Василий Боярков - Секретное логово смерти

– Вы это слышите? – неожиданно и невзирая на поступивший запрет еле слышно прошептала самая юная девушка. – Что это такое может быть?

– Не знаю, – также шепотом ответила ей более возрастная красавица, одновременно извлекая из-под мышки табельный пистолет и приводя его в боевую готовность, передергивая затвор, – но на деревья, – вспоминая свои видения, – я не полезу ни в коем случае: все это кончится очень плохо.

– При чем здесь это-то? – в отличии от молодой хозяйки, бывшей уже в курсе первого сна Юлиевой, не понял другой полицейский сотрудник приведенный в пример каламбур, тем не менее поступивший аналогичным с командиршей образом, обнажив вороненный, стальной предмет.

– Неважно, – буркнула в ответ сыщица, выключив в холле свет и, начиная выбираться наружу, водя из стороны в сторону пистолетом, – сидите здесь и не вздумайте выйти, – крикнула она домочадцам, сама же устремляясь к забору, – если что, громко кричите, а если будет нужно, то и быстро бегите, – и, сопровождаемая прапорщиком полиции, бросилась к выходу.

Оказавшись возле ворот, она совсем было уже собиралась крикнуть, чтобы Жанна открыла ворота, намереваясь выйти наружу и осмотреть близлежащую территорию, как услышала сзади, от дома, характерный звук удара туловища в стекло и, следующий за ним, протяжный и пронзительный вскрик, соединенных воедино двух голосов, без сомнения принадлежащих представительницам прекрасного пола и наполненных таким жутким оттенком, будто бы они увидели самого дьявола или нечто, ему подобное.

– Быстро!.. Назад! – скомандовала отчаянная в таких вопросах сыщица, мысленно ругая себя за допущенную оплошность, когда она смогла так просто «купиться» на отвлекающий маневр, специально выманивающий ее от дома. – Дура! Какая, «…мать его», дура! – ругала она себя, возвращаясь обратно к коттеджу. – Только бы, «блин», успеть?!

Быстро преодолев необходимое расстояние, оба полицейских, к своей неописуемой радости убедились, что – Слава Богу! – и красивая Марта Эдуардовна, и ее ничуть не менее прекрасная дочь были живы и теперь что-то внимательно разглядывали лежащее на полу, прямо перед основным входом, преграждающим вход во внутренние помещения только одной, полностью застекленной, дверью. Они продолжали оставаться внутри, но, повинуясь чисто женскому любопытству, приблизились к прозрачной преграде и, оставаясь с невольно открытыми ртами, рассматривали какой-то предмет, лежащий снаружи, прямо на бетонных приступках. Оказавшись уже у дома, сотрудники отделения внутренних дел увидели, что не только ими был услышан душещипательный крик двух представительниц прекрасного пола, но и также другим родителем, который теперь, встревоженный, перепрыгивая через ступеньку, сбегал со второго этаж вниз, к своим самым дорогими и ближайшим родственникам. Наконец, собравшись все вместе практически одновременно, и хозяева, и их так называемые гости принялись разглядывать то, что явилось причиной переполоха. Что же это было такое? Как, наверное, уже нетрудно догадаться, объектом всеобщего внимания стала черная тушка только что убитой вороны, истекающая кровью и еще трепыхающаяся, череп которой был пронзен уже знакомым Юлиевой метательным стальным предметом – острозаточенным по краям крестом, изображенным в виде фашистской символики.

– Быстро все в дом! – вдруг закричала Анастасия, услышав характерный свист рассекания воздуха летящим металлом, имевшего в своей основе округлую форму и небольшие размеры, наваливаясь в тот же момент своей грудью на Жанну и как бы прикрывая ее своим туловищем от предназначавшегося ей поражающего удара.

Однако, как бы она не старалась и как бы не была развита ее натренированная реакция, оперуполномоченной уголовного розыска все-таки не удалось в полной мере избежать контакта с острозаточенной свастикой, и та вскользь ударила ее по плечу, выбив с него небольшой кусок кожно-мышечной ткани. Хорошо еще, что к этому моменту входная дверь оказалась открытой, потому как через нее буквально минуту назад вышли находившиеся до этого внутри люди, чтобы посмотреть на мертвую птицу; именно это могущее стать роковым обстоятельство и спасло жизнь оперативнице, но зато подвергло опасности всех остальных домочадцев. Тем не менее, несмотря ни на что, отчаянная красотка, обхватив тело несовершеннолетней девушки, завались вместе с ней внутрь дома, одновременно сбивая с ног столпившихся позади родителей; не успели они еще четверо, все вместе, коснуться пола, как, один за другим, послышался свист летящих и рассекающих воздух фашистских стальных крестов, которые поочередно врезались в тело застывшего неподвижно сотрудника ППС, или водителя, так и не успевшего понять, что же в действительности случилось; первый и второй вонзились ему в бронежилет, а далее, незримый противник, видимо, по отчетливому звуку соприкосновения железа с пуленепробиваемым материалом бронежилета, понявший, что совершает непростительную ошибку, перенаправил свой следующий, третий и последний, бросок, вонзив метательный предмет прямиком в лоб полицейского, словно жидкое масло пробивший твердую черепную кость и вошедший внутрь ровно до половины; Ара от неожиданности только ойкнул, медленно опустился на колени, моргнул еще несколько раз глазами, будто бы пытаясь разглядеть, что же так внезапно сковало его движения, после чего безвольно рухнул вниз, ударившись об бетон лицом и вогнав поразившее его орудие дальше, в самую глубь головного мозга.

– Никому не высовываться! – неожиданно грубо крикнула Настя и стала пробираться в глубину внутренних помещений, стремясь спрятаться за стену и увлекая с собой молодую девушку, предоставив родителям самим позаботиться о своей безопасности. – Ползите по полу: у него, кроме этих железных штучек, может быть и другое, более поражающее, оружие.

Ориентируясь в этом особняке уже как в своем доме, Юлиева, короткой перебежкой и прикрывая своим телом перепуганную, дрожащую нервной дрожью, совсем еще юную Мореву, быстро добралась до гардероба, предназначенного для одежды гостей, и, забравшись вместе с девушкой внутрь, а затем впустив и ее старших родственников, через приоткрытую дверь стала держать под прицелом прилегающее к ним пространство, не забывая в том числе и про дверной проем.

Стрелки часов приближались к одиннадцати часам ночи, и администратор Семенов, проживавший тут же, в гостинице, в помещениях, соседних «ресепшену», все чаще зевая и уже не надеясь, что у кого-то сегодня еще сможет возникнуть желание к ним подселиться, решил заканчивать мозолить глаза на входе и отправляться в свою комнату, где можно было непринужденно погрузиться в мир сновидений; к этому времени как раз закончился очередной кинофильм, а начинать смотреть новый ему не хотелось, так как это могло значительно затянуться, на завтра же ему необходимо было выглядеть в надлежащей форме, полностью отдохнувшим, и удовлетворять запросы пусть и немногочисленных, но все же, что не говори, приносящих доход постояльцев. У него уже давно вошло в привычку выходить перед отбоем на улицу, чтобы выкурить последнюю сигарету, а затем уже с успокоенной душой и нервной системой следовать спать. Не стал он и в эту ночь изменять сложившейся за несколько лет традиции и, выйдя на улицу, стал умиротворенно наслаждаться ночной тишиной и сопутствующей ей обычно прохладой.