Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– Завтра, – твердо сказал Патрик. – Пообещай мне. Просто выйди с ними на прогулку, куда-нибудь, где тенек. Хоть воздухом подышишь. Тебе будет очень полезно.

Несмотря на его раздражающе покровительственный тон, Лорен задумалась. Действительно было бы здорово снова пройтись под открытым небом, подышать воздухом, понаблюдать за птицами. Мучительное желание выйти на улицу, побыть на природе на мгновение затмило страх, который удерживал ее дома.

– Девочки с курсов для беременных все зовут встретиться в парке Бишоп-Вэлли. Кстати, как раз завтра собираются.

– Отлично! Значит, вопрос решен.

Позже, когда они сидели в кровати и ели китайскую еду из коробок, Лорен подумала: может быть, она все-таки любит его? Может, все скоро станет совсем как раньше? Но, едва доев, Патрик зевнул, поцеловал ее в макушку, достал беруши и скрылся в соседней комнате, бросив ее один на один с надвигающейся ночью, сшитой, как и все предыдущие, из мелких обрывков сна.

Малыши по-прежнему ночью были куда активнее, чем днем. Лорен читала, что в шесть недель младенцы начинают отличать день от ночи. Некоторые с этого возраста даже перестают просыпаться по ночам. Может, случится чудо, и ее мальчики тоже перестанут? Она представила себе эти долгие, спокойные ночи беспробудного сна, но вместо радостного предвкушения испытала почему-то тревогу. Те драгоценные часы, что она проводила с детьми в уютной, безопасной, со всех сторон защищенной коробочке спальни, принадлежали только ей. Ночами не существовало никого, кроме нее самой и этих прекрасных, удивительных мальчиков, что вышли из ее утробы, – ее мальчиков, плоть от плоти, кровь от крови. Однажды они перестанут просыпаться по ночам и Лорен снова обретет сон – долгожданный дар, без которого немыслима жизнь. Но ничего на свете не дается просто так, и за этот дар придется заплатить. Неминуемая разлука с малышами станет ближе на один шаг – первый шаг длинного пути, что поведет их прочь из жизни матери, навстречу собственной жизни. Пусть это время длится, думала Лорен. Эти приятные мучения, эти бессонные ночи. Пусть длится столько, сколько нужно.

14 августа

Четыре недели и четыре дня от роду

Утро

Около половины седьмого, когда Лорен с малышами заснули в третий или четвертый раз (она сбилась со счета), Патрик как раз принимал душ. Проснувшись снова около восьми утра, Лорен нашла под дверью записку.

Не забудь прогуляться сегодня.

Рядом Патрик нарисовал смайлик и несколько сердечек, при виде которых Лорен закатила глаза, но все же улыбнулась. Дальше шел постскриптум:

Можешь прихватить пачку тальятелле? Забыли заказать. Я приготовлю вечером.

Дочитав до конца, Лорен скисла. Понятно, что на самом деле ему не нужны были эти дурацкие макароны – написал, просто чтобы она уж точно вышла из дома, хотя бы до магазина в начале улицы. Лорен открыла окно, и спальня тут же наполнилась ласковым воздухом позднего лета. Еще только утро, а солнце уже палит. Она выйдет. Вот возьмет и выйдет. Не потому, что Патрик так сказал, а просто чтобы доказать себе, что бояться нечего.

Собираясь, она успела несколько раз передумать – то и дело накатывал ужас, и она решала, что не справится. Но потом она вышла на задний двор, босая, и что-то внутри щелкнуло. Свет и теплый воздух придали сил. Патрик прав – надо просто взять и выйти. А то недолго и свихнуться, целыми днями сидя взаперти.

Душ – быстро, а то Райли плачет. Полотенце, увлажняющий лосьон. Шорты, футболка. Солнцезащитный крем. Сменить мокрые подгузники. Покормить. Сменить грязные подгузники. Переодеть, а то все перепачкались. Детские кресла – положить малышей, пристегнуть. Двойная коляска. Сложена. Сумка для детских вещей, подгузники, пакетики для грязных подгузников, влажные салфетки, четыре смены одежды. Пустышка для Райли, на всякий случай. Телефон, сумка, кошелек, ботинки, ключи от машины. Бутылка воды. Пеленки, чтобы подтирать срыгивания.

