Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

– Да. Древнейшая и главнейшая. Начавшись как заурядная религиозная секта, она переросла в разветвленную террористическую, криминальную и идеологическую организацию со множеством приверженцев, готовых на все ради достижения ее целей – восстановления величия Кшаана и разрушения Рованы. В какой-то момент красноземельщиков на территории Кшаана расплодилось до неприличия много. Можно сказать, что в итоге «Красная Земля» придавила себя собственным весом – то есть погибла по причине своей многолюдности, вследствие чего возникли проблемы с сохранением секретности. Кто-то из схваченных сектантов раскололся – не спрашивай меня, какими методами от него этого добились. Несколько главарей и множество рядовых членов секты были схвачены и впоследствии казнены.

– Скольких же в итоге убили?

– Не убили, а казнили. Несколько тысяч.

– Какой кошмар, – содрогнулась я.

Дьобулус нахмурился.

– Содержание их в тюрьме могло спровоцировать множество проблем. Что оставалось Роване делать с этими людьми? Они вовсе не были милыми овечками, Анна. На «Красной Земле» к тому времени висели тысячи убийств, в том числе большого количества их сограждан. Если бы они могли выступать открыто, они установили бы в Кшаане тоталитарный режим, представляющий угрозу не только Роване. Сплав фанатизма, национализма и криминала – как это типично для Кшаана.

«Да и не только для него», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– После того, как «Красная Земля» была разбита в Кшаане, ее беглые представители продолжили деятельность на территории Рованы. Но и там их ждало поражение.

– Так «Красная Земля» прекратила свое существование? – спросила я с надеждой. Я чувствовала, что после рассказа Дьобулуса мои нервы натянулись, как провода в ветреный день. Хотя, конечно, ни к чему спешить с выводами, ведь пока все, что связывает наше дело с «Красной Землей» – это татуировка на руке, приглючившейся мне по укурке. С другой стороны, преследуют нас именно кшаанцы… Я нервно облизала губы.

– Что ты. Она как опухоль с метастазами – удалить полностью уже не получится. Среди кшаанского населения до сих пор многие поддерживают ее идеи, а значит, готовы пополнить ряды секты. Хотя в Кшаане или Роване «Красная Земля» больше не решается проявлять активность. Зато ты с легкостью можешь найти ее представителей здесь, в Роане, и все та же древняя религия до сих пор составляет основу единства ее членов. В общем, цветочки сорваны, но корни остались, и могут дать всходы, хоть мы и постарались посыпать землю солью.

– Понятно, – я закусила губу. Для меня и Науэля все это звучало очень, очень плохо.

– Еще вопросы?

– Да. Тебе о чем-нибудь говорит имя Флавверус?

– Что-то знакомое. Я попытаюсь вспомнить.

– А фамилия Даллего?

– Известный химик.

– Д-а-а-а?

– Не надо пустых надежд. Он умер сто пятьдесят лет назад.

– Хм. Да, он вряд ли тот, кто нам нужен… – протянула я.

– Можешь быть уверена, что нет – от него даже косточек не осталось, – Дьобулус крутил в руках сигару. Она притягивала мой взгляд, но курить, как ни странно, не очень хотелось. – Завтра утром ты расстанешься с Науэлем. Тебя это расстраивает?

– Меня тревожит его безопасность. А так я вполне проживу без него.

– Можешь остаться здесь, если хочешь. Я буду рад.

– Спасибо, – я улыбнулась. – Я побуду некоторое время, пока размышляю, как выстраивать свою жизнь дальше. Я должна стать самостоятельной.

– Тебя и здесь никто не сбивает с ног.

– Да, но твой дом – это продолжение мира Науэля. Все, что у меня есть, я получила от Науэля или благодаря ему. Это неправильно. Мне нужно что-то свое.

– Но Науэль – твой. Ты, кажется, этого еще не заметила.

Я в ответ только округлила глаза. Заявление Дьобулуса было до того нелепым, что даже не нуждалось в комментариях.

– Скажи мне, ты действительно веришь, что могла так запросто разлюбить его? Просто проснуться однажды утром и обнаружить, что все кончено.

Я отвела взгляд.

– У меня получилось, и меня не интересует, каким образом. Сейчас я наслаждаюсь своим состоянием, потому что это было так мучительно – любить его. И унизительно. И безнадежно. И так же глупо, как мечтать достать луну с неба.

– Она ближе, чем кажется.

– Да даже если – ну получу я луну. Что я буду с ней делать? Не понимаю, с чего ты вдруг заговорил о Науэле, Дьобулус, но уверяю тебя: с меня хватит. Я больше не буду танцевать перед ним в чулках в сеточку, распевая «Открой свое сердце».

– Не будь столь категорична, Аннаделла, – вкрадчиво произнес Дьобулус. – Сейчас ты в ледяном дворце, но лед тает.

Я только отмахнулась от него, собираясь уходить, но Дьобулус сообщил:

– Он умрет.

И я застыла в дверях.

– Что?

– Если он уйдет один, он умрет, – из голоса Дьобулуса исчезли прежние игривые нотки. Теперь он был абсолютно серьезен.

– Почему?

– Потому что тот, кто ищет, всегда найдет.

Я кивнула. У меня возникали те же мысли насчет Науэля.

– Сам он едва ли ясно осознает собственное намерение покончить с собой. Более того, осознанно он и не сможет это сделать, потому что у него есть я, Микель, его сестра Лисица, и он не хочет причинять нам боль своим уходом. Но и жить ему не хочется. Каждый день для него как очередное препятствие, которое приходится преодолевать. Это я заставляю его, я все это время поддерживаю его существование, тогда как сам он ищет смерти.

– Это из-за его отца? – спросила я.

– Он расскажет тебе сам, если захочет, а я не буду. Только упомяну, что его отец продолжает причинять ему вред.

– Каким образом? Они даже не видятся.

– Иногда между людьми, объединенными сильным сходством либо же неким роковым событием, возникает связь. Именно эта связь не позволяет Науэлю полностью отделиться от своего отца. Его отец тонет и тянет Науэля за собой. Чтобы выжить, Науэлю нужно освободиться.

– Что можно с этим сделать?

– Устранить его отца.

Я приподняла брови.

– Убить его?

– Не обязательно понимать мои слова буквально, – усмехнулся Дьобулус. – Если ты позволишь мне, этой ночью я проведу ритуал.

– Я подумаю. Время еще есть.

– А как насчет Науэля?

– С ним я все решила. Если в одиночестве он умрет, значит, я не должна оставлять его. Это поможет?

– Для Науэля твое присутствие станет наилучшей мотивацией выжить, ведь он защищает тебя. И все же счастливый финал не гарантирован. Вы оба можете погибнуть. Ты подумала о себе?

Я пожала плечами.

– Что ж. Смерть не самая худшая из вещей, которые могут приключиться с человеком.

– Какие самые худшие?

– Одиночество, предательство и отсутствие любви. Ничто из этого я не намерена обрушивать на Науэля.

– Это мужественное решение. Но если ты больше не влюблена в него, почему ты заботишься о нем?