Максим Мочейко - Матильда и проклятый клад

Оглушительный удар колокола обрушился на Олежку с небес, заглушив Олежкин голос. Он даже отпрыгнул в сторону от такого звона. Олежка не слышал ничего, что происходило вокруг.

–Надо идти на третью ступеньку и позвать Матильду – мелькнуло в голове. -Но как я услышу отзыв, если у меня в ушах всё гудит?– подумал Олежка. – Если не услышу, то по крайне мере увижу- подумал Олежка и начал спускаться по темной каменной лестнице, наступая на её холодные ступени. Он спускался медленно и осторожно. Сердце дрожало от неистового волнения и страха.

Он осторожно спустился на нижнюю площадку и выглянул за дверь. С могилами было что-то не так. Овца начала жалобно блеять и рваться с веревки. Все кладбище светилось странным голубовато-сиреневым светом. Свечение казалось, исходило прямо из-под земли. Над каждой могилой Олежка увидел странные сгустки света, которые просачивались сквозь могилы и зависали над ними, принимая шарообразную форму.

–Что это?– прошептал Олежка, на мгновенье, забыв, зачем он здесь и что надо делать.

Привязанная к ограде овца словно взбесилась. Она блеяла во всю глотку и крутилась вокруг ограды, пытаясь освободиться от удушающей веревки.

Олежка задрожал мелкой дрожью. Он боялся повернуться спиной к кладбищу. Он словно почувствовал, что сейчас произойдет что-то ужасное и страшное. Собравшись с духом, он повернулся боком так, чтобы видеть, что происходит сзади. Аккуратно спустившись на третью ступеньку, дрожащим голосом прокричал: "Матильда, черная вдова, покинь на время мир теней, вопросы есть к душе твоей",– не успел он прокричать третий раз, как увидел уголком глаза, что овца освободилась от веревки и рванула в сторону. В следующую секунду Олежка услышал её сдавленный голос и душераздирающий блей. Олежка обернулся и застыл. Волосы зашевелились на его голове от ужаса, который предстал перед его взором.

В нескольких шагах от часовни лежала окровавленная овца, а над ней, вырывая клочья шерсти и мяса, сидело нечто черное и пожирало её плоть. Кровь прихлынула к Олежкиным вискам, а сердце норовило выскочить из груди. Олежка от ужаса даже лишился дара речи, молча наблюдая за страшной расправой. От бедной овцы осталась только горстка костей и шкурка. Черное существо поднялось на задние ноги, и тут Олежка почувствовал, как подгибаются его собственные. Ужас парализовал его тело. Черный звереподобный силуэт тем временем выпрямился, и Олежка увидел, как в лунном свете черная тень превращается в одинокую женскую фигуру.

Это была старая костлявая старуха. От черного платья остались только грязные и рваные лохмотья. Из-под грязного, перепачканного в земле платка, торчали растрепанные седые волосы. Она подняла голову, и Олежка увидел её злобные, красные как угли глаза. Она, увидев Олежку, протянула вперед руку и указала на него своим костлявым и перепачканным в земле и крови пальцем. Олежка, стоявший на третьей ступеньке древней часовни, невольно отступил назад, едва не споткнувшись, и застыл, не в силах сдвинуться с места. Гул в ушах внезапно пропал, и он услышал хриплый голос старухи.

–Зачем ты в колокол звонил? Зачем ты сон покойный потревожил?

–Я-я… м-не-е… узн-а-ать на-а-до…– заикаясь, произнес Олежка. Чувствуя, что еще мгновенье, и он потеряет сознание.

Старуха медленно приближалась к Олежке, облизываясь и причмокивая.

–Так говори, презренный ты мальчишка – злобно пробормотала старуха, приближаясь к Олежке.

В голове Олежки все перемешалось. Ноги и руки онемели, а все его тело била страшная дрожь. В голове билась только одна мысль: "пока он находится на ступеньке часовни, он под защитой, но если сойдет с неё, то все пропало".

