Михаил Парфенов - Истории Ворона [сборник litres]

В гостиной хозяйского дома Снежана включила телевизор и рухнула плашмя на лежанку, укутанную пледами и овчиной. Дети последовали ее примеру. Юра замешкался, но Снежана поманила пальчиком, и он втиснулся между Снежаной и внучкой дяди Коли. Овчина пахла мокрой собачьей шерстью. Запах сырой земли струился откуда-то снизу, из-под лежанки. Юре было плевать. Его плечо касалось плеча Снежаны, рассыпавшиеся локоны щекотали шею, он втягивал ноздрями аромат ее волос…

На лобастом экране Зена, королева воинов, сражалась с врагами. Снежана закинула за голову руку и потрепала Юру по шевелюре, скользнула пальцами по его мочке. Он повернулся, внутренне захлебываясь от переизбытка эмоций. Под боком завозились близняшки. Снежана улыбнулась игриво.

– Смотри кино, – шепнула она.

Но он смотрел на ее профиль, на ее загадочную улыбку, и было так хорошо лежать в вонючем гнезде, что хотелось умереть от счастья.

В комнату он вернулся один – бабушка еще праздновала. Упал на койку и моментально вырубился. Ему приснилось, что он отодвигает занавески в этой же душной каморке, а за окном, в свете луны, танцуют люди: Сашенька и Вовочка, толстая и тощая жены. И бабушка танцует с ними, и все почему-то голые. Бабушка извивается, судорожно выплясывая, раскорячивается и трясет отвислыми грудями. За грязным столом восседает дядя Коля, он ухмыляется. Рот его весь в крови.

Впервые Юра проснулся раньше бабушки. Сел в постели, протер глаза. Часы показывали начало двенадцатого.

– Ба?

Бабушка заворочалась на койке.

– Ба, мы проспали. Полдень почти.

Невнятное бормотание в ответ. Юра натянул шорты и футболку и вышел на крыльцо.

Погода испортилась, небо заволокли тучи. Сильный ветер дул с побережья. Юра насупился, заметив красные потеки на асфальте. Потопал к умывальнику, смочил обмылок под струей.

– Эй ты!

Звали из летней кухни. Юра надеялся, не его.

– Ты, ты. Поди сюда.

Мысленно чертыхаясь, Юра двинулся к кухне. Его учили слушаться взрослых.

– Доброе утро, – выговорил он. Желудок совершил опасный кульбит.

Вовочка сидел в полумраке, страшный как смерть, с восковым одутловатым лицом. На коленях его лежала куча окровавленного меха, некогда бывшая кроликом. Кишки свисали из прорехи в кроличьем животе. Вовочка монотонно тыкал ножом в тушку. Юра не знал, как разделывают кролей, но был уверен: не так. В свободной руке Вовочка держал опустошенную на треть бутылку водки.

– Как тебе у нас? – хрипло спросил Вовочка.

– Хорошо. – Юра таращился на тушку.

– У тебя батя есть?

– Нету… – Юра молил, чтобы бабушка вышла во двор и забрала его от этого психопата.

– Безотцовщина. – Вовочка припал к горлышку. Водка забулькала, проваливаясь в его бездонную глотку. Вовочка вытер губы о предплечье.

– Потому ты такой?

– Какой? – робко спросил Юра.

– Хлюпик. Слюнтяй.

– Я не хлюпик. – Его слова прозвучали так, будто он король хлюпиков.

– Я не хлюпик, – передразнил Вовочка. Лезвие ткнулось в черепок бедного кролика. – Не хлю-ю-юпик. – Он резко выбросил руку вперед. Юра отпрянул. – Выпей.

– Не хочу.

– Иди сюда и выпей со мной.

– Мне нельзя.

– Нельзя или не хочешь? – Лезвие потрошило зверька. Розовые кроличьи глаза Вовочки ковыряли в мальчике дыры. – Помню, тут в прошлом году пацан был, Артур. Кремень. Мать до последнего защищал. А ты… – Он харкнул на пол. – Что надулся? Выпей со мной, сучонок! Сраный выпердыш!

