Сергей Пузырев - Приют последней надежды

– Ты посмотри вон в той, – жестом женщина указала на коробку поменьше. – Кажется, ее отец привез из поездки в Мексику. А я посмотрю вот в этой, – подняв свою коробку на стол, она, будучи в явном замешательстве, покрутила ее из стороны в сторону. – Откуда бы он ее не привез. Странно обычно у него все подписано, – с интересом произнесла она, но заглянув внутрь тут же отпрянула. – А нет. Ничего странного. Тут его грязные вещи, – выдохнула она с легким разочарованием. – Генри, я пойду отнесу эти вещи в стирку, а ты пока найди что-нибудь стоящее для юной Элизабет. Хорошо?

– Да, мама, – ответил ей мальчик и самозабвенно принявшись рыться в содержимом коробки.

Почему я оказался тут, в этом воспоминании? Видимо, оно важно для Генри. Но чем?

Погрузившись в свои мысли, я гулял по кабинету, рассматривая экспонаты, которые отец мальчиков привез из разных уголков мира, и не заметил, как в помещении появился Артур.

– Отец убьет тебя, если узнает, что ты рылся в его вещах, – обратился он к брату, облокотившись на угол одного из стеллажей.

– Не убьет, если ты ему не скажешь. И вообще, мне разрешила мама, – все внимание Генри было приковано к коробке, поэтому отвечал он, даже не глядя на брата, что очевидно злило того.

– Да что ты там все копаешься?!

– Ищу подарок для Элизабет, и, кажется, нашел.

Генри буквально светился от счастья, когда своими маленькими тоненькими ручками достал из коробки созданный из разноцветных стекляшек браслет.

– Дай-ка посмотреть, – Артур оттолкнул брата, отобрав у него браслет.

– Артур отдай! Это мое!

– Было твое, а стало мое! – не унимаясь, Артур продолжал дразнить брата. – Ну же только попробуй заплакать, я все отцу расскажу!

Генри был ниже его ростом и, когда брат задрал свою руку с украденным браслетом над головой, уже не мог ничего поделать. В конечном счете, у Генри не осталось другого выбора, ему пришлось ударить брата. Тот выронил браслет, который тут же закатился под стол, и ударил в ответ. Потеряв равновесие, Генри запутался в своих ногах и упал на пол, зацепив рукой, стоящий на тумбе бюст фараона. Бюст с грохотом стукнулся об пол и разлетелся на несколько частей. Перепуганные дети отскочили по углам, судя по всему, понимая, что за разбитого фараона им каждому влетит от отца. Страх сковал их, не позволяя убежать. Они продолжали стоять возле каменных обломков и молча смотреть на них. А я продолжал наблюдать за ними.

Первым в себя пришел Генри. Он что-то заметил среди частей бывшего бюста, присел и поднял с пола сложенный в несколько раз пожелтевший пергамент.

– Что это? – оживился и Артур, подойдя к брату.

– Это какая-то карта… Тут иероглифы, но я не знаю, что они значат.

– Дай-ка, я посмотреть, – как и ранее в ситуации с браслетом, Артур отобрал у брата карту и стал ее рассматривать. – Вот это имя Сета, а вот эти символы означают… последний приют?

Из коридора стали доноситься громкие шаги, а за ними шаги потише, и вскоре в комнату вошли родители мальчиков. Отец был, как всегда напряжен и озабочен, а мать слегка взволнована, но увидев детей в целости и сохранности, она с облегчением выдохнула. Чего не скажешь о мужчине. Заметив отсутствие бюста фараона, он тут же перевел взгляд на пол, где покоились его останки, и, покраснев, напрягся, казалось, еще сильнее.

– Да что вы тут устроили!

– Папа, смотри, я нашел карту! – Артур в одночасье оказался возе отца. – Она находилась внутри Сети.

Я посмотрел на Генри, он был растерян и уязвлен:

– Но… Но это я… Это я…

– Да, верно, – согласился Артур и, покосившись на брата, добавил: – это ты разбил бюст. Но, отец, лучше посмотри, что это за карта!

– Генри, ты наказан! Марш в свою комнату! – прорычал мужчина, чье внимание уже полностью было поглощено таинственной картой. – Мы… Мы с тобой… Эм…, – он оторвался от карты, чтобы собраться с мыслями, – Мы с тобой после поговорим, молодой человек!

– Но папа это я… Я нашел карту… – сдерживая обиду, Генри попытался в последний раз достучаться до отца, но тот его уже не слушал.

Он вместе с Артуром уже покинул комнату, покинул в рассуждениях о том, каких открытий им будет стоить эта воистину потрясающая находка.

– Мальчик мой, ты не ушибся? – ворковала вокруг него его мать, пока тот продолжал повторять:

– Это я. Я нашел.

Я!

Резкая боль пронзила мою голову. Очередная смена декораций.

Я снова вернулся в Египет, в разрушенный храм на берегу Нила, вновь оказавшись запертым в теле персонажа, имея возможность вновь видеть его глазами и чувствовать его сердцем, которое сейчас билось, как раненная птица в клетке. Пьеса близилась к финалу, сцена к своему логическому завершению.

Судя по всему, я вернулся в момент ожесточенного спора между братьями. Словно на дуэли, они стояли друг напротив друга, готовые в любой момент броситься с кулаками на оппонента. Могу лишь предположить, что план Генри и Ригсби прогорел, и я присутствую на развязке истории.

Зал, в котором происходило действо, не был мне знаком. Это было не очень просторно помещение, стены которого, как и все стены этой подземной гробницы были разрисованы цветными рисунками, а потолок удерживали на себе четыре колонны попарно расположенные вдоль стен комнаты. Правда, находились они не в лучшем состоянии: потрескавшиеся, а местами и вовсе расколотые – колонны грозили рухнуть в любой неожиданный момент. Несколько ламп были размещены на треногах по центру комнаты, но большее их число находилось за спиной Артура. Ведь именно там находился переливающийся золотым блеском саркофаг.

– Почему ты!? Почему это всегда должен быть ты?! – Генри был поглощен яростью. Она адским огнем полыхала в его сердце, грозя вырваться за его пределы и поглотить все до чего сможет дотянуться своими смертоносными языками. – Отец всегда выбирал тебя, учителя всегда выбирали тебя, эти чертовы старперы из Общества выбрали тебя, да даже Элизабет…– вскрикнул мужчина, но имя, выпаленное в эмоциональном порыве, больно обожгло его, заставив устыдиться собственных мыслей. Он замолк, сглотнув ком невысказанной обиды, надеясь скрыть свой секрет. Но было уже слишком поздно. Артур получил в свои руки оружие, применение которого грозило обернуться трагедией.

Мог ли я что-нибудь изменить? Уберечь братьев от необдуманных слов и поступков? Да, знаю, история не имеет сослагательного наклонения, и сам я уже говорил об этом, но неужели Вы сами хотя бы раз в жизни не задумывались о том, что было бы приложи Вы чуть больше своих усилий?

– Элизабет, – сухо произнес Артур, прервав молчание,– моя жена, если ты не забыл.

– Я помню…

– Ах, помнишь! Тогда как смел ты допустить даже мысль о том, что она когда-нибудь выберет тебя? Тебя – главное разочарование в жизни наших бедных родителей? – Артур распалялся, его лицо потеряло свою отрешенность и теперь все чаще обезображивалось мимикой злобы. – Почему, почему, почему? – передразнил он брата, подойдя к нему почти вплотную. – Потому что ты – неудачник, Генри! Паршивая овца, что висит бременем на шее всякого, кто обречен иметь с тобой дело.