по скайпу болтал бы, или готовился бы. Маринка — это сестра моя. Познакомитесь щас.

Аня застыла: она не подумала, что делать дальше, после побега. Посмотрела на дорогу: белая ауди как раз сворачивала во дворы. В тени заметила знакомый байк.

К отцу нельзя — вернет в больницу.

Домой нельзя — надо все выяснить про этот браслет и про легенду. И чем скорее, тем лучше.

Они остановились под фонарем. Тим выскочил из машины первым, помог Анне, вытащил ее сумку. Пожал руку Олегу и направился к мотоциклу. Заметив смущение девушки, бросил:

— Не боись. Девки у меня не злобные. Чуточку любопытные, это да, — он сунул сумку под сиденье, повернул ключ зажигания.

— И много их у тебя, девок-то? — Аня подошла ближе, скрестила руки на груди.

— Маринка и Светка, сестры. Маринка твоя ровесница, дизайном занимается. Светка в школе, в седьмом классе учится. Еще есть мать — медсестра в больнице, но у нее сегодня дежурство. Все.

За спиной пискнула сигнализация — Олег вышел из машины и направился к подъезду.

— Удачи! — крикнул вполголоса. — Маринке привет, завтра после обеда заберу ее.

Тим скривился:

— В двадцать два ноль-ноль чтоб привез назад, слышал? А то харю начищу, не посмотрю, что она у тебя умная!

Долговязый Олег только хохотнул, махнув им, скрылся в подъезде.

Анна прищурилась:

— Так ты не женат?

Спросила и тут же поняла, что ляпнула лишнего. Покраснела. Хорошо, что темно, не видно.

— Так я не женат, — Тимофей перекинул ногу через сиденье, невозмутимо посмотрел на девушку, протянул шлем: — Поехали?

Она устроилась за его спиной, неловко обхватила за талию. Жутко неудобно.

Скат катал ее когда-то на мотоцикле. Тогда она вцепилась в бедолагу, расцарапала ногтями кожу на куртке. Сейчас же она боялась лишний раз пошевелиться, прижаться к широкой спине дайвера, как-то обозначить свое присутствие.

— Держись крепче, — он неторопливо вывел байк со стоянки. Бросил через плечо: — Гнать не будем.

Он пах морем и полынью. Горько, терпко и ярко. Мускулы живота и груди напрягались под тонкой тканью, голые плечи смущали. Неожиданная близость и зависимость будоражили, волновали. Совсем недавно Аня удивлялась, что сердце бьется ровно на парней, при виде которых у других девчонок сносит напрочь голову. Неужели это случилось и с ней?

Шлем мешал. Шею свело до судорог. Руки болели от напряжения, а колени плотнее прижимались к его бедрам.

Страх, ощущение новизны с острой примесью чего-то нового, выветривающего из головы все мысли.

Он притормозил на обочине, спросил:

— Устала?

Она мотнула головой, сглотнула комок, удобнее перехватила руки, сцепила их замком на талии дайвера.

Он неожиданно положил горячую ладонь сверху, на ее окаменевшие пальцы, мягко кивнул в сторону:

— Смотри.

Она никогда не видела такое море. Шелковисто-гладкое, задумчивое и спокойное, оно сонно дышало, теребило тонкие лунные блики, поглядывало на звезды через полуприкрытые ресницы.

Огромное. Смолисто-черное, с розово-янтарной дорожкой лунного света. И молчаливое.

— Люблю здесь на него смотреть, — то ли себе, то ли ей, проговорил Тим. — Знаешь, сколько тайн скрывает? Целые города на дне. Древние караваны с богатствами. И это только то, что смогли засечь сонары. А что еще там, на глубине кроется…

— Это страшно? Нырять так глубоко.

— Страшно, — честно признался Тим. — Только идиоты не боятся. Море шуток не любит. Прихлопнет, только дай волю.

— А зачем тогда ныряешь?

— Потому что иначе уже не могу. Ты вот зачем на сцену выходишь? Тоже, небось, страшно?

Аня кивнула, почувствовав, как скучает по своей прошлой жизни, по Скату со Слайдером, молчаливо-ироничной Гейше и проекту. Парни потеряли ее совсем. «Надо позвонить», — напомнила себе девушка, снова цепляясь за талию дайвера.

Они добрались до дома почти в полночь. Крохотный южный дом с верандой и летней кухней, каких полно у моря. Старенькая, но чистая кухонька. На столе, на клеенчатой скатерти — нарезанный крупными ломтями домашний хлеб и укутанная в несколько махровых полотенец сковорода. В ней — теплая еще жареная картошка и четыре сардельки.

Тимофей тихо скомандовал, кивнув на дверь ванной:

— Мой руки, поедим. Маринка оставила.

Анна покачала головой:

— Не хочу есть. Можно я спать?

Он, не возражая, провел ее скрипучими половицами в угловую комнату. В ней пахло… им. В полутьме девушка различила узкую кровать, застеленную бельем в мелкий цветочек, тумбу с книгами. Рядом — шкаф. На открытых полках лежали, стояли, теснились книги. Море книг.

— Ты столько читаешь? — удивилась.

Дайвер уклончиво кивнул:

— Пока поднимаешься, сдохнешь от скуки. А так болтаешься на выброске, а в мозгах что-то шевелится, — он усмехнулся. — Отдыхай. Все завтра.

Он тихонько вышел, притворил за собой дверь.

Девушка приблизилась к шкафу с книгами.

Говорят, чтобы узнать человека, достаточно посмотреть его библиотеку. Дайвер Торопов ее удивил: новенький томик Достоевского, затертая до дыр обложка «Анны Карениной», дорогущие Стругацкие в подарочной суперобложке и другие книги научной фантастики. На видном месте, изрядно потрепанные и зачитанные, конечно, «Солярис» Лема, как без него, новенький томик «Прилива» Брина, «Сообщение Артура Гордона Пима» Эдгара По — Аня отметила, что эту книгу не читала.

Сверху, открытая на последней трети небольшая книга в мягком переплете. Ее Тим, скорее всего, читает прямо сейчас. Или всегда. Аня с любопытством взглянула на обложку: пугающе-голубая бездна и крупный шрифт названия — «Ныряющие в темноту», Роберт Кэрсон.

Девушка осторожно взяла книгу, борясь с ощущением, что касается чего-то личного, подошла к столу. Включила настольную лампу, поднесла пожелтевшую страницу к кружку света.

«— Давай условимся о тройном сигнале, — сказал Чаттертон Колеру, натягивая ласты. — Если я ударю молотком три раза или посвечу фонарем три раза, или вообще что-либо сделаю три раза подряд, это значит, что у меня проблемы.

— О›кей, это значит, что у тебя проблемы, — повторил Колер. — Но я все равно не в состоянии протиснуться сквозь этот зазор сверху, чтобы помочь тебе. Так что тройной сигнал будет означать, что тебе конец.