– Заткнись! – Снежана загородила собой Юру. Вместо облегчения тот почувствовал стыд, жгущий как крапива, как солнце – вампиров.

– Кто пожаловал! – осклабился Вовочка. – Наша вольная пташка! Чистюля, гля.

– Посмотри на себя, – презрительно процедила Снежана. – Бухаешь целыми днями, не моешься, оскотинился в край. Да от вашей халупы на километр дохлятиной несет. Вот почему к вам никто не селится.

– А нам часто не надо, – просипел Вовочка. – Нам бы раз в год. Бог и так и эдак даст.

– Какой бог? – фыркнула Снежана.

– Черный! – Вовочка закашлялся, направил в потолок окровавленный нож. – Шторм будет. Как в прошлом году. Как в позапрошлом.

Снежана крутнулась на носках, схватила Юру за руку и потащила прочь от кухни и хохочущего Вовочки. Мимо зашторенных окон съемной комнатушки, мимо стола, заваленного объедками вчерашнего пиршества, на улицу и вниз, к лиману.

– Не испугался? – спросила Снежана, заботливо оглядывая Юру.

– Нет, – соврал он. – Чего пугаться? Просто пьяный мужик. Что он мне сделает?

– Совсем они одичали, – зло произнесла Снежана. – Жрут всякую дрянь.

Ветер гнул камыш, трепал брезент сувенирных ларьков, по лиману разбегалась рябь. Море бурлило и обрушивало на берег пенные гребни. Купальщики со смехом подставляли спины волнам. Подросток гнался за улетевшим зонтиком.

– А кто такой Артур? – поинтересовался Юра.

– Какой Артур? – рассеянно спросила Снежана.

Они шли по кромке полупустого пляжа. Как пара. Как в кино.

– Ну этот сказал. В прошлом году был какой-то Артур.

– А. – Снежана встряхнула волосами. – Эта семья отдыхала здесь прошлым летом. Начался шторм, мальчик пошел купаться и утонул.

– Артур?

– Да. Мама хотела его спасти и тоже утонула.

– Они жили у дяди Коли?

Снежана помолчала, убирая пряди с лица. Ветер окроплял солеными брызгами. Море приносило людям радость, но это же море умело убивать. Затягивать в свое темное нутро.

– Давай о чем-то другом? – предложила Снежана.

– Мы уезжаем завтра, – сказал Юра.

– А тебе хочется домой?

– Не знаю. Наверное, нет. Хочется съехать оттуда. Снять дом поприкольнее.

– Зачем дом? Переезжай к нам в кемпинг.

– Бабушка повесится.

– Бабушки не всегда знают, что лучше для внуков.

– Снежана…

– Чего? – Как ему нравился этот ее взгляд через плечо, сквозь разметавшиеся волосы!

– А мы друзья?

– Конечно.

– А можно я буду называть тебя Снег?

– Тебе можно все.

Он вернулся к обеду, предчувствуя хорошую взбучку, но выяснилось, что бабушка не покидала комнаты. Лежала, укрытая легким пододеяльником, лицом к стене.

– Ты не заболела?

– Знобит… – Голос был каким-то чужим, словно звучал из железной трубы, из канализации.

Бабушка водила пальцем по обоям, очерчивая узор виноградных усиков.

– Сходить в аптеку?

– Не надо. Пройдет.

Он помялся в дверях, размышляя, стоит ли рассказать бабушке о выходках дяди-Колина сынка. Решил не тревожить ее в таком состоянии.

– Приготовить тебе что-нибудь? – сказал, и вспомнил про кухню, и похолодел. Вдруг Вовочка еще там? Потрошит кролика…

– Я не голодная. Себе приготовь. Или купи чего. Кошелек в сумке.

Это было неожиданно.

– Ну… я тогда посижу во дворе.

Бабушка скоблила ногтем обои. Юра захватил деньги и тетрис, вышел за калитку и устроился под шиповником. В голове прокручивалась одна и та же фраза, сказанная Снежаной напоследок: «Я приду ночью».