Лорен умудрилась поднять все это и разом дотащить мальчиков вместе с вещами до своей машины, припаркованной на улице поодаль от дома. У нее чуть руки не отнялись по пути. С трудом одолев ремни безопасности на заднем сиденье старого трехдверного «форда», она пристегнула кресла, затем затолкала коляску в багажник и захлопнула крышку. Села в машину, закрыла дверь, вставила ключ в зажигание и поняла, что хочет есть. Умирает от голода. Она не завтракала, а время уже к обеду. До дома каких-то шестьдесят ярдов, можно быстренько забежать и прихватить чего-нибудь. Она открыла дверь, чтобы выйти из машины.

Внезапное движение, черный всполох в кустах. Лорен уставилась туда, чувствуя, как колотится сердце. Это та женщина, это она – притаилась в кустах, наблюдает, только и ждет оплошности. Никого. Всего лишь дрозд. Взгляд Лорен блуждал по подлеску, и в каждой тени, в каждой ветке, в каждом листике ей мерещились клочья спутанных волос, обрывки черного тряпья.

Нельзя оставлять детей. Ни на секунду.

С трудом отстегнув кресла, Лорен потащила их обратно к дому, параллельно составляя в голове список причин, почему бояться не стоит. Не нужно бояться, потому что бояться нечего. Это всего лишь тени. От недосыпа и не такое привидится. «Это все нервы, я же в первый раз выхожу из дома. Я на самом деле боюсь садиться за руль, но надо просто взять и сесть, и поехать, а то так и буду сидеть дома вечно, как приговоренная».

Выудив со дна сумочки ключи, Лорен открыла дверь и зашла в дом. Кресла со спящими малышами она оставила на диване в гостиной. На кухне поживиться было особенно нечем: в вазочке с фруктами лежал одинокий престарелый банан, а в шкафчике – полупустая упаковка ржаных хлебцев. Постояв в нерешительности над банкой тунца, Лорен встряхнула головой. Ну это уже смешно. И вообще, она ведь собиралась в кафе, там и поест.

По пути назад к машине, согнувшись под тяжестью двух автомобильных кресел – по одному в каждой руке, – Лорен замешкалась у того места, где видела, или думала, что видела, ту женщину. Снова мелькнула тень, она вздрогнула. Но нет, все тот же дрозд.

В долине Лорен припарковалась у старого мельничного пруда, закрепила на разложенной коляске яркие автомобильные кресла. Моргана она пристроила сверху, лицом к себе, а Райли – пониже, лицом вперед. На мгновение задумалась, не решит ли Райли, что им пренебрегли, но успокоила себя тем, что во сне он ничего и не заметит, а на обратном пути она поменяет их местами, чтобы все было по-честному. Сумка с детскими вещами, маленькая сумочка, телефон, кошелек, ключи. Зашнуровав ботинки, Лорен вышла на тропу вдоль реки и сразу же почувствовала себя лучше. Она столько раз гуляла по этой тропинке, что реку привыкла считать своей. Раньше, в прежней жизни, она частенько доходила до самого водохранилища Нью-Риверби – добрых пять миль в одну сторону. Уже перед самыми родами, утром того дня, когда отошли воды, она поехала прямо к водохранилищу и обошла его по кругу. Стояла страшная жара, и Лорен со своим огромным животом обливалась потом. На полпути она остановилась передохнуть на скамейке. Пейзаж был ей так хорошо знаком, что она не сразу заметила странный предмет, торчащий из воды в самом центре озера – треугольное острие, направленное в небо, точно указующий перст. Что это? Мачта затонувшего корабля? Пока она разглядывала его, рукой прикрывая глаза от солнца, на дорожке показался человек.