Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– Ха, ну да, – сказал Патрик, закатив глаза.

Лорен вдруг отчетливо поняла, что их разделяет пропасть. И эта пропасть расползается все дальше, необратимо, как трещина в оконном стекле. Патрик сел на край кровати и сжал рукой крохотную ножку Моргана.

– Хотя бы этому я нравлюсь. Правда?

Он взял Моргана на руки и прижал к себе. На долю секунды Лорен почувствовала что-то похожее на гордость. Он станет хорошим папочкой. Его просто нужно направить.

– Что у нас на ужин?

– Ой, не знаю. Что ты хочешь? Может, что-нибудь китайское закажем?

Он состроил недовольную гримасу, в точности как Райли.

– Лорен, мы не можем всю жизнь заказывать еду в ресторанах.

Райли снова вскрикнул, да так громко, что они оба вздрогнули и повернулись к нему. Затем Патрик снова посмотрел на Лорен и покачал головой.

– Китайское, – повторил он и едва слышно добавил: – Гос-споди…

Он встал с кровати и вместе с Морганом ушел вниз.

Из своего убежища Лорен слышала, как он пересек кухню, открыл холодильник и тихо выругался. Промаршировал назад к лестнице, крикнул наверх:

– Лорен, у нас вообще ни черта нет!

Она не пошевелилась и ничего не ответила. Просто лежала в кровати, повернувшись лицом к окну. Сквозь облака просвечивало лиловое небо. На заброшенном лыжном поселке лежала тень. Райли спал. Дом сотрясался от стремительно разгоравшегося гнева Патрика, а ведь он был прав – она никчемна, ни на что не способна. Ничтожество. Ей полагается ходить в магазин, спускаться на кухню, готовить ужин, а она ничего этого не может. Но остальные же как-то справляются. Синди вот справляется. По щекам Лорен покатились слезы, подушка намокла.

Патрик прогрохотал вверх по лестнице, все еще держа на руках изумленного младенца.

– Почему ты мне не позвонила? Я бы заехал в магазин по пути домой.

– Я хотела, – сказала Лорен, не глядя на мужа. – Но подумала, что ты разозлишься.

– Да с чего ты это взяла?

Теперь он почти кричал.

– Ну, наверное, потому, что ты постоянно твердишь, что мне надо выходить из дома, ходить в магазин. А я этого не делаю. Прости.

– Малыш, не глупи.

Опять эта фраза. Чувство вины испарилось, осталось одно раздражение.

– Я знаю, тебе сейчас нелегко, – начал Патрик. – Но я же не из вредности вечно твержу, чтобы ты начала выбираться из дома. Тебе же самой в итоге так будет легче. Пора возвращаться к нормальной жизни. Хватит прятаться в доме, это вредно и для тебя, и для мальчиков.

– Продукты должны доставить завтра днем. Видимо, в прошлый раз я что-то напутала, у нас обычно еда не заканчивается так быстро. В этот заказала побольше, чтобы точно хватило.

– Дело же не в продуктах. Это вообще не главное. Тебе надо выходить из дома. Чем ты тут вообще занимаешься целый день?

Морган, точно желая продемонстрировать, чем именно, раскрыл рот и заплакал. Так печально, горестно, что хотелось расплакаться с ним вместе, из сострадания. Мамочка, мне больно, мне страшно, помоги мне.

«Это все ты виноват, Патрик», – подумала Лорен. Незнакомый грубый голос, напряженная атмосфера.

Она протянула руки, Патрик передал ей младенца. Должно быть, заметив ее красные глаза, следы слез на лице, он сказал, без всякого выражения:

– Ты опять расстроилась.

Она кивнула, шмыгнула носом. Патрик передал ей бумажную салфетку, и она вытерла сначала личико Моргана, потом свое.

– Тебе правда нужно выходить из дома, – сказал Патрик.

«Нет, мне нужно оставаться в доме, – подумала Лорен. – В безопасности».

– Когда ты в последний раз выходила на улицу?

– Не знаю.

Она знала. Последний раз был еще до родов. Пару раз она соврала Патрику, что ездила прогуляться, пока он был на работе, но на самом деле ее пугала одна мысль о том, чтобы взять детей в машину. Еще во время беременности она зачем-то заставила себя посмотреть в сети видео автомобильного краш-теста, где крохотный манекен в замедленной съемке впечатывался в лобовое стекло, и с тех пор не могла забыть этой картины.

– Ты ведь раньше гуляла каждый день. – Патрик явно старался, чтобы его слова не звучали как обвинение, но вышло не очень. – Говорила, что это помогает тебе не сойти с ума.

До того как уйти во фриланс, Лорен работала промышленным дизайнером в одной конторе. Длинные смены и стресс от офисной обстановки и так не очень-то способствовали заботе о себе, но совсем тяжко стало, когда умерла мама. Вместо того чтобы взять отпуск, Лорен начала работать еще больше, пытаясь отвлечься. Закончилось все депрессией, которая совершенно свалила ее с ног. Бывали дни, когда она даже голову от подушки не могла оторвать; от одной мысли о том, чтобы вылезти из кровати, хотелось плакать. Она и плакала, а когда силы кончались, снова забывалась тревожным сном. Ей стоило больших трудов выбраться из этой ямы. Через горы антидепрессантов, долгие часы психотерапии. Пить таблетки она в итоге бросила, несмотря на все предостережения, и сама назначила себе лечение свежим воздухом, правильным питанием и физическими нагрузками. Для нее это работало. Стоило выйти за дверь и сделать несколько шагов, как темнота рассеивалась, точно с души полог сдернули.

Полностью восстановившись, Лорен не захотела возвращаться к офисной работе, которая так ее вымотала. Вот уже три года она работала на себя, занималась изготовлением фигур для садовых фонтанчиков. Патрик переживал, что ей будет тоскливо целыми днями работать в одиночестве, но Лорен это нисколько не пугало, совсем наоборот – независимость и уединение ее абсолютно устраивали, ей нравилось работать в своей маленькой домашней студии. Постепенно у нее появились постоянные клиенты – центры садоводства и частные заказчики. Сама себе хозяйка, она пользовалась не только абсолютной творческой свободой, но и возможностью в любой момент сбежать на прогулку за город. Она делала это почти ежедневно и не только ради поддержания формы – долины, леса и реки нередко становились источником вдохновения для плавных, обтекаемых форм ее фонтанов. Она всегда брала с собой блокнот и делала наброски всего, что казалось ей интересным, – предметов причудливых очертаний, затейливых узоров из листьев. А потом повторяла их в глине, делала слепок и полученную форму заливала бетоном. Патрик говорил правду – когда-то прогулки много для нее значили, они придавали жизни красок, наполняли силой. Но не теперь. Теперь все по-другому. Вот уже тридцать один день ее ботинки не покидали обувной полки возле задней двери.

– Я думаю, лучше подождать еще недельку-две, прежде чем брать их на улицу. Они же еще маленькие, могут перегреться в такую жару.

Патрик вздохнул.

Самая жуткая жара уже спала, оставив после себя иссушенную землю, обмелевшие реки и бессрочный запрет на полив. Дождей пока не было, но по крайней мере последние несколько дней в долинах дул свежий ветерок. На самом деле погода стояла изумительная, почти средиземноморская. Очень заманчиво. Но нет, лучше не выходить из дома. На всякий случай.