Василий Боярков - Секретное логово смерти

– Странно? – озадаченно проговорил Востриков, приведенный в замешательство услышанным им рассказом. – Вот ты, прокля́тый, ты, «бандеровец», говоришь, что убивают всех; однако, как же быть с той девушкой, что они везли в этот раз обратно – почему?.. Почему ее оставили жить? Да, и еще… вот ты утверждаешь, что они устраивают это, скажем так, ни с чем несравнимое буйство исключительно девятого мая, но как быть с тем обстоятельством, что сегодня только шестое?

– Тут мне ответить трудно, – уже совершенно не чувствуя боли, пожал плечами старик, не позабыв состроить и недовольную «рожу», – меня не посвящают во все тонкости их намерений; в мои обязанности входит только одно неотступное правило – следить за порядком в охотхозяйстве и обеспечивать надлежащие условия для господских развлечений…

– Это уже два, – получила наконец возможность проявить себя и несколько униженная в этот день Шуваёва, бесцеремонно перебившая речь рассказчика.

– Что два? – не понял сразу Кучерена, что именно имеет в виду своим замечанием девушка, не менее очаровательная, чем та, что делала ему перевязку, но до этого момента скучающая в сторонке.

– Положения, которые необходимо Вам выполнять, – не замедлила Анабель разъяснить суть своего замечания, одновременно кокетливо состроив Нежданову прекрасные глазки, неожиданно обратившему на нее внимание.

– Да, действительно? Но это неважно, – ухмыльнулся Остап, выказывая красавице свое очевидное недовольство, – главное – это ответить на второй вопрос вашего старшего, – безошибочно определил он положение в этой группе генерал-лейтенанта, хотя тот и находился без присвоенных ему знаков различия, – так я продолжу: в этот раз, не скажу почему, Авраам Израелович куда-то страшно спешил, но ни в коем случае не хотел отступать от укоренившейся за несколько лет традиции, и единственное, что он сделал, так это перенес дату охоты – вот и все ! – дело в шляпе, а именно и волки сыты, и овцы целы. Я, надеюсь, ответил на первый вопрос, а теперь… теперь что же касается выжившей девушки? До нее в этот раз попросту не дошла очередь, потому что, переловив остальных, ее нагнали, застрявшую в топком болоте, – почему ее понесло именно туда? – сказать трудно, но это тем не менее спасло ей жизнь, так как, во-первых, это было неинтересно – охотиться на застывшую в неподвижности жертву, во-вторых, выпускать ее и натягивать дополнительно время – явно не входило в планы хозяина, ну, а в-третьих и, наконец, последних, Аврааму Израеловичу было уже не в кайф и нужно было спешить на какую-то много более важную встречу, поэтому девку решили оставить на потом, предположив, что рискнут выпустить ее для «охоты» в российской глубинке, где во Владимирской области у нашего барина имеется нечто подобное, за единственным отличием – с властями не все так ладно; отказать же себе в удовольствии именно «загнать» человека, а не, беспомощного, попросту расстрелять – этого он себе позволить просто не мог. Скорее всего, именно поэтому следует думать, что хозяин и притащил девку живой обратно, остальных же, которых убили, чтобы они не валялись по лесу и чтобы – не дай Бог! – не привлекли к себе чьего-нибудь не предусмотренного внимания, похоронили, как и всех других, что были до них, на общем кладбище, расположенном за околицей этого небольшого хутора; места захоронений найдете без труда: одни – еще свежие, а остальные – представлены характерными могилками-холмиками.

– А тебе, дядя, не страшно здесь жить, – не утруждаясь скрывать своего отвращения, поинтересовался военнослужащий войск специального назначения, изобразив в воздухе удар прикладом по его отвратительной голове, – среди безвинно убиенных покойников? Не боишься: что рано или поздно они повстают из земли, встретят тебя на узенькой лесной тропинке и какой-нибудь темной ночью накинуться на тебя и сожрут?

– Нет, я же говорю – я «бандеровец», а значит, привычный, – зло рассмеялся беспринципный злодей, представив на всеобщее обозрение страшный, беззубый рот, где выделялись только два гнилых передних зуба, клыка, – и за свою долгую, не сомневайтесь, насыщенную жизнь я хорошо себе уяснил, что бояться нужно живых, а совсем даже не мертвых.

Покряхтывая и машинально зажимая рукою рану с передней части груди, Кучерена поднялся и, прихрамывая – очевидно, он повредил ногу во время падения, – поплелся на заднюю часть заимки, расположенную с тыльной стороны выставленных в один ряд домов. Это было словно команда к началу действий, и все, не занимающие руководящих должностей, сотрудники похватали из второй машины заранее прихваченные лопаты, имевшиеся в количестве четырех штук и, сопровождая вышестоящее начальство, отправились следом, готовые включиться в основную работу. Нетрудно догадаться, что копательный инвентарь достался водителю второго «уазика», участковому Куличёву, эксперту Кабанову, а также Юлиевой, вопреки своему, как принято считать, слабому полу не пожелавшей отлынивать от перекапывания земли и эксгумации трупов, захороненных с целью сокрытия особо тяжкого преступления. Их шествие было сейчас похоже на своеобразный клин, или «свинью», как обзывали такое построение рыцари Тевтонского ордена, некогда пытавшиеся поработить древнее Псковско-Новгородское княжество – впереди шел хромая старик, чуть сзади и по бокам двое военных, дальше полицейский начальник, его заместитель и следователь Енотов, замыкала шествие четверка усердных «работников», и в том числе Шуваёва. Словно бы рассуждая сам с собой и говоря сейчас это исключительно для себя, Востриков шел и вполголоса бормотал, вызывая у остальных сомнение в твердости своего рассудка:

– Да, я все хорошо понимаю, что, вероятнее всего, в могилах сейчас лежат трупы, убитые совсем не так, как это произошло с Ильей и его девушкой, но я должен убедиться в этом утверждении лично, ведь, как принято говорить у нас на Руси, «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», а тем более предположить и подумать. Да, пусть я потрачу один лишний день – ничего от такой, вполне оправданной, задержки измениться не сможет! – зато я буду на все сто процентов уверен, что двигаться необходимо в каком-то другом направлении, исключив из общего списка эту, не нашедшую подтверждения, версию. Хотя… чем черт не шути? Вдруг здесь все получится в «елочку» и можно будет с уверенностью сказать, что жестокая смерть моего сына ни была не отмщенной.

Но вот, в конце концов, они достигли нужного места, располагавшегося на удалении почти двухсот метров от дома и спрятанного среди естественных зарослей кустарниковых растений, где при все огромном желании никому и в голову бы не пришло проводить какие-нибудь раскопки – туда еще надо было пробраться! – в результате чего Василий Владимирович был вынужден прекратить свою неестественную беседу, в ходе которой пытался сам у себя получить логические ответы.