Старуха приближалась к часовне все ближе и ближе. Лунный свет освещал сгорбленную старуху, тянувшуюся к Олежке.

Увидев старухины пальцы, с длинными когтями, перепачканные землей и свежей кровью, Олежка невольно попятился назад. Ноги подгибались и не слушались. Собрав всю силу воли и храбрость, Олежка, борясь с ужасом ,охватившем все его существо, выдавил: "Это вы Матильда?"

–Да! И ты не доживешь и до утра! Как ты посмел покойный сон мой потревожить и вызвать ты меня сюда из мира, где почую я?

–Ответь, Матильда. Кто убил моего отца?

– Это тот, что разбудил меня, задолго до тебя?

–Он здесь погиб два месяца назад.

–Его ли Поликарпом звать?

–Да, он мой отец.

–А ты, похоже, сын его? И как же звать тебя, стервец?

–Но-но! Олежкой меня звать, я жив, а ты мертва, а то, как приложу святым крестом и запылаешь адским ты огнём.

–Ты глуп, мальчишка, как и твой отец. Он тоже был живым, теперь мертвец. Кровь его была горька, а мясо, словно кость жестка. Но ты совсем другое дело. Кровь молода, молочно тело. Я сейчас сожру тебя. Вознаградив едой себя.

–Значит ты, проклятая карга, убила моего отца?

–Да-а- протянула Старая ведьма.

Олежкин страх сменился злобой и ненавистью. Через секунду он увидел, как ведьма, потянулась, к своему платку, что-то бормоча.

–Не допусти, чтобы ведьма сняла платок, именно в нем вся её черная сила,– вспыхнули слова монаха в Олежкиной памяти.

–Платок, надо отнять платок – мелькнуло в Олежкиной голове.

–Я сожру тебя!– сказала Ведьма и нагнулась к земле, словно готовясь к прыжку.

Черная старуха взмахнула руками, и Олежка увидел, как она превращается в огромную черную птицу с безумными глазами. Олежка только успел сообразить, что происходит, как тьма и зловоние метнулось на него. Мгновенный испуг вывел его из оцепенения, и он увернулся от черной тени, мчащейся на него. Олежка молнией отскочил в сторону и увернулся от цепких когтей ведьмы. Отбиваясь от ведьмы, он зацепился за что-то пальцами, и упало вниз. И что-то все время мешалось под ногами. Освободившись от пут, он бросился бежать. Только услышал, как откуда-то сверху что-то шлепнулось, словно мешок с костями и взвыло звериным воем. Этот вой еще сильнее подхлестнул Олежку.В панике, забыв обо всём на свете, бросился бежать.

Словно в тумане, Олежка промчался по аллее старого кладбища, выскочил за ворота и с силой оттолкнул воротину, которая с жутким скрипом и грохотом захлопнулась за его спиной.

Он чувствовал за собой погоню. Мерзкий смрад не отставал от него ни на шаг, а он все бежал и бежал. Вот из темноты выступил знакомый контур отчего дома с одиноким огоньком в окне. Вот под ногами заскрипели доски старого крыльца, и контур двери, сквозь который пробивался свет.

Олежка буквально влетел в дом, словно вихрь, едва не высадив дверь. Оказавшись в доме, он громко захлопнул дверь, и накинул засов. Перекрестившись несколько раз, он схватил кусок печной извести и исписал все стены, двери и окна, церковными крестами. После чего он бухнулся на старую скамью и только сейчас сообразил, что не узнал у покойницы о кладе и не ударил три раза в колокол. Он долго приходил в себя. А его взгляд был блуждающим и рассеянным. Олежка осмотрел дом, и немного успокоившись, облегченно вздохнул. Все было вроде на месте. Мачехи, как всегда, не было, а на кровати, закутавшись в плед, сидел растерянный и напуганный братишка. Ивашка не спал и изумленно смотрел на своего брата.