Виталий Конеев - Гнев Бога

– Замолчи, Иуда, ты предаёшь меня.

Иуда, вспомнив, что однажды его уже назвали предателем ученики Иешуа, в ярости покраснел и опустил голову. Теперь он хотел, чтобы учитель был наказан за свою доверчивость и доброту. Медленно идя за ним, Иуда страстно возжелал исполнения своей мечты.

В доме Лазаря все были уверены, что учитель в руках римлян, а шпионы прокуратора искали тех, кто был с ним. А так как римляне были скорыми на расправу, то ученики, сидя в комнатах, вздрагивали от всякого шума на улице. И едва хлопнула во дворе калитка, как они с воплями забились в тёмный угол, но при виде Иешуа, метнулись к нему, ища защиты – ведь он Мессия! – полные радости, что он здоров и цел. И не сразу ученики заметили Иуду, а заметив, стали толкать друг друга.

– Вон, предатель пришёл, а учитель верит ему.

Но никто из них не решился повторить эти слова перед Иешуа.

Во дворе вновь хлопнула калитка, прозвучали быстрые тяжёлые шаги. И вот на пороге комнаты встали, утирая потные лица, толстяк Зосима и книжник Матафей.

Зосима шагнул к Иешуа, обнял его за плечи и сильно встряхнул.

– Я не принимаю твои слова, потому что я фарисей, но и не хочу, чтобы ты – заблудший, с душой ангела – пострадал. Вернись в Галилею или в другое место. Мало ли хороших мест на земле.

Учитель грустно улыбнулся и ответил:

– Вижу, фарисей, не жалось ко мне привела тебя, а правда моя.

Зосима смутился, возмущённо запыхтел и, потрясая гривой волос, прошёл по комнате, буркнул:

– Не знаю, а скорей всего, возлюбил я тебя, Иешуа, потому и пришёл. – И так как учитель с благодарностью во взоре смотрел на него, он, смягчившись, добавил: – Слова твои мой слух режут, а душе приятно.

Матафей, строго сверля глазами Иешуа, грубо заговорил:

– Уходи, учитель. Мы с Зосимой переступили через законы своих братьей, потому что видим: негоже отдавать на смерть человека с такой душой. Грех сотворим перед Богом. А не уйдёшь, быть тебе завтра мёртвым. И погибнешь не за Бога, а как грешник.

И только в этот миг дошло, что если эти двое особо упорных людей, которые готовы были умереть за свои учения, пришли сюда, то выходило, что они поверили ему. И он, озорно вскрикнув, ударился в пляс перед изумлёнными людьми и смеялся, как ребёнок. И все увидели, что человек он не серьёзный, весёлый. Глядя на то, как он козлом прыгал по комнате, люди улыбнулись, и сами стали приплясывать и хлопать в ладоши. Иешуа, как ни желал сказать Зосиме, что он уверовал в него, щадя самолюбие и гордость фарисея, промолчал.

Потом все сели за стол и переломили хлеба.

На прощанье Зосима сказал Иешуа, что фарисей Савл посажен в храмовую тюрьму и будет в ней находиться до Пасхи.

– А то он тебя точно погубит.

Зосима и Матафей ушли, уверенные в том, что Иешуа может поступить только благоразумно.

Глава сорок девятая

И пока в городе росло напряжённое ожидание Царствия Божия, и люди уже не помышляли жить в этом мире, в сладком предвкушении ухода в другой мир, с горящими глазами, несмотря на дикую жару, бегали по улицам в поисках Мессии – царь Антипатр мчался одной дорогой на виллу Каифы, а фарисеи, книжники и саддукеи – другими дорогами.

Каиафа с тревогой слушал доносы, которые приходили из Иерусалима и в ярости бегал по комнатам. Уж он-то знал, что иудеи, не получив то, что они ожидали, немедленно взбунтуются. И быть тогда кровавой бойне на улицах города. А ему первосвященнику придётся оставить свой царственный сан главы Храма и повелителя иудейского народа.

