Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

– Каким образом что?

– Многие наркотики вызывают галлюцинации. Но почему синие таблетки заставляют всех видеть в точности одно и то же? Это словно телевидение, транслируемое прямо в мозг.

– Спросишь об этом самого Волка, – Науэль прикурил двадцатую за утро сигарету, глядя только на дорогу перед собой. – Я думаю, это ключевой вопрос.

Мне было очень не по себе, и я воткнулась в одну из газет, которые Науэль теперь покупал регулярно, отслеживая события на политической арене. Определенно, я выбрала не то чтение. Заголовки истерили: «Деметриус – агрессор или сумасшедший?», «Ровенна отказывается принести извинения», «Ровенна закрывает границы». Я обхватила голову руками. Все как с цепи сорвались. Словно давно ждали повода и теперь радостно вцепились друг другу в глотки. Ровеннские студенты, изгнанные из роанских университетов, бастовали на улице, и полиция разгоняла их, используя газ и резиновые пули. Кто-то пустил в ход и обычные. Итог – пять трупов, несколько десятков раненых. Ровенна прекратила поставки сырья, как результат в Роане встали заводы. Вопрос с роанским дипломатом, обвиненным в шпионаже и все еще удерживаемым ровеннцами, оставался открытым. Роана пригрозила вводом войск на территорию Ровенны, если в течение месяца дипломат не будет возвращен на родину. Ответ Правителя Ровенны еще не поступил, но никто не ожидал от него виртуозной дипломатии.

Я в ужасе отодвинула от себя газету. Поразительно, как быстро собрались черные тучи. Если так пойдет и дальше, то… даже думать об этом не хотелось. Я посмотрела на мрачный профиль своего попутчика. Науэля терзали те же опасения. Впрочем, высока вероятность, что нас прихлопнут прежде, чем смерть и разрушение станут массовыми – попыталась утешить себя я. Подействовало прямо наоборот.

К счастью, Науэль всегда носил деньги с собой – в кармане пальто, в противном случае после того инцидента в супермаркете, когда нам пришлось бросить машину, мы остались бы без гроша.

Билеты на концерт удалось найти только у спекулянтов по цене домика в деревне. Науэль поглядывал на меня недоуменно – мол, тебе-то зачем это надо, но ни о чем не спрашивал. Небольшой городок ждал Ирис с нетерпением. Переговариваясь и смеясь, у здания театра толпились сотни, а может, и тысячи людей, и я поразилась: все они собрались здесь ради одного человека. Науэль заметно взбодрился, но не оттаял. Когда народ потянулся в здание, я вздрогнула, вспомнив о пистолете, припрятанном у Науэля под пальто, но охрана на входе практически бездействовала, поэтому у нас не возникло проблем. В другое время я бы посетовала, что такое пренебрежение правилами безопасности непозволительно, но сейчас это было нам на руку.

Конечно, посещение массовых предприятий казалось не лучшей идей в нашей ситуации, но, когда свет в зале погас, а на сцене, наоборот, вспыхнул, пропала всякая возможность того, что кто-то отвлечется от нее и обратит внимание на нас.

Я знала об Ирис достаточно, чтобы составить о ней четкое, но неверное представление. Когда-то она была поп-певицей, потом резко сменила курс. С тех пор она не появлялась в таблоидах. Она была инициатором нескольких громких судебных процессов против папарацци и добилась ужесточения закона о невмешательстве в частную жизнь. Ее клипы исчезли с центральных каналов, но на «альтернативных», множащихся как грибы после дождя, ее музыка звучала постоянно. Произошел громкий скандал, когда в одном из клипов она продемонстрировала реальную запись смерти девушки-подростка от передозировки. Когда Ирис спросили, зачем она это сделала, она ответила, что хотела заставить людей узреть то, на что обычно они закрывают глаза. Даже будучи закрытой и дистанцированной, она умудрялась оставаться постоянно обсуждаемой.

Ее лицом стал Науэль. В течение пяти последних лет он был в каждом ее музыкальном видео, и это были лучшие его роли. В самой своей жизни он не был настолько живым. Легкость, с которой он перевоплощался из одного персонажа в другого, стала тем трамплином, что позволил Науэлю совершить ловкий прыжок от порнофильмов к обычному кино, что происходит крайне редко. Больше всего мне запомнилось музыкальное видео, где Науэль голосовал на дороге, одетый сначала в костюм пирата, потом в покрытый пятнами крови балахон привидения, а напоследок в аляпистый наряд клоуна. Машины проносились мимо, пока громадный грузовик не согласился подобрать его. Сидящая за рулем девушка сняла с Науэля парик и клоунский нос, стерла его нарисованную улыбку и поцеловала его в губы.

Пока пресса гадала, какие отношения связывают Науэля и Ирис, я занималась тем же, и это не способствовало моей к ней симпатии. Но когда я увидела ее, я забыла о враждебности. Она совершенно поразила меня.

Ирис была одета во что-то бежевое, обтягивающее и блестящее, отчего казалось, что само ее тело излучает свет. Впрочем, возможно, так оно и было. На два часа я забыла о проблемах, распрях и прочем и, полагаю, именно в это время приблизилась к мироощущению Науэля как никогда близко. Я просто слушала музыку. Казалось, Ирис не стоило никаких усилий контролировать свой чистый, прозрачный голос, ее власть над ним была так же тверда, как власть над аудиторией. Ее улыбки разлетались, как бабочки. Она была простой и милой. Пожимала протянутые к ней руки. В какой-то момент она просто легла на сцену, свободная настолько, насколько это только возможно.

– За кулисы, – прошептала я, когда занавес опустился, и Науэль молча взял меня за руку, ввинчиваясь в толпу. Овации еще гремели, и я зажала уши ладонями.

Науэля пропустили без единого вопроса – частый посетитель, и в длинном коридоре я оцепенела на секунду: сейчас я увижу ее, соперницу, которая восхищает. Науэль постучался в одну из дверей.

– Войдите.

Я была разочарована и обрадована одновременно, обнаружив, что Ирис уже успела переодеться в простецкие шорты и майку, что, впрочем, не спасло меня от мысли, что как меня ни разодень, рядом с ней я все равно буду низкой, коротконогой и толстой. Хотя сравнение с Ирис было не в пользу практически любой женщины.

– Привет! – воскликнула она, увидев Науэля.

На несколько долгих минут они прильнули друг к другу и слиплись, как два куска мыла. Высокие, тонкокостные и красивые, они смотрелись идеальной парой. Мои пальцы сжались в кулаки.

– Представляешь, неделю назад дочка научилась произносить твое имя! – радостно сообщила Ирис, сразу начав с контрольного выстрела.

Бах! Даже голова мотнулась, и все стало красным.

Я села, так как стоять не могла. Науэль и Ирис застрекотали, как белки. Распущенные золотисто-рыжие волосы Ирис тянулись до самой талии, как у героинь на обложках любовных романов. Я стукнула лбом о столик, и флакон духов, скатившись на пол, звякнул. Тут Ирис развернулась и наконец-то заметила меня. Я даже не могла упрекнуть ее в том, что она намеренно меня проигнорировала – это действительно выглядело так, будто она просто очень обрадовалась встрече с Науэлем.