Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

Однажды, поздним вечером, на Сечь прискакал на взмыленной лошади верховой. Бросив поводья, он бегом направился к атаману.

–Батько, беда! На нас напал Ширан-бей, – с порога бросил он эту печальную весть всем присутствующим казакам.

Не моргнув глазом, атаман спокойно спросил:

–И какое у него войско?

–Не маленькое. Мы взяли в полон несколько человек, так они сказали, что кроме татар, в его орде воюют ногайцы, белгородская орда и даже турки. Переправились они в низовьях Днепра, прошлись по Подолью и Волыни и захватили в плен огромный ясарь – тысяч тридцать. Часть войска охраняет пленных, часть пошла на Киев, а оставшиеся завтра двинутся на Сечь.

Отложив все дела в сторону, атаман собрал военный совет. На нем присутствовал и я, так как мне следовало доложить, какими припасами и зельем располагает войско запорожское на данный момент.

–Ну что, братья-казаки, товарищи! Пришла и наша пора постоять за веру православную и протянуть руку помощи нашим братьям, женам и детям, попавшим в татарский полон. Сколько всего казаков мы можем противопоставить басурманам?

–Мы тут посчитали, батька, и выходит около тысячи сабель. Остальные под Киевом, готовятся к нападению, а реестровые отозваны коронным гетманом для защиты земель королевства,– ответил один из куренных атаманов.

–Ишь как хитро все разыграно, растащили по разным местам нашу боевую силу, а теперь хотят и гнездо уничтожить, которое воспитывает птенцов казачьих и нерушимой стеной стоит за веру православную, отбиваясь всеми силами от объятий врагов и тех, кто навязывается в друзья, изо всех сил стараясь нас в них задушить. Вот теперь и Ширан–бей решил попробовать, чтобы заслужить расположение турецкого султана, кроме ясаря кинуть к его ногам и разгромленную Сечь Запорожскую. Вот вам, не дождетесь, – и он скрутил фигуру из трех пальцев, торжественно продемонстрировав ее всем присутствующим. Это вызвало резкий хохот, от которого, казалось, подпрыгивала крыша и который через открывшиеся двери и окна вырвался на улицу и увлек за собой собравшихся здесь казаков. Смех прекратился внезапно, так же, как и начался. В наступившей тишине атаман, обведя всех посуровевшим взглядом, сказал:

–Вот что, товарищи, немедленно посылайте гонцов по хуторам и зимовникам, собирайте казаков, пусть берут с собой добрые сабли и припасы, а если нет ничего – мы здесь им дадим все, что сможем,– и он внимательно посмотрел на меня.

– Готовьте места для людей, разбивайте их на десятки и сотни, выдайте из оружейки все, что там есть, а ружья давать только тем, кто знает в этом толк. Зелья у нас не так уж много.

После совета Сечь пришла в движение, за ворота полетели на быстрых конях гонцы на зимовники и хутора,к рыбакам поплыли утлые лодочки- плоскодонки поднимать всех на борьбу с врагом. Часа через три в лагерь стали стекаться первые защитники. Кто с саблей, кто с пикой, кто с мушкетом, кто в кольчуге, а кто и в татарском железном шлеме, с топором на длинном топорище, заткнутым за пояс. И брали всех на учет, записывая. На площади возле церкви поставили столы, за которыми сидели писари, фиксируя данные вновь прибывших, их вооружение и степень владения военным искусством. Безоружным выдавалось оружие и припасы. Возле куреней горели костры, на которых варился кулеш для вновь прибывших. К утру, когда поток казаков иссяк, подвели итоги. В строю оказалось около двух с половиной тысяч человек. Теперь нужно было дождаться лазутчиков с тем, чтобы определиться, как лучше встретить врага. Счет шел на минуты, так как вражеская лавина неуклонно приближалась к Запорожской Сечи, уверенная в своей мощи и непобедимости. Вскоре появились и дозорные, которые следовали по пятам вражеского войска. Выслушав их, атаман собрал старых опытных казаков, не раз доказавших свою храбрость в бою. Их было десять человек, седых закаленных воинов, знавших толк в ратном искусстве. Среди них были «галдовники» и «заморочники». Первым в комнату вошел Петро Гайда, это он спас отряд казаков в чистом поле от преследовавших их поляков. Когда у лошадей и людей иссякли силы и гибель казалась неминуемой, он приказал всем спешиться, поставить лошадей хвостами друг к другу, самим стать вокруг них, а по бокам воткнуть казачьи пика и соблюдать тишину. Сам он встал в середине этого круга, и, когда поляки с гиканьем кинулись в атаку, он как бы приподнялся над всеми, повиснув в воздухе, а поляки, не доскакав до казачьего отряда, притормозили коней и стали недоуменно озираться вокруг. Отряд исчез, а перед ними оказалась роща из молодых дубков, лениво шевелящих ветками от степного ветра. Выругавшись, они обогнули ее и бросились дальше в погоню. Следом нарисовался Стецько Резун. Он мог наслать морок на врагов так, что они начинали резать друг друга, каждый видя в своем партнере уже противника. Правда, и остальные казаки не слишком дружили с ним, опасаясь его умения. А вот, покачиваясь, как на шарнирах, прошел Иван Куля. Он и в бою вел себя соответственно, не мог долго оставаться на одном месте. Его умение не раз выручало казаков. Дело в том, что во время боя он входил в особое состояние и полами кафтана ловил пули и ядра. Пули обходили его стороной даже после выстрела в упор. Ну а Гнат Витер прославился тем, что по воздуху мог перемещаться на большие расстояния. Он не раз таким образом проникал в тыл врага, сея среди него панику или собирая данные о передвижении вражеских отрядов. Но особым уважением среди казаков пользовался Панас Хитрун. Он мог из любого положения – сидя, стоя спиной- поражать цель из мушкета или пистоля, даже не глядя на нее. Более того, он мог выстрелом снимать нагар с горящей свечи, почти не целясь. Турецкие военные начальники, встречаясь с такими «умельцами», жаловались, что их войска несут от них колоссальные потери. Называли их шайтанами, принявшими человеческий облик. А рядовые янычары сетовали на то, что этих казаков не может остановить даже пуля и они часто во время битвы растворяются в воздухе, оказываясь у тебя за спиной. Поэтому у них остается один выход -бежать.

Собралось их десять человек. Рассевшись вокруг стола, они внимательно смотрели на атамана.

–Вот что, побратимы, – сказал он, осматривая всех собравшихся. – Наши хлопцы донесли, что басурманы собрались переправиться через реку и готовят лодки. Нам нельзя допустить этого, так как мы еще не готовы. Поэтому ты, Иван, возьмешь хлопцев и спалишь все их лодки. Но охрану не шибко бей, надо, чтобы они сообщили Ширан–бею, что здесь переправиться у него не получится. Пусть идет на переправу возле Ляпотихи. Нам надо, чтобы он вышел там на речную косу, где мы постараемся их зажать. Будем брать их хитростью и казацкой удалью. А ты, Панас, возьми десять чаек и посади туда отменных стрелков с мушкетами и потренируй их так, чтобы стреляли по команде, да не задели своих, которые будут выманивать татар. Основной удар будет наносить Гайда, поэтому ты с хлопцами замаскируйся на косе так, чтобы ни одна мышь тебя не могла обнаружить. И по команде пойдешь в атаку, прижимая врагов к воде.