Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Когда он наконец проснулся и ему позволили выйти из коптильни, утренний солнечный свет иголками заколол его кожу, а шелест листвы показался ужасным шумом. Только через несколько дней его чувства притупились настолько, что он снова ощутил себя более или менее сносно. Тем не менее Билли оставался фантастически чувствителен к цветам, запахам и звукам; поэтому ему было очень больно, когда после их возвращения отец ударил Рамону по лицу, а затем долго охаживал Билли ремнем. Затем дом наполнился голосом отца, разрывающимся между вымаливанием прощения у Бога и громким чтением Библии.

Билли поглядел на золотистые потоки облаков, бегущих по небу, и представил, как будут выглядеть декорации в гимнастическом зале файетской средней школы в Майскую ночь. Он очень хотел пойти на этот бал вместе со всеми, он знал, что это его последний шанс. Если он скажет «нет» мистеру Четему, если он даст понять всем, что он просто напуганный парнишка, ничего не знающий о привидениях и духах, то, может быть, он все-таки решится пригласить Мелиссу Петтус, и, может быть, она пойдет с ним на Майскую ночь, и он устроится механиком в Файете, и все будет прекрасно до конца жизни. Кроме того, он едва знал Линка Паттерсона. Так что же ему здесь делать?

— Я хочу покончить с этим до наступления темноты, — нервно произнес Лемер Четем. — Хорошо?

Плечи Билли медленно подались вперед, и он вылез из фургона.

Они молча прошли по шатким ступеням к дверям лесопилки. Перед тем как войти, Четем поднял руку и включил несколько рядов тускло сияющих ламп, которые свисали с потолочных балок.

Густо смазанные маслом машины блестели в неровном электрическом свете и последних оранжевых лучах заходящего солнца, просачивающихся сквозь ряды высоких узких окон. В пыльном воздухе плавали запахи щепок и машинного масла. Четем закрыл дверь и двинулся в дальний конец помещения.

— Это случилось здесь. Я покажу тебе, — гулко прозвучал в тишине его голос.

Он остановился в десяти футах от пилы и указал на нее пальцем. Билли подошел, поднимая башмаками облачка пыли, и осторожно коснулся больших изогнутых зубьев.

— Он должен был надеть защитные очки, — сказал Четем. — Это не моя вина. Гнилые деревья попадаются регулярно, такова жизнь. Он... он умер примерно там, где ты стоишь.

Билли посмотрел на пол. На опилках виднелось огромное коричневое пятно. Он сразу вспомнил запятнанный пол в доме Букеров, отвратительные знаки смерти, прикрытые газетами. Зубья пилы холодили пальцы. Если он должен был чувствовать что-то особенное, то ничего не случилось: ни электрического разряда, ни неожиданного просветления в мозгах. Ничего.

— Я собираюсь включить ее, — тихо сказал Четем. — Тебе лучше отойти.

Билли отступил назад и засунул руки в карманы, сжав в правом кулаке заветный кусочек угля. Четем открыл красную коробочку, прикрепленную к стене, — внутри находился ряд красных кнопок и красный рычаг. Он медленно потянул рычаг вниз, и Билли услышал, как заработал главный генератор. Свет стал ярче.

Звякнула приводная цепь, и двигатель запыхтел, набирая мощность. Циркулярная пила начала вращаться, поначалу медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока не превратилась в серебряно-голубое сияние. Она жужжала. «Обычный звук, — подумал Билли, — совсем не похоже на человеческий голос». Он чувствовал, что мистер Четем наблюдает за ним. Вот здорово одурачить его, притвориться, что он что-то слышит. Но нет, нет, это было бы нехорошо. Билли оглянулся через плечо и повысил голос, чтобы перекрыть шум машины.

— Я не слышу никакого...

Голос пилы внезапно изменился; она издала пронзительный звук, похожий на испуганный крик боли, а затем нечто похожее на резкое удивленное ворчание. Затем снова зазвучал обычный машинный стрекот. Билли с отвисшей челюстью уставился на агрегат. Он сомневался в том, что услышал; теперь пила снова работала тихо, вращаясь почти бесшумно, если не считать лязганья приводной цепи. Он отступил назад и услышал резкое дыхание Четема.

В следующее мгновение раздался ужасный крик — дикая смесь человеческого голоса и звука вращающейся пилы, — эхом разнесшийся по лесопилке.

Крик утихал и снова нарастал, постепенно становясь все более неистовым и мучительным. От его третьего раската в рамах зазвенели стекла. Билли прошиб холодный пот, желание бежать прочь от этого места стало нестерпимым. Он повернулся и увидел белое как мел лицо Лемера Четема. Мужчина протянул руку к рукоятке выключения оборудования.

Крик превратился в безнадежно умоляющий стон; он повторялся и повторялся. Билли принял решение: что бы это ни было, нельзя от него бежать.

— Нет! — крикнул он, и рука Лемера Четема замерла. — Не выключайте!

Каждый крик теперь казался громче предыдущего. Билли хотелось выйти и все обдумать, он хотел решить, что можно предпринять. Он больше не собирался терпеть этот звук. Еще немного, и его голова расколется...

Билли повернулся и, прижав ладони к ушам, направился к двери. «Это шум станков, — говорил он себе. — И не больше... не больше... не...»

Тон звука неожиданно изменился. Сквозь крик прорезался приглушенный металлический шепот, пригвоздивший Билли к полу.

— Би-и-и-илли-и-и-и...

— Иисус Христос! — выдавил Четем. Он привалился к стене, и его лицо блестело от пота. — Оно... знает, что ты здесь! Оно знает тебя!

Билли развернулся и закричал:

— Это просто шум, и все! Это просто... — Слова застряли у него в горле, когда голос зазвучал снова. Это был бешеный крик:

— Ты мертв! Ты мертв! Ты...

Над распиловочной машиной вспыхнула и взорвалась осветительная лампа. Затем другая, в соседнем ряду; из патронов посыпались голубые искры.

— Это демон! Это сам Дьявол!

Четем схватился за красный рычаг, но над его головой тут же взорвалась очередная лампочка. Осколки стекла впились в затылок мужчины. Он вскрикнул от боли и рухнул на пол, прикрываясь руками. Еще две лампочки взорвались одновременно, образовав голубую дугу электрического разряда. В воздухе сильно запахло озоном, и Билли почувствовал, как у него на макушке затрещали, наэлектризовавшись, волосы.

— Би-и-и-илли-и-и-и... Би-и-и-илли-и-и-и... Би-и-и-илли-и-и-и...

— ПРЕКРАТИТЕ!

Теперь лампы лопались по всей лесопилке, осколки стекла падали на станки с приглушенным звуком играющего рояля. Билли охватила ужасная паника, однако он остался стоять на месте, ожидая, когда приступ пройдет. «Нет страха», — вспомнил он слова матери. Юноша почувствовал во рту вкус крови и понял, что прокусил себе нижнюю губу. Он сконцентрировался на том, чтобы стоять спокойно и думал о том, что ему говорила Рамона перед отъездом. Большая часть ламп уже взорвалась, остальные отбрасывали резкие тени.