Виталий Конеев - Гнев Бога

Царь Антипатр находился в той группе всадников, которая рассматривала приведённого Панферой Мессию. И вот теперь царь, смеясь от того, что, наконец – то, погубитель его семейного счастья находился в руках римлян, но они почему-то называли Иуду именем другого человека, хотел догнать удалявшегося прокуратора, однако Латуш перехватил руку Антипатра и удержал его на месте.

– Царь, а нужно ли тебе объяснять Пилату: кто есть кто?

Антипатр, удивлённый бесцеремонностью астролога, сердитым жестом оттолкнул руку и поехал вперёд, со смехом говоря:

– Я тоже хочу, как волшебник, открыть неизвестное римлянину.

– Но тогда, государь, ты потеряешь то, чем дорожишь.

– Ты имеешь ввиду царицу?

– Да. Ведь Иуда молчит, пока идёт на смерть ради учителя, а если его имя будет открыто, то он вновь бежит, чтобы однажды и навсегда похитить твоё счастье.

Антипатр нахмурился и раздражённой рукой ударил плетью себя по бедру, но страдая, не ощутил боли. Теперь, когда с Иудой было покончено, он хотел поставить Пилата в глупое положение и восторжествовать над ним.

Латуш, видя мысли царя, вкрадчиво сказал:

– Ты посмеёшься над Пилатом после Пасхи.

– И он будет считать себя одураченным?

– Конечно, государь. Ведь Панфера подсунул ему Иуду вместо Мессии, а сам, обласканный Пилатом уйдёт в отставку с честью.

Царь откинулся на круп коня и оглушительно рассмеялся. И, направляясь к себе во дворец, он то и дело начинал смеяться ужасным смехом. Ночной Иерусалим был полон богомольцами, которые устраивались спать прямо на улицах города, но когда рядом с ними вдруг кто-то скрипучим, охрипшим голосом вскрикивал: «Ха – ха – ха!» всех, как ветром сдувало с мест. Это ещё более смешило царя, и он, опьяневший от счастья, веселья, хохотал до слёз.

Иродиада, предупреждённая Ефремом и Захарием, вышла навстречу царю. Он при виде взволнованной супруги, с трудом скрыл довольную улыбку, догадываясь, что царица по-прежнему любила Иуду, и сейчас будет просить за него.

Чувство ревности резануло душу Антипатра. Он нахмурился и потный, сердито сопящий, отрывисто буркнул:

– Я знаю твои слова, но вот и мои слова: прощай на сегодня. Я иду спать.

Иродиада мягким жестом взяла Антипатра под руку.

– Супруг, я вижу: ты устал. Отдохни в моей комнате.

Он быстро ответил, поворачиваясь к ней спиной.

– Ты напрасно пытаешься чарами смягчить мою душу.

Но когда Иродиада с глубоким вздохом сожаления отступила от него, царь молниеносно простёр к ней руку.

– Ты что-то хотела сказать мне?

– Да, мой господин.

– Только не говори о Иуде.

– Хорошо. Я буду говорить о тебе.

– Но ведь не ради этого ты задержала меня?

– Да.

– Значит, эти двое уже проболтались, что Иуда схвачен?

– Да, мой повелитель, – кротко ответила Иродиада и ласково погладила потную руку царя.

От этой ласки, которую Антипатр ждал многие годы от своей жены, у него закружилась голова и перехватило дыхание. И он, уже готовый выполнить всё, что могла сказать сейчас Иродиада, боясь нарушить чувство близости, возникшее между ними, обратился к астрологу:

– Если можно спасти Иуду, то скажи: как?

И опустил голову, напряжённо ожидая слов египтянина. Тот равнодушно ответил:

– Он хочет умереть под именем своего брата Мессии, а не как дезертир и предатель. Вы убьёте его душу, если откроете прокуратору его имя.

Антипатр облегчённо вздохнул и, виновато пряча от царицы глаза, развёл руками. Царица до крови кусала пальцы и умоляюще смотрела на Антипатра, потом перевела взгляд на астролога. Она, ужасаясь тому, что Иуда, которого она всегда воспринимала своей драгоценной собственностью, мог исчезнуть из этой жизни и у неё не останется даже надежды когда-либо увидеть его, с лицом полным несчастья вскочила с кресла.

– Я попрошу Понтия, и он отпустит Иуду.

И она бегом направилась к выходу, но царь с горловым криком помчался за ней, схватил в охапку.

– Ты сошла с ума! Понтий только возрадуется и пытками истерзает твоего проклятого Иуду! – И он порывисто обернулся к астрологу, – Останови царицу чарами, иначе она всех нас предаст.

Латуш медленно встал с кресла и простёр руку в сторону Иродиады. Она тотчас ощутила успокаивающее прикосновение к своей душе, и с глубоким вздохом, с глазами полными слёз, пролепетала:

– Я хочу в последний раз увидеть Иуду.

– Завтра ты проводишь его на смерть вместе с Марией, – мягким голосом ответил астролог.

– Нет, я потом ещё захочу увидеть его.

И она с надеждой, трогательно глядя на египтянина, улыбнулась ему. Антипатр, продолжая удерживать царицу, крикнул ему:

– Пообещай всё, что она хочет!

Тот, закрыв глаза, помолчал, потом ответил:

– Вот мои слова, царица: однажды, спустя тысячи лет – я это хорошо вижу – ты встретишь Иуду.

Иродиада возмущённо топнула ногой.

– Нет. Это очень долго. Сделай так, чтобы это было скоро.

Антипатр, страдая от ревности и смахивая с лица слёзы, пробормотал:

– Да, Латуш, сделай скоро.

– Хорошо, царица, я открою тебе будущее…Смотри…

РИМ 2019 год

Орнелла, идя по улице, вдруг устремила удивлённый взгляд на поток машин, выбрала одну из многих, не понимая почему. И когда заметила, что машина, резко притормозив, повернула в её сторону и, визжа резиной, сделала сумасшедший круг перед идущими навстречу автомобилями, направляясь к ней, девушка пожала плечами: мало ли тех, кто влюблялся в неё с первого взгляда. Но почему-то у неё внезапно сильно забилось в груди сердце. И она, смущённая от своего взволнованного состояния, готова была уйти прочь. Но уже трепеща от странного ожидания и говоря: «Как глупо. Он сейчас привяжется к тебе. И ты как дура помчишься к полицейскому, и потом никогда не докажешь, что он сам привязался…» она расширенными глазами смотрела на машину, торопливо смахивая внезапные слёзы.

Когда дверца машины распахнулась и девушка увидела лицо парня, она с визгом бросила к нему на шею, хотя видела его в первый раз. Из её прекрасных глаз брызнули слёзы, и она сказала непонятные ей слова:

– Предатель. Боже мой, какой же ты предатель. – И прижимаясь к нему, она умиротворённо сказала: – Я ждала тебя целую вечность, что даже устала…

А рядом стоял молодой мужчина и, смеясь, наблюдал за ними. Цвет кожи лица был необычным для современных людей – бронзовый, а глаза – удлинённые.

– Ну, что ж, – сказал он, – теперь пора назад, в прошлое.

ЭПИЛОГ

КАПРИ

Префект претория Сеян. Спускаясь по мраморной лестнице в бухту на пристань, комкал свои мясистые губы и, не скрывая презрения, смотрел на Тиберия, который задыхался от быстрого шага и, разъяв рот, смотрел под ноги. Время от времени принцепс поднимал на Сеяна глаза, улыбался, растянув подрагивающее от движения лицо.