Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Билли объяснил, что она разговаривала во сне, но его слова вызвали у Бонни приступ раздражения.

— Ты не должен был шляться здесь, — сказала она. — Ты испугал меня, вот и все. Зачем ты сюда прокрался?

— Я не прокрадывался. Мне просто приснился кошмар, который меня разбудил.

— Кошмары, — прошептала девушка. — Да, я много знаю о них.

— Ты хочешь спать?

— Нет. — Она нахмурилась и замолчала. Билли представил ее, скачущей на лошади под солнцем Техаса. Бонни была немного худой, но она явно могла сама о себе позаботиться. — Я не люблю спать. Поэтому я здесь, внизу. Я хотела посмотреть телевизор, а затем почитать.

— Почему?

— Ну... потому, что я... иногда вижу сны. Кошмары. Нечто... действительно ужасное. А если я не сплю, то не могу их видеть. Я... даже ходила вечером гулять, пока не начался этот ливень. Я надеюсь, что он зарядил надолго. Как ты думаешь?

— Понятия не имею. Почему это для тебя так важно?

— Потому, — сказала она и пристально посмотрела на Билли. — Тогда то, что показала мне Кеппи, будет неправдой. Ничто не сможет гореть так сильно, как она мне показала.

В ее голосе слышалось отчаяние. Билли сел в кресло и приготовился слушать то, что она, может быть, расскажет.

Девушка рассказала, и он слушал не отрываясь. Начала она неохотно: когда Бонни Хейли было одиннадцать лет, в голой техасской степи в нее ударила молния. У нее сгорели все волосы, а ногти почернели, и она лежала при смерти почти месяц. Она помнила темноту, голоса и желание уйти; но каждый раз, когда у нее возникало желание умереть, она слышала ясный, высокий детский голос, говорящий ей: «Нет, уход из жизни — это не ответ». Голос призывал ее сконцентрироваться и бороться с болью. Бонни так и поступила, медленно, но верно выздоравливая.

В госпитале работала нянечка, миссис Шелтон, и каждый раз, когда она входила в палату, в ушах у Бонни возникал тихий звенящий звук. Она стала видеть странный повторяющийся сон: головной убор нянечки, падающий по движущейся лестнице. Через неделю Бонни узнала, что миссис Шелтон оступилась на эскалаторе в универсальном магазине в Лаббоке и сломала себе шею. С этого все и началось.

Бонни назвала странный, высокий голос в своей голове Кеппи в честь воображаемой подруги, которую выдумала себе в шесть лет. У нее было одинокое детство, большую часть которого она провела на ранчо своего приемного отца неподалеку от Ламезы. Постепенно визиты Кеппи стали все чаще и чаще, а с ней участились и сны. Как-то раз Бонни увидела чемоданы, падающие с ясного голубого неба, на одном из них она даже разглядела бирку и номер рейса. Кеппи попросила ее быстро кому-нибудь рассказать об этом, но мама Бонни решила, что девочка просто дурачится. А через две недели в небе около Далласа столкнулись два самолета, и багаж разбросало по степи на много миль вокруг. Бонни видела еще много различных снов и предсказаний, которые назвала Колоколами Смерти, пока отчим не позвонил в «Нейшнл стар» и оттуда не приехали взять у нее интервью. Мать Бонни испугалась последовавшего за этим внимания и потока ненормальных писем и непристойных телефонных звонков. А отчим хотел, чтобы девочка написала книгу — о, ты только попробуй! — говорил он ей, — и стала ездить с лекциями о Колоколах Смерти.

В конце концов родители разошлись, и Бонни поняла, что мать боится ее и считает причиной несчастья. Затем опять пришли сны, а вместе с ними и голос Кеппи, настаивающий на конкретных действиях. Примерно в это же время «Нейшнл стар» окрестил ее Ангелом Смерти Техаса.

— Со мной захотели поговорить психиатры из Техасского университета, — рассказывала Бонни тихим, напряженным голосом . — Мама не хотела меня отпускать, но я знала, что должна поехать. Кеппи так хотела. Кроме того, доктор Каллаген работал раньше с доктором Хиллберн, поэтому он позвонил ей и устроил так, чтобы она меня приняла. Доктор Хиллберн считает, что у меня дар предвидения и что молния, возможно, что-то переключила у меня в голове, открыв мой мозг сигналам тех, кого она называет вестниками. Она верит, что в нашем мире остаются сущности тех, чьи тела давно умерли...

— Бестелесные, — подсказал Билли. — Дискарнаты.

— Правильно. Они остаются здесь, чтобы помочь остальным , но не каждый может понять, что они стараются сказать.

— А ты можешь.

Бонни покачала головой.

— Не всегда. Иногда сны довольно расплывчатые. Иногда я едва слышу голос Кеппи, хотя, с другой стороны... Может быть, просто не хочу слышать то, что она говорит. И не люблю спать, потому что не хочу видеть то, что она мне показывает.

— И совсем недавно ты опять видела сон?

— Да, — прошептала Бонни. — Несколько ночей. Я... я еще не говорила доктору Хиллберн. Иначе она снова прицепит меня к одной из этих машин, а мне от ее проверок становится плохо. Кеппи... показала мне здание, охваченное огнем. Старое здание в старой части города. Огонь распространяется очень быстро, и... и я чувствую на лице сильный жар. Я слышу звук подъезжающих пожарных машин, но тут обрушивается крыша, и я вижу, как люди выпрыгивают из окон. Это... это случится, Билли, я знаю.

— А ты знаешь, где находится это здание?

— Нет, но я думаю, здесь, в Чикаго. Все прошлые сны сбывались в радиусе ста километров от того места, где я находилась. Доктор Хиллберн думает, что я нечто... вроде радара, дальность действия которого ограничена. Кеппи сказала, что люди умрут, если я не смогу им помочь. Она сказала, что загорится старая проводка и огонь очень быстро распространится. Она еще сказала что-то вроде «колючки», но я не понимаю, что это значит.

— Тебе нужно рассказать все доктору Хиллберн. Завтра утром. Может быть, она что-нибудь придумает.

Бонни едва заметно кивнула.

— Может быть. Но я так не думаю. Я так устала от ответственности, Билли. Почему это произошло именно со мной? Почему?

Когда она посмотрела на него, в ее глазах заблестели слезы.

— Я не знаю, — сказал Билли и взял девушку за руку. Они долго сидели вместе, слушая, как завывает буря, а когда дождь неожиданно прекратился, Бонни издала тихий безнадежный вздох.

В тот момент, когда в институте Хиллберна Билли Крикмор разговаривал с Бонни Хейли, в доме Ходжесов в Файете зазвонил телефон. Джордж Ходжес зашевелился и, не открывая глаза, нащупал телефон.

Звонил Альберт Вэнс, адвокат, с которым он познакомился в прошлом году на деловой встрече в Форт-Лаудердейле. Ходжес попросил его подождать, растолкал жену и попросил ее повесить трубку, когда он спустится вниз, к другому аппарату. В кабинете он потряс головой, прогоняя сон, и взял трубку.

— Вешай! — крикнул он Ронде, и телефон наверху тихо звякнул.

Ходжес не хотел, чтобы Ронда слышала разговор. А пока он слушал то, что ему говорил Альберт Вэнс, его сердцебиение все учащалось и учащалось.