Светлана Фатеева - Вот идет большая птица [сборник рассказов]

Дорогу к отцовским покоям я знала великолепно, шла легко и непринуждённо, и слуги, встречавшиеся мне по пути, ничего не заподозрили. Единственное дитя, не оправившееся от горя, спешит к отцу за утешением и любовью. Разве есть в этом что-то странное?

Время было выгадано мной идеально: отец сидел в одиночестве в своём кабинете и смотрел на пляшущее в камине пламя. Заметил меня, удивился, попытался улыбнуться, но вышло плохо. Не умеешь ты, папуля, притворяться, не пытайся лучше! Отец помолчал немного, спросил недовольным тоном:

— Ты что-то хотела, дочка?

А я улыбнулась в ответ и пропела:

— Да, папочка.

Нож тускло и зло сверкнул в отсвете камина…

Наутро труп увидели. Подняли крик. Утроили охрану. Подозревали мачеху. Её вину не доказали. Искали убийцу… Не нашли. А я сидела в своей комнате, бледная, заплаканная, в чёрном строгом платье и вышивала алые розы на белом снегу.

К несчастью, мачеха всё поняла очень быстро. Гораздо быстрее, чем я рассчитывала. Из-за чего так получилось, я не знаю. То ли новая королева была чрезвычайно умна, то ли она просто промышляла тем же. Ход её мыслей был мне неважен. Интересен лишь результат. И способ, выбранный ею, чтобы избавиться от меня и опасности, которую я представляла.

Вся задумка мачехи изначально была скучным и нелепым фарсом. Охота, егерь, несчастный случай. Какая безвкусица! Неужели она испугалась марать руки? А вот меня такая перспектива не пугала. Напротив — предвкушение кровавой мистерии будоражило сознание. Бедняга-егерь, он даже не понял, как умер. Нож вошёл ему в глотку, как в масло. А мои руки окропила горячая кровь. Что может быть лучше этого ощущения, когда под твоими пальцами угасает последнее биение жизни, когда в глазах твоей жертвы гаснет прощальный отблеск мысли? Нет ощущения более сладкого и пьянящего.

Оставить дражайшую мачеху без подарка я не могла. В конце концов, она приложила столько усилий, чтобы организовать мою трагическую гибель. В дар королеве я отправила сердце её верного егеря. Искренне надеюсь, что эти глупые курицы, эти служанки прознали про мою «смерть» на охоте, приняли сердце за моё и окончательно уверились в порочности её величества. Ведь в этом случае я могла в полной мере насладиться пряной и головокружительно-приятной местью за собственные одиночество и ненужность. Но возвращаться, чтобы убедиться в этом, было опасно. А сумасшедшей я не была никогда. Понимая, что не сегодня — завтра по моему следу будет пущена погоня, я навсегда покинула родные края.

Наверное, здесь моя история и должна была прийти к финалу. Закономерный и предсказуемый конец, в каком-то смысле, даже счастливый. Но тут мне встретились гномы. Внезапному этому повороту судьбы я была рада и благодарна. Скитания по чужим городам и деревням вымотали меня и озлобили ещё больше, заставив окончательно очерстветь моё сердце. У меня не было ни крова, ни еды. У семерых карликов же всего этого имелось в достатке. А уединённая и скрытая от глаз людей полянка, где располагался домик гномов, была, несомненно, приятным дополнением к прочим подаркам фортуны. Правда, отдавать всё это добро в моё единоличное пользование никто не собирался. А расправиться со всеми семерыми разом у меня вряд ли получилось бы. Пришлось в очередной раз разыграть набившую мне за месяцы скитаний оскомину роль — благородная, нежная и трепетная аки горная лань девица. Несчастная сиротка, оставленная без крова мачехой-ведьмой. Гномы поверили, что неудивительно: я прекрасно умею робко хлопать ресницами и беззащитно улыбаться.

Первые дни я изображала из себя послушную и вежливую гостью. Пыталась угодить: стирала, убирала, готовила. И руки мои грубели от непривычной для них работы. Я злилась на гномов — за их привычку везде и всегда ходить вместе, на себя — за медлительность и бездействие. Но понимала: один неосторожный шаг, и всё рухнет в одночасье — а потому ждала. Просчитывала. Прикидывала.

Возможность привести тщательно продуманный и выверенный план в действие представилась только спустя полтора месяца. Двое гномов остались в домике, чтобы рассортировать добытые в рудниках камни в то время, как остальные ушли на работу. К вечеру всё было кончено. Вернувшиеся гномы обнаружили тела своих братьев в лесу, обезображенными и обглоданными диким зверьём. Пытались узнать у меня, что случилось. Я же захлёбываясь слезами, бессвязно бормотала что-то про мачеху и её чёрное колдовство. Вроде бы, поверили. Конечно, а как же иначе? Разве может хрупкая и миниатюрная девушка, так искренне горюющая о гибели добрых гномов, быть убийцей? Разумеется, нет. Ни за что. Никогда на свете.

Следующих троих карликов унесла абсолютная случайность. Судьба, видно, решила побаловать меня и устроила на рудниках обвал, в котором заживо похоронила троих из пяти. Вечером того же дня я, бледная, в скорбном молчании, сидела у окна и смотрела на небо. Гномы думали — горюю. Я размышляла, как избавиться от оставшихся.

По прошествии двух дней идея, неясная и туманная, стала, наконец, реальной и продуманной. Приготовить яд было легко. Я сказалась больной, и гномы сами принесли мне все требуемые ингредиенты. Смешать их в правильных пропорциях оказалось ещё проще: мои руки будто бы всегда знали эту хитрую науку. Сложнее всего было выбрать фрукт. Я долго размышляла над этим и остановилась на яблоке. Этот плод казался мне глубоко… символичным. Столько страданий оно уже принесло. Яблоко с Древа познания — изгнание из Эдема, яблоко раздора — начало Троянской войны. Почему бы теперь не появиться яблоку смерти?

Тем вечером я тщательно убрала маленький и уютный домик, а на ужин приготовила только самые лучшие кушанья. И, конечно же, в самый центр стола водрузила медное блюдо, доверху наполненное яблоками. Красными, спелыми, отравленными. Гномы ели яблоки и нахваливали ужин, я мягко улыбалась и отказывалась принимать угощения. Когда всё закончилась, я отнесла последних карликов в лес и оставила их под корнями векового дуба, укрыв ковром из палой листвы. Долго стояла подле их могилы и думала… О чём, сама не знаю.

Вернулась в свой — теперь уже точно свой! — домик я под утро. Убрала остатки прощального пиршества, затопила печку. Полетели недели, напоенные гармонией и покоем. Но вскоре я поняла: такая жизнь не для меня.

Может быть, стоит остановиться? Может, и стоит. Ведь я получила всё, что хотела. Вот только… Я смотрю на свои руки. Нежные и хрупкие. По локоть в крови. Руки убийцы. И я знаю наверняка: мне нравится кровавая работа. Нет-нет, я не сумасшедшая. Просто я не вынесу тишины и одиночества. Безразличия. А люди вокруг слишком черствы и равнодушны, я не нужна им. Если человечество осознает эту свою ошибку, мир станет лучше и светлее. Поэтому то, что я делаю — благо. Кровавое благо — да, но необходимое.