Василий Боярков - Секретное логово смерти

– Про время сказать ничего не могу, но все остальное соответствует истине, – все еще зевая проговорила очаровательная красотка, бывшая сейчас в одном коротеньком домашнем халате из-под которого виднелись красивые стройные ноги, – а сколько, Ара, сейчас? – спросила она, чуть отодвигаясь в сторону, чтобы пропустить внутрь прибывшего к ней посетителя.

– Да уже без пятнадцати десять, – разъяснил Амаяк, едва лишь оказавшись в просторной прихожей и виновато поглядывая на зашнурованные «берцы», как бы молча спрашивая разрешения не снимать свою обувь, – я и так уже на полчаса задержался, чтобы дать тебе возможность собраться, но, видимо, и этого оказалось мало, и мне пришлось еще минут пятнадцать названивать.

– Можешь не разуваться, – заметив вопросительный взгляд, разрешила хозяйка квартиры, сама в этот момент уже следуя в сторону кухни, – проходи – я налью тебе кофе.

Поскольку Юлиева была офицером, а соответственно старшей их немногочисленной группы, прапорщик, уже поступивший в ее распоряжение, мгновенно «отключил» все свои «переживательные» процессы, предоставив их на волю своей командирши, и проследовал в указанном ему только что направлении. Чаепитие не затянулось больше пяти минут, и, еще потратив ровно столько на сборы – одев привычную одежду, сыщица вновь проигнорировала красивые туфли, как и последние несколько дней, отдав предпочтение удобным кроссовкам, не позабыв и про бронежилет, – они были полностью готовы к выполнению поставленной перед ними задаче.

Закрепленный за Аминяном «уазик» остался в распоряжении его сменщика, поэтому им пришлось ехать до места на принадлежащем ему личном автомобиле ВАЗ – 2112. Городок, как уже говорилось, был небольшой, соответственно, пробок в нем никаких не было, и они добрались до места за неполных пятнадцать минут. Их уже ждали, что можно было определить еще и по тому обстоятельству, что подвижная металлическая створка ворот предусмотрительно оставалась открытой, давая возможность беспрепятственно проследовать внутрь, а едва лишь они заехали, будто по мановению волшебной палочки закрылась обратно.

– Вот, «блин», непослушная «заноза», – вслух выругалась недовольная сыщица, когда машина уже остановилась и она выбиралась наружу, – говорила же ей буквально тысячу раз, что так рисковать не следует, тем более в ночное время, когда в городе, возможно, рыщет убийца. Ты чего это меня нисколько не слушает?! – крикнула она выбегающей их встречать молоденькой и красивой девушке, на сей раз выглядевшей намного скромнее.

Да, после недавних трагических и ужасных событий, она еще не до конца пришла в себя и, находясь дома практически все свое время – где, собственно, и красоваться-то было не перед кем, – одевалась в розовый, по талию укороченный свитер, синие джинсы и легкие домашние полукеды.

– Я в окно заметила, что вы подъезжаете, поэтому и взяла на себя смелость открыть вам ворота, – нисколько не чувствуя какой-то вины, сразу же нашлась девушка, что должна ответить в свое оправдание, – Вы скажете, Настя, что, типа, это не Ваша машина?.. Ну да, в этом плане я чуть-чуть «лоханулась» – но ведь не ошиблась же? – видимо, какое-то внутреннее чутье мне подсказало, что это именно Вы, тем более что на улице темно и ни черта не видно; а так, кроме вас, полицейских, – кто еще в нашем захолустье будет ездить в столь позднее время? – все соседи давно уже дома.

– Убийца, глупенькая! – стараясь быть по возможности строгой, твердила уже в который раз Юлиева вполне очевидные вещи, нахмурив при этом прекрасные брови и приняв вид категоричной в своих утверждениях воспитательницы. – Или тебе уже жить надоело, или ты перестала бояться?

В то время как одна убеждала, а другая ей послушно внимала, Аминян был занят тем, что рассматривал представившиеся его виду хоромы, мысленно восхищаясь: «Живут же, «…мать его», люди!» Действительно, построенный из своеобразного зеленого кирпича, особняк представлялся просто огромным и был протянут на длину тридцать метров, ограничиваясь шириной не меньше, нежели чем пятнадцать; от ворот к нему вела асфальтированная дорожка, предназначенная для подъезда к гаражу, предусмотренному прямо в первом этаже дома, двух, принадлежащих хозяину и хозяйке машин; рядом располагался вход, к которому вели мраморные ступеньки, спрятанный под выступающей аркой, поддерживаемой четырьмя колоннами; в нижней части строения располагался просторный холл, обеденный зал, кухня и другие подсобные помещения, в том числе два дверных проема: один, ведущий в гараж, а другой – в просторный подвал; на второй этаж вела лестница, смонтированная напротив входа; верхние комнаты предназначались под спальни, а также там располагались три санузла – каждому свой. Коттедж располагался в центре огромной территории, равной по площади трем гектарам и огороженной двухметровым железобетонным забором с интересным узором вверху; по краю дорожки были разбиты клумбы с цветами, а сзади посажены декоративные насаждения. Воспользовавшись небольшой заминкой, Амаяк сделал полагающийся в таких случаях обход и выяснил, что с задней части на площади, равной десяти соткам, разбит огород, вся же остальная территория выделена под фруктовый сад и кустарники.

Когда полицейский вернулся назад, две прекраснейшие девушки, в сущности такие разные, но волей-неволей сдружившиеся друг с другом, ожидали его перед входом, полностью уладив все свои, вдруг возникшие, разногласия.

– Вы ужинать будете? – поинтересовалась молоденькая хозяйка, лишь только они прошли внутрь и оказались в широкой гостиной.

Уже открыв было рот, для того чтобы отказаться, Юлиева внезапно замерла на месте и подняла кверху указательный палец, демонстрируя известный всем жест, призывающий ко вниманию. Выполняя немое указание, оба ее спутника остановились и стали прислушиваться, пытаясь распознать, что же так насторожило более внимательную сотрудницу уголовного розыска. В этот же самый момент с верхнего этажа стала спускаться Морева-старшая, которая тоже решила поинтересоваться – не желает ли кто поздний ужин? – но, едва лишь она попыталась открыть свой очаровательный ротик, как тут же все трое на нее замахали руками, требуя, чтобы та замолчала. Однако, что же так разыграло всеобщую подозрительность? Здесь дать однозначный ответ будет сложно, так как с наружной части улицы, откуда из-за забора слышалось то ли тихонькое звериное «подвывание», то ли осторожное человеческое посвистывание, а то ли некое мистическое поскрипывание какими-то неведомыми, потусторонними интонациями, при том что все эти необычные звуки сливались затем в один, похожий на то, как будто кто-то неведомый скрежещет зубами, прищелкивает языком и исходит слюнями.