Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

Я бежала последней и даже успела заподозрить, что что-то здесь не то, но в следующий момент уже сама полетела на пол. Рядом со мной валялась большая яркая бутылка то ли шампуня, то ли геля для душа, из которой продолжала сочиться перламутрово-белая жидкость. Коленки и ладони отчаянно жгло от удара о плиточный пол. Науэль и наш противник мутузили друг дружку на тревожаще малом расстоянии от меня, что наводило на мысль, что скоро и мне достанется. Я предприняла несколько попыток встать, но сразу падала обратно. Науэль и преследователь испытывали те же сложности. Я отчужденно подумала, что все это смотрелось бы забавно, если бы поражение Науэля не ставило наши жизни под угрозу.

На четвереньках, скользя по жиже, я суетливо поползла к стеллажу и все-таки смогла подняться, цепляясь за полки. Нужно помочь, срочно. Что взять? Зубная паста – не то, туалетная бумага – не то, ватные шарики – разумеется, не то. Зубные щетки – о нет, только не холодное оружие! Я схватила какой-то баллончик, решительно развернулась и от души обрызгала нависающего над Науэлем злодея. Тот завопил, зажмуривая глаза от боли, и Науэль, стряхнув его с себя, нанес несколько сильных оглушающих ударов.

Я увидела в глазах Науэля слезы умиления и замерла с баллончиком в руках, готовая к пылкому выражению благодарности, но вместо тысячи похвал Науэль выдал поток ругательств.

– Тсс! – оборвала его я.

Но в зале было тихо. Вражеский отряд разбит.

– А-а, что за хрень?! Глаза так и ест.

Я посмотрела на баллончик.

– Освежитель воздуха.

– Из-за тебя этот урод чуть меня не завалил!

– Да это он побеждал, а я тебе помогла!

– Канешшна, так он меня и победит.

– Хотя бы сказал: «Ты такая хозяйственная, Анна», – обиделась я.

Науэль фыркнул, задумчиво рассматривая поверженного оппонента.

– Какой он милый, когда в отрубе. Пахнет морской свежестью. Полиция впадет в умиление. И в эту лужу, почти наверняка.

– Мы наделали шума и наверняка привлекли внимание охраны. В любой момент они могут оказаться здесь.

– Не дрейфь. О, мой любимый крем для лица, – Науэль сгреб в карман пару баночек. – Вот только почему с ароматом роз? Ненавижу розы. Почему они не выпускают такой крем для мужчин, без всяких роз? Они сделали бы миллионы на этом.

– Причем все – на одном тебе.

– Тебе ничего не надо?

– Я не тырю в магазинах! – возмутилась я.

– Я тоже не тырю в магазинах, – Науэль похлопал себя по карманам. – Видишь, мы все можем так говорить, это ничего не значит.

– Надо выбираться отсюда, – нервно напомнила я и быстрым шагом направилась к выходу.

Тут-то меня и схватили.

– Попалась, – голос был чистый, спокойный, пальцы, стиснувшие мои плечи, тоже полны уверенности.

Он так внезапно возник из-за стеллажа, что я даже не попыталась вырваться. Я впала в шок. Серые, с примесью зеленого, глаза не выражали и тени миролюбия. Рывком притянув к себе, незнакомец развернул меня и плотно обхватил рукой – моя спина вдавлена в его грудь. Я почувствовала холод: сначала холодок страха в области сердца, затем холод дула на виске. В паре метров от меня стоял напряженный Науэль, с полными карманами розовых баночек, и сжимал пистолет обеими руками.

– Я смотрю, сегодня, вместо шоколадок, нам подали сливочные вафли. Но вкус все тот же – дерьмовый, – выдавил он. – Ты как к ним прибился – из чистого альтруизма или финансовых соображений?

– На чистом альтруизме работают только бляди и тупицы.

– Так кто ты из них?

– Избавь меня от своего остроумия, Вилеко, – рука, обручем стискивающая мою грудь, поднялась выше – чтобы сделать мне еще хуже. Ощущение пальцев, больно обхвативших шею, было по-настоящему ужасным.

– А я и не напрашивался на общение, – пожал плечами Науэль, не опуская пистолет. – Я как бы могу тебя прикончить, ты в курсе? Более того, после того, как ты приставил к ее голове эту штуку, я не могу тебя не прикончить.

Голос Науэля вдруг начал зиять, как рвущаяся марля. Свет потускнел. Сквозь сумерки я увидела, как стеллажи тянутся к самому потолку, сгибаясь в подобие купола и образуя темный тоннель. Кажется, я в полуобморочном состоянии.

– Ну да, конечно, можешь. А я могу прострелить ей башку. Не лучше ли нам договориться по-хорошему и вместе с твоей девочкой отправиться в гости? Печеньки и беседы, такое все.

– Пытки и беседы, такое все.

– Вас просто хотят кое о чем расспросить. Больно не будет.

– Последнюю фразу я слышал так часто, что, боюсь, потерял в нее веру.

– Придется поверить, – мое горло сжали еще сильнее, как бы я ни царапала жесткие пальцы, и темнота уплотнилась. В охватившем меня страхе удушья был только один плюс – он отвлекал меня от ужасного осознания, что в любой момент в мой череп может ворваться пуля. – Какой у тебя выбор?

– Стреляя в нее, ты дашь мне секунду, достаточную, чтобы я успел пристрелить тебя. Таким образом, я останусь в живых. На одного больше, чем если мы примем твое приглашение. Ну или ты можешь сразу выстрелить в меня, но не факт, что тебе удастся опередить мой выстрел. Я сижу на стимуляторах, приятель, подумай, у кого из нас шестеренки быстрее крутятся.

– Станешь ли ты палить, рискуя задеть ее?

– Оставить ее с тобой один на один еще хуже. Так что рискну.

Я не видела, но чувствовала, как они сверлят друг друга глазами. Для меня стало совсем темно.

– Поиграем в «кто быстрее»? – продолжал давить Науэль. – Полагаю, вы были неприятно удивлены, когда обнаружили, что легко со мной не будет. Я хорошо стреляю. Хорошо крашусь. Хорошо хожу на каблуках. Собрал в себе все лучшее. Так что ты решил? На кого ты работаешь? Готов умереть для них?

Пальцы на моей шее ослабли, и я жадно втянула в себя воздух. Удушье сопровождалось дезориентацией. Я едва соображала, где у меня руки, где ноги.

– Допустим, нет, – медленно протянул мой потенциальный убийца. – Что ты предлагаешь в этом случае?

– На счет три бросаем оружие на пол. Потом расходимся. Ты нас не видел, мы тебя не видели. Все живы и счастливы, а чай с печеньками пусть стынут.

Ответа пришлось ждать так долго, что воздух успел сгуститься до консистенции сиропа.

– Ладно, – наконец услышала я над ухом и вздохнула бы с облегчением, если бы мне только позволили вздохнуть.

– Итак… раз – два – три! – отсчитал Науэль.

Никто не разоружился.

– Еще раз, – вздохнул Науэль. – И отпусти ее, наконец. Это наше дело.

Меня не отпустили, но хотя бы ослабили хватку, и я смогла чуть отстраниться. Два пистолета одновременно громыхнули о плитку пола, и мой слух уловил фальшивую ноту. Я рванулась и завалилась вперед, ощутив, как пальцы врага вцепились в мое запястье, пытаясь удержать. Распахнув на груди пальто, Науэль достал пистолет, хладнокровно прицелился, сместил ствол ниже и левее и выстрелил. Это произошло так быстро, что ни я, ни жертва даже не успели ничего сообразить.