Андрей Птицын - Сшитое лицо

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Долгоон. Твой жених мне сказал, – неопределенно пожав плечами, произнёс Бэркэ.

Айыына от изумления потеряла дар речи.

– Долгоон?! Как? Ты его знаешь?

Бэркэ кратко рассказал о своей встрече с Долгооном. Айыына, всё ещё не веря, расспрашивала Бэркэ о своём друге детства.

– Ну надо же! Все-таки и они решили покинуть Великую реку. Долгоон, какой молодец. Я и не думала, что он такой… храбрый. Он всегда казался мне домашним… Один решился искать меня, надо же!

Решился, а потом струсил – подумал Бэркэ, но промолчал. Некоторое время они сидели в молчании, затем, спохватившись, Айыына спросила:

– Прости, я не спросила твоё имя…

– Бэркэ, – тихо ответил Бэркэ, и, заметив, что девушка смотрит на его шрам, отвернулся.

– Это копье должно было убить меня… – задумчиво произнесла девушка. – Ты меня спас.

– Да, он хорошо метает копье… – вдруг напрягся Бэркэ.

– Что с тобой? Ты прямо в лице поменялся…

– Так, воспоминания… – буркнул Бэркэ, нахмурившись и чувствуя, как его лицо застыло, словно маска. Он вспомнил бегущую фигуру Бузагу и его крик.

– Этот шрам, – тихо спросила Айыына, осторожно подбирая слова. – Откуда он?

– Его нанёс тот, от кого мы бежим, – медленно ответил Бэркэ. Он вспомнил лицо Хонгу, его голос, смеющиеся глаза, и улыбку, резавшую словно нож. – Он убил моих друзей. – Еще недавно Бэркэ отправился с ними на охоту. Теперь они мертвы, кроме него, и он тоже все равно что умер. Мысль о них повергла его в скорбь.

И далее коротко Бэркэ рассказал Айыыне о прошлогодних событиях, и, в свою очередь, с интересом выслушал историю Айыыны об ее знакомстве с Хонгу и его родичами.

– Они не оставят нас, – сказал Бэркэ после минутного молчания. – Теперь мы для них представляем угрозу. Угрозу всему их роду. Ты теперь знаешь, где они прячутся, и они будут преследовать нас пока не убьют.

– Что же нам делать? – тихо спросила Айыына.

– Надо оторваться от них, – подумав, ответил Бэркэ. – Завтра будет трудный день. Но ты не бойся. Я сделаю все, чтобы отвести тебя к твоему отцу… А с ними… С ними у меня свои счёты. Когда-нибудь я рассчитаюсь за своих друзей. Хонгу ответит за все, – тихо произнёс Бэркэ с потемневшим лицом. Айыына кивнула, пытаясь скрыть страх.

Ночная мгла окутала лес, и только яркие звёзды мерцали в вышине.

– Пора спать, – сказал Бэркэ, взглянув на Айыыну, – завтра трудный день. Тебе надо отдохнуть.

– Бэркэ, спасибо тебе… – волнуясь, произнесла Айыына.

Бэркэ, молча кивнув ей, и отвернувшись, свернулся на углу расстеленного лапника. Айыына легла на спину и некоторое время смотрела на звёзды. Из мрака ночи донесся звук, слабый далекий, но легко узнаваемый: волчий вой. От этой жуткой унылой песни у Айыыны встали дыбом волосы на затылке. Ее проняло холодом. Вой плыл в черноте ночи. Бэркэ приподнялся на локте, нашарив топорик, заметил напрягшуюся фигуру Айыыны. – Они далеко – успокоил он ее. Вскоре вой затих и лес вновь погрузился в тишину. Айыына закрыла глаза: у неё в мозгу замелькали картинки пережитого за день, и через мгновение она провалилась в сон. В темноте ночи она неожиданно проснулась и обнаружила, что Бэркэ рядом нет. Она медленно поднялась и выбралась из ямы. В лесу было тихо, мягкий лунный свет освещал деревья. Оглядевшись вокруг, Айыына тихо позвала:

– Бэркэ!

