Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– За меня? – Лорен попыталась непринужденно рассмеяться, но вышло несколько натянуто. Она прекрасно понимала, как выглядит со стороны: замарашка замарашкой, да еще и в доме помойка.

– Да. Роза создала чат «Детские новости», но ты туда совсем не пишешь. Ты же видела, что она родила на следующий день после того, как мы к тебе приезжали?

Куда девалось время? Те часы, что Лорен отдавала детям, казалось, тянулись бесконечно, но стоило на мгновение отвлечься, и дни, драгоценные дни, пролетали мимо, мелькая как огни на скоростном шоссе.

– Кажется, видела. Замечательные новости. Ты их уже навещала?

Чужие дети существовали на периферии сознания Лорен – нечто абстрактное, отвлеченное. Она, конечно, знала об их существовании, но в ее сердце не было места, чтобы интересоваться ими или переживать о них. Из-за этого она чувствовала себя ужасно виноватой. Ее почти безграничная способность себя винить за все подряд после родов ничуть не ослабла.

– Ты что, не читаешь наши сообщения? Мы уже два раза встречались. Оба раза приглашали тебя.

Она читала. И обе они это знали: ее выдавали галочки, предательски синевшие под каждым прочитанным сообщением.

– Да, я видела. Просто не смогла. В смысле, оба раза были какие-то дела. Прости.

– Ты ничего не ответила, даже когда я написала, что родила Люси.

Еще один укол вины.

– Ой, Синди, прости, ужасно с моей стороны. Я собиралась, честно. Сколько уже прошло?

– Люси две недели и один день.

– Синди, прости, пожалуйста. Я собиралась купить тебе подарок, просто не было возможности выбраться из дома…

– Брось, ерунда, – отмахнулась Синди. – У нас детские вещи уже из ушей лезут. Я просто хотела убедиться, что с тобой все нормально, вдруг тебе помощь нужна? Муж у тебя уже на работу вышел, да?

Лорен кивнула.

– И мой вышел вчера. Когда остаешься одна, все совсем по-другому, да ведь?

– Да, – ответила Лорен. – Одиноко, что ли. Хотя по идее ты вроде как не одна.

– Не знаю, как у тебя, но у меня такое чувство, что меня бросили наедине с этим маленьким человеком, с которым я еще даже не познакомилась толком, но при этом уже за него в ответе. Муж говорит, что будет звонить мне во время обеда, но тем не менее. Если я себя так чувствую в первый же день всего с одним ребенком, не представляю, каково тебе. Вчера было еще ничего, хотя бы с Розой встретились. Я думала… надеялась, что ты тоже придешь.

Повисла неловкая пауза.

– Мы тебя обидели чем-то? – спросила Синди.

– Да нет, вы ни при чем. Если честно, я еще не выбиралась из дома.

– Совсем?

– Совсем.

– Даже за свидетельством о рождении?

Патрик тоже заводил об этом разговор. Но ведь у них есть целых шесть недель, чтобы зарегистрировать детей. К чему спешить? «Я просто хочу, чтобы у них были документы, – говорил Патрик. – А то сейчас по закону их вообще не существует. Дурацкое какое-то подвешенное состояние». Лорен не ответила, подумав про себя: что за бред? Сам ты не существуешь. А они – очень даже.

– Нет, – ответила она, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно. – Пока нет. Еще куча времени. Я пока не уверена, что готова предстать перед миром. – Лорен указала на свои заляпанные штаны, теребя унылую прядь тусклых волос.

– Да разве ж это проблема? – сказала Синди, глядя на Лорен из-под накрашенных ресниц. – Ничего такого, чего горячая ванна не исправит.

– Не понимаю, как ты это делаешь. Как тебе удается так шикарно выглядеть всего через две недели?

– Накраситься не так долго. Видела бы ты меня без макияжа, жуткое зрелище.

Люси проснулась в своем кресле и захныкала. Пошарив в сумке, Синди выудила оттуда бутылочку и банку молочной смеси.

– Можно воспользоваться чайником?

– Давай я, – подскочила Лорен.

Крики Люси становились громче, Синди взяла ее на руки. Лишь через несколько минут, когда готовая смесь остыла до нужной температуры и голодная малышка наконец получила бутылочку, в комнате воцарился покой. Обе женщины с улыбкой глядели на Люси, одетую в розовое детское боди и такие же носочки.

– А как у тебя ночью? – спросила Синди. – Высыпаешься?

Прошло несколько мгновений, прежде чем Лорен осознала, что так и не ответила, вместо этого погрузилась в мысли о сне, о том, как сильно в нем нуждалась. Высыпаться – это как? Сколько нужно, чтобы выспаться? Иногда она пыталась складывать короткие отрезки сна, которые удавалось урвать за ночь, и в сумме выходило часов пять, а то и шесть. Этого ведь достаточно? Лорен встряхнула головой, выдавила из себя смешок. Чтобы не расплакаться.

– Ну, как сказать… Как и все, наверное. Кто вообще высыпается с новорожденными детьми? А у тебя как? Только не говори, что она у тебя уже спит всю ночь напролет.

Морган проснулся и начал требовать молока – хныкать, посасывать кулак и вертеть головой.

– Нет, вообще ни разу, – засмеялась Синди. – Но мы с Райаном встаем по очереди, и иногда мне удается поспать чуть дольше.

– Хотела бы я, чтобы Патрик тоже так мог.

– Хочешь сказать, он не встает ночью? Почему? Ты не сцеживаешь молоко, чтобы он мог покормить их из бутылочки?

– Иногда. – Неправда. Ни разу не сцеживала. Даже понятия не имела, где валяется молокоотсос. – Но Патрику сложно вставать по ночам. У него потом на работе голова не варит. Я вроде как сказала ему, что справлюсь ночью сама, и потом оно как-то так и пошло.

Едва произнеся эти слова, Лорен осознала, как нелепо с ее стороны выгораживать Патрика, как жалко звучат эти отговорки. Она подняла глаза, и во взгляде Синди встретила столько теплоты и понимания, что хилую плотину, которая до сих пор сдерживала слезы, наконец прорвало. Пока она плакала, Синди ласково гладила ее по коленке. Когда Лорен снова смогла говорить, она выдавила из себя:

– Я постоянно плачу и не могу остановиться. Мне так стыдно.

– Ты делаешь все, что можешь, и ты отличная мать. Поверь мне. Смотри, какие они у тебя упитанные и счастливые.

Обе они поглядели на мальчиков: пухлые ручки, щеки как спелые персики. Лорен аккуратно поймала руку Моргана, погладила пальчики и вложила свой большой палец ему в ладошку.

– Еще бы они не были упитанными, – сказала Лорен, – столько-то питаться.

– Тебе больше некого попросить помочь?

– Не-а. Не помню, говорила я тебе или нет, но мама…

– Ой, точно. Прости. Тебе без нее, наверное, очень тяжело.

Из глаз Лорен снова полились слезы, рыдания подступали к горлу и рвались наружу, как она ни старалась их подавить. Синди сидела рядом, ласково бормоча что-то успокаивающее. Затем протянула ей бумажную салфетку из коробки.

– В смысле, – пробормотала Лорен, – не знаю, чего я сейчас так расстраиваюсь. Она умерла много лет назад. Прости.

– Тебе совершенно не за что извиняться, – сказала Синди, обхватив ее за плечи.