Когда Антипатр приехал на виллу, опередив галдящих фарисеев на несколько минут, Каиафа ничуть не удивился тому, что царь внезапно навестил его. Вышел навстречу и строго сказал:

– Знаю, Антипа, твои слова, с которыми ты спешил ко мне. Вот они: «Схвати сына плотника». Но тебе ли, грешник, говорить мне такое?

Антипатр, уязвлённый пренебрежительным тоном Каиафы, уже забыв для чего он приехал на виллу, вырвал из – за пояса плеть. Поднял его в замахе и пошёл на первосвященника, потный, с багровым лицом, говоря:

– Мой отец собственной рукой проламывал головы первосвященникам. И неужели ты думаешь, что я не способен на это?

Каиафа презрительно улыбнулся и сжал двумя руками тяжёлый посох, глумливо смеясь, ответил:

– Ну-ну, подойди ближе ты, который называет себя царём, и у которого нет власти – навести порядок в своём доме.

Антипатр с криком ярости прыгнул вперёд, но первосвященник ловко отбил его удар и сам обрушил посох на голову царя. И они, изрыгая проклятия, взбадривая себя криками, закружили по залу в яростной схватке. Слуги, в изумлении открыв рты, следили за ними, не зная, что предпринять.

Но тут появились фарисеи и растащили врагов по сторонам. И они оба, разгорячённые боем, забыв всё на свете, рвались друг к другу, осыпали бранью, перечисляли такие недостатки друг друга, что фарисеи в смущении закрывали свои лица и кричали:

– Боже, не дозволяй нам слышать это!

Наконец, Каиафа опомнился и, глубоко вздыхая, спросил фарисеев, что им нужно от него, а когда те потребовали от первосвященника созвать синедрион и судить на нём Иешуа, который называл себя Мессией, то Каиафа спокойно ответил:

– Не вижу на этом человеке греха перед Богом. Я говорил с ним. Он ответил: не Мессия.

И Каиафа уже повернулся, чтобы скрыться в глубине виллы, но кто-то схватил его за плечо, рванул к себе. Перед Каиафой стоял, с лицом искажённым болью, Манасия.

– Стой, владыка. Вот люди, которые скажут тебе другие слова.

Секарей бросил к ногам первосвященника Ефрема и Захария. Тот, не думая задерживаться в зале и слушать двух оборванцев, равнодушно спросил:

– Говорите: кто вы такие?

– Мы ученики Иешуа Мессии.

Каиафа прикусил губу. Он почувствовал себя пойманным в ловушку и поднял посох.

– Мерзавцы, кто вас надоумил лгать мне, первосвященнику Храма?

Захарий и ефрем с плачем стали говорить, перебивая друг друга. Каиафа устало сел в кресло и раздражённой рукой остановил поток бессвязных слов учеников Иешуа.

– Отвечайте на мои вопросы, мерзавцы, по очереди. Вот ты, – он указал на Ефрема. – Ты кажешься мне менее тупым.

Ефрем на коленах подступил к первосвященнику и ошалевший от ужаса, ответил, кивая головой на своего собрата:

– Нет, владыка – это он менее тупой.

– А ты, выходит, более тупой?

– Да, уж, конечно, так оно и есть, владыка.

Первосвященник рассмеялся и спросил:

– При тебе ли Иешуа объявил себя Мессией? И где это было?

– Да, при мне. Я ещё тогда сказал Захарию: «Не прячь кусок, я всё равно найду». А он…

– Кто он?

– Мессия. Пошёл по воде, яко по суху.

– Где это было?

– На Масляничной горе, супротив Храма Божьяго.

– О, Господи!– вскрикнул Каиафа. – Он и, правда, более тупой. – И жестом подозвал к себе Захария, сказал ему: – Твой учитель грешник и богохульник, а ты его ученик. Смерть стоит за твоей спиной.