И, не дождавшись ответа, пошла через лес к видневшейся вдали открытой поляне. Она повторно позвала Бэркэ, но он не отозвался. Неожиданно она услышала, что кто-то тихо позвал её по имени.

– Айыына…

Она остановилась, и попыталась определить, откуда она услышала этот тихий возглас.

– Айыына! – опять еле слышно прозвучало в лесу. Ей показалось, что голос прозвучал сзади, и она обернулась. Деревья, залитые лунным светом, казались неподвижными. Она опять услышала тот же возглас. В охватившем ее волнении, повернула голову налево, назад, направо. Из ночной темноты, сверкая в свете луны, со свистом вращаясь, прилетел топорик и с глухим звуком воткнулся ей в лицо. Айыына в ужасе вскрикнув, проснулась и присела на лапнике. «Сон! Это был всего лишь сон!» – с облегчением подумала она, приходя в себя и дрожа в ознобе. Было холодно, и изо рта шёл пар.

– Плохой сон? – тихо спросил повернувшийся к ней Бэркэ. Он проснулся от её возгласа.

– Да… Это был сон, – тихо произнесла Айыына, переводя дыхание. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Постарайся заснуть, тебе надо расслабиться, – участливо произнёс Бэркэ. Они вновь, свернувшись калачиком, улеглись каждый в своём углу лапника и постарались уснуть.

Ночью перед рассветом, когда утренний холод проник через легкую одежду спящих, они обнаружили что спят, прижавшись спиной друг к другу. Озноб все ещё заставлял дрожать их тела, но сон, хоть и краткий, но вернулся. Неожиданно часть небосклона озарилась красным, темнота начала отступать и чёрные стволы деревьев обозначились контурами. Бэркэ, тихо встав, сбегал в предрассветной темноте к ручью, и, набрав в берестяную чуманку воды, принёс ее проснувшейся девушке. Молодые люди переглянулись, и Айыына, сидя на лапнике, отпила мелкими глотками холодную воду.

– Холодно, – стуча зубами, произнесла она и, выпустив из рта пар горячего дыхания, улыбнулась.

– Да, холодно, – поежился присевший рядом Бэркэ и в ответ улыбнулся ей уголками рта. – Ну, ничего, сейчас будем идти и согреемся.

Прогоняя темноту, в замершем лесу начали робко переговариваться мелкие пичужки. Собравшись, беглецы покинули ставшую им приютом упавшую ель. Лишь нарубленный еловый лапник остался лежать на дне ямы. Быстрым шагом Бэркэ и Айыына скрылись в утреннем лесу.

Онгонча, схватив копьё, бросил вопросительный взгляд на Хонгу, предлагая бросится в погоню за беглецами, но тот отрешённо и медленно мотнул головой. Хонгу все ещё не мог смириться с неожиданной потерей двух своих людей. Он ходил кругами возле лежащих у его ног тел соплеменников. Погибшие были молоды: они погибли по своей неопытности, но и по его вине. Он не предусмотрел. Он не проверил. Едва сдерживая себя от обуреваемой им злости, он побрел по берегу речки с пальмой в руке. Дойдя до лежащего на берегу сартыала, он вдруг с яростным криком обрушил град ударов по мертвому телу. Вернувшись к телам соплеменников, он отбросил окровавленную пальму на камни и устало сел. Встретившись взглядом со стоящим над ним Онгончой, мрачно произнёс:

– Надо дождаться Ичин. Никуда они не денутся.

На речку опустились сумерки. Вскоре невдалеке раздался условный свист, подражающий лесным птицам. Онгонча ответил, и из леса, на вершине скал показалась Ичин. Второй отряд в наступивших сумерках спустился со скал и присоединился к соплеменникам.