Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

Оторвавшись от преследователей, мы вышли к покрытой серебристой жестью двери складского помещения. На двери подмигивал красной лампочкой кодовый замок.

– Ой. Про это я как-то забыла.

Науэль прошелся задумчивым взглядом по полкам и взял пачку масла. Размазав масло по кнопкам, он утянул меня за стеллаж. Подошедший сотрудник в синей форме что-то буркнул в адрес неряшливых коллег, вытер руку о штанину и скрылся за дверью. Науэль подошел к двери и ввел код. Сработало с первой попытки.

– Твои уловки меня поражают. Понятно, что на жирных кнопках остались отпечатки, но как ты определил, в каком порядке нужно нажимать?

– Первый отпечаток всегда самый четкий, хорошо видны папиллярные узоры. Последний – смазан, но крупнее промежуточных, поскольку по неясной мне причине люди жмут на первую и последнюю кнопки с б о льшим усилием. Цифр четыре, первую и последнюю знаем, значит, возможных вариантов всего два. И мне повезло сразу.

На складе суетились работники, сопровождая каждое свое действие потоками брани, но тусклый свет и груды коробок позволяли нам оставаться незамеченными. Вдохнув затхлый воздух, я вспомнила дни, когда пробивала чеки на кассе и целыми днями жалела, что даже не попыталась поступить в университет. Мои сожаления иссякли, когда я узнала, что у половины наших кассирш и трети уборщиц высшее образование.

В конце пути, полного перебежек, приседаний за коробками и заговорщицких взглядов, нас ожидал шок. Массивные двери были распахнуты настежь, но кто-то очень умный догадался выгрузить громадный блок, состоящий из связанных меж собой коробок, прямо в проеме. Мы могли ощущать запах и прохладу свободы, но мы не могли протиснуться наружу. Едва мы успели пригорюниться о сложностях жизни этой, как послышались шаги, и мы поспешили спрятаться.

Появившиеся рабочие в оранжевых комбинезонах уселись на ящики и завели долгую беседу, смысл которой был в том, что сигареты дорожают, а работать надоело. Мы с Науэлем уныло сидели в метре от них и ждали, когда они перейдут от слов к действиям. Я была уже на грани нервного срыва, когда один из рабочих таки вспомнил:

– Эта груда сама себя не разберет.

Зашуршало и зашумело. Туго натянутые веревки, когда их перерезали, издавали звук лопающихся струн. Что-то в одной из коробок зазвенело, когда ее грубо опустили на пол. Все это было как музыка для наших ушей. Мы наслаждались сонатой чужого труда с час, но закончилась она крайне неприятными нотами – низким грохотом захлопнувшихся дверей, перекрывших путь на выход, и скрежетом запираемого замка. А потом настала тишина. Пугающая тишина. Свет погас, оставив нас в кромешной темноте.

– Что произошло? – прошептала я.

– Не знаю. Еще слишком рано, чтобы они все ушли. Девять часов. В Льеде торговые центры не закрываются раньше одиннадцати вечера.

– Это в Льеде, – протянула я.

– Блядь. Мы затупили, – простонал Науэль. – Такого я не ожидал.

– Что будем делать?

– Попытаемся пробраться обратно в торговый зал. Тихо, – Науэль с силой сжал мою руку: шаги.

Мне хотелось бы думать, что это один из рабочих, но я знала, что нет. Человек ступал крадучись. Неподалеку от нас вспыхнул фонарик.

– Надо выбираться, – прошептал Науэль, натягивая капюшон на свои светлые волосы.

Играть в прятки с преследователями было страшнее, чем с рабочими. Меня снова начало трясти. От страха я почти не дышала, и это грозило смениться шумной одышкой. Пару раз желтый пучок света скользнул совсем рядом, я едва успела отодвинуться. Вдруг, к своей радости, я заметила внизу тонкую бледно-голубую полоску – это свет из торгового зала просачивался в щель под дверью. Выход! Я дернула Науэля за рукав и вдруг – не знаю, физически или интуитивно – почувствовала тепло на затылке. По поверхности двери заметался круг света. Мы услышали восклицания и топот и, тоже не стесняясь, загрохотали в торговый зал.

Громадное помещение освещал призрачный бледно-синий свет. Мы предпочли бы темноту, что осталась на складе. Я бежала, низко пригнув голову, и бешеный стук моего сердца, казалось, везде мог меня выдать. Длинноногий Науэль все время тянул меня за руку, и я едва не падала, но как-то умудрялась поспевать за ним.

Большие стеклянные двери на выходе из магазина в здание торгового центра были, разумеется, закрыты, и я бешено заозиралась, отыскивая, чем бы их разбить. Науэль мотнул головой – не получится. Конечно, стекло было толстым и прочным, и жалкие пластиковые стульчики кассирш едва ли нам помогут. Я сложила пальцы в подобие пистолета: «Попробуй выстрелить в стекло». Науэль постучал по ушам кончиками пальцев: «Нас услышат. Они будут здесь в секунду». Показав в глубь торгового зала, он тряхнул кистью руки, на секунду прижал ладони к ушам и состроил зверскую гримасу, почти беззвучно шевеля губами: «Они тоже не будут стрелять. Им не нужна полиция. И не забывай об охранниках». Я замахала руками: «А что нам тогда делать?» Науэль пожал плечами: «Драться, конечно».

В посудном отделе он дал мне нож и прошептал на ухо:

– Держи, хотя не знаю, что должно произойти, чтобы ты решилась кого-то полоснуть. Скорее в отдел консервов.

В отделе консервов нас уже ждали. Реакция Науэля была лучше, и враг рухнул, сраженный банкой кукурузы («спелая, сладкая, вы ее не забудете» – если только после удара у вас не разовьется амнезия). К сожалению, рухнул он прямо на пирамиду из банок за ним, и жестянки громко замолотили о плиточный пол. Мы помчались прочь.

Следующий преследователь мелькнул за стеллажом, заставленным пакетами с мукой, сахаром и прочими сыпучестями. Мы с Науэлем затаились. А затем я, к своему ужасу, поняла, что с противоположной стороны из-за пакетиков с ванилью и корицей на меня смотрят чьи-то глаза. Теплого карего оттенка, они вовсе не казались злыми или хищными, и на секунду я усомнилась, что этот человек действительно способен напасть на нас. Только рефлексы помогли мне вовремя отпрыгнуть от устремившейся к моему лицу длинной руки. А потом видимо они же заставили меня броситься вперед и всем телом врезаться в стеллаж. Науэль подхватил мою мысль и со второй, общей попытки стеллаж все-таки рухнул, погребая кареглазого под собой. Он забарахтался, но поднять стеллаж ему было не по силам, и Науэль пробормотал себе под нос:

– Второй готов.

Тем не менее мы отчетливо услышали чьи-то шаги поблизости. Третий.

– Науэль! – завопила я, выбрасывая руку вперед, и он инстинктивно присел, что спасло его от полноценного удара – деревянный ящик лишь слегка скользнул по его макушке, пролетая над ней, и грохнулся об пол, рассыпая вилки и ложки.

Неизвестно, что в выражении лица Науэля так напугало парня, бросившего ящик, но только он развернулся и помчался прочь. Науэль немедленно бросился за ним, как охотничья собака, преследующая кролика. Гонка продолжалась недолго, когда преследуемый преследователь рухнул, словно споткнувшись о невидимую веревку. Прямо на него грохнулся Науэль, и они сцепились в хаотично шевелящееся нечто.