Сергей Пузырев - Приют последней надежды

Спасибо .

Вот и все. Спектакль окончен, пора опускать занавес.

Открыв глаза, я вновь увидел бескрайний белый, скованный чугунными балками, словно паутиной, арочный потолок палаты больничного крыла.

– Наконец-то…

Значит, меня все-таки нашли. Вытащили из той промозглой пещеры. Нужно будет узнать, кто это сделал и поблагодарить.

Все же хорошо вновь вернуться в Приют, в его наполненные прохладой мрачные стены. И больше никакого тебе песка в самых неожиданных местах! При мысли об этом я усмехнулся.

Попытки пошевелиться не увенчались успехом. Тело меня не слушается. В голове каша. Я до конца так и не пришел в себя. Очертания комнаты размываются в моих глазах. Тени на стенах вытягиваются, приобретая очертания людей, и переходят в безудержный круговой пляс под гулкие завывания ветра и лязг стекол, дрожащих под его напором в оконных рамах. За окном идет дождь? Вдруг резкая, яркая вспышка, словно в подтверждение моим мыслям, озаряет палату, и тени, испуганные светом, вынуждены затихнуть и спрятаться по углам. Все, кроме одной. Длинная, худая, с огромными красными глазами она осталась стоять у окна возле моей кровати.

– С возращением, – тихо обратилась ко мне тень, отворачиваясь, словно стесняясь, что я заметил ее.

Этот голос. Я его знаю.

– Густав, – шепчу я.

Слова даются мне с трудом. Сон. Он все еще удерживает меня в своем плену. Я вновь и вновь делаю усилие над собой. Мне нельзя больше спать.

– Я больше не хочу…– слова слетают с моего языка, но сил закончить мысль у меня нет.

Я больше не хочу возвращаться туда! Вот, что я хочу сказать ему. Он должен знать об этом. Он должен остановить это.

– Тише, – в голосе тени слышится сочувствие, – Вам нужно отдохнуть, Артур.

– Нет, не Артур…

Генри. Вот мое имя. Генри Локвуд. Генри Рэд.

Лицо Густава скрыто от меня. Он стоит, молча, а я тщетно пытаюсь разглядеть его. Но всякий раз, как мне удается сфокусироваться на нем, образ Управляющего расплывается у меня перед глазами. В какой-то момент я даже не уверен, что он действительно находится в палате. С этой ее стороны. Старый администратор, словно отражение на водной глади то и дело дрожит, расходится рябью, а после вновь обретает прежние очертания.

– Опять обман, – произношу я, усмехаясь и закрывая глаза.

Густав лишь плод моего воображения. Его нет, и не может быть в палате.

– Артур?

Еще один голос. Заспанный, тихий, женский и все такой же вкрадчивый.

Здесь Мелани.

Я открываю глаза и вижу ее маленькое бледное лицо перед собой. Она выглядит взволновано.

– Артур? – повторяет она, утирая свои глаза.

Ее волосы взъерошены, под глазами мешки.

– Привет, – сглатывая, произношу я. – Паршиво выглядишь.

Боже, как это банально. Думаю, все видели похожую сцену в фильмах… Герой приходит в себя в окружении своих друзей/товарищей или девушки, которая все это время, пока он лежал без сознания после кульминационного столкновения с антогоническими силами, находилась рядом и обливалась горячими слезами. Побитый, но живой герой весело улыбается и идиотически шутит. Он знает, что теперь все будет хорошо. Его горести закончились, а зло в любом его воплощении повержено. Все, конец, титры. Для фильма такой ход пойдет, а для реальной жизни излишне неправдоподобно. Так казалось мне, пока я сам не оказался в подобной ситуации. Вот только я не герой, достойный подобного сценарного хода. Ни я, ни мой персонаж. Да и мир наш далек от реальности.

Мел продолжает что-то говорить, но я ее не слышу, да и не слушаю. Мысли слишком тяжеловесны и энергозатратны и забирают мои последние силы.

– Все очень волновались за Вас, – долетает до меня голос Густава, что заставляет меня перевести взгляд на тень у моей кровати. – Пора бы Вам поверить в собственную нужность.

– Я так рада, что ты очнулся! – шмыгнув носом, продолжает Мелли. – Ой, Доктор же просила сообщить ей, если ты очнешься! Подожди, я схожу за ней, – она отпускает свою теплую руку и, шурша платьем, скрывается в царящем сумраке платы.

Мне бы стоило сказать ей, что вряд ли у меня хватит сил дождаться Фрау Доктора. Мои веки тяжелеют. Каждое следующее моргание дается мне все труднее.

– С меня… довольно, – говорить трудно, в горле пересохло, но язык при этом разбух, словно губка, и лишь мешается. – Я от… отказываюсь…, – но закончить, как и прежде, мне не хватило сил; навалившийся на меня сон уносил меня в царство облачных грез и фантазий.

– Спите спокойно, Мистер Рэд, – доносится до меня голос Густава. – Теперь, когда Вы снова с нами, все будет хорошо. Спите спокойно, Мистер Рэд, и не беспокойтесь больше ни о чем.

Следующие несколько дней я провел под наблюдением Доктора Оливии, которая строго настрого запретила мне покидать свою палату. Будто бы мне очень этого хотелось. Разумеется, нет. Палата была полностью в моем распоряжении, и я мог самозабвенно наслаждаться тишиной и одиночеством, оставшись наедине с самим собой. Хотя по большей части я просто лежал на кровати и пялился в потолок или в окно, за которым почти все время снова шел снег.

Как позже мне рассказали, в ту злополучную ночь, когда мне пришло в голову спуститься в пещеру, действительно разразилась гроза. Довольно редкое явление для зимы, как по мне, но постояльцы уверенно заявляли, что отчетливо слышали гром и видели молнии. А кое-кто и что-то более загадочно-зловещее.

– У нас была тяжелая ночь, – устало ответит мне Штеф, взяв за руку Мелани, которая побледнеет лишь при упоминании мной этих событий.

Тяжелая ночь. Вот уж согласен.

Я все же узнал, что приключилось с постояльцами Приюта, но не будучи участником тех событий не могу быть объективным и сказать действительно ли так была ужасна Та Ночь, которую стоит теперь именовать именно так. Когда-нибудь, думаю, вы узнаете о ней, но вряд ли человеком, который поведает вам эту историю, буду я. Хотя именно Той Ночи я обязан своим спасением. Вроде как. Но обо всем по порядку.

В общем, я провалялся в лазарете около трех дней. Первый день оставил в моей памяти лишь образ пляшущих теней на стенах палаты, да ужасающую тень Густава, нависшую надо мной. Как мне удалось понять, это было всего лишь спустя несколько часов, после того, как меня обнаружили в промозглой пещере, почти полностью укрытым снегом. И сделала это Мисаки. Именно она ведомая своими предчувствиями проникла в библиотеку, которая в ходе событий Той Ночи была открыта (по официальной версии), и спустилась по тайному проходу вглубь скалы, где и нашла меня, а после дотащила до библиотеки, где уже позвала на помощь. Говорят, после этого ей пришлось провести день в лазарете, но как позже будет уверять меня Миса ее жизни ничего не угрожало в отличие от моей. Она навестит меня на третий день моего пребывания в больничном крыле и разбавит мою угнетающую грусть, проведя со мной полдня. Но третий день пока что не настал, посему вернемся в настоящее, к тому моменту, когда, проспав почти сутки, я, наконец, полностью пришел в себя на второй день своего пребывания в тихом царстве Фрау Доктор.