Светлана Фатеева - Вот идет большая птица [сборник рассказов]

— Вовсе нет. Я же ведь не сказку рассказываю, а правдивую историю. Принц, который был влюблён в нашу принцессу, узнав о том, что с ней произошло, немного погрустил да и нашёл себе другую, поближе и, пожалуй, чуточку красивее. Король с королевой были убиты горем. Они посылали сотни рыцарей на поиски дочери, но ни один из них не сумел даже увидеть башню. Тогда родители принцессы отправили верных солдат за ведьмой, заколдовавшей и похитившей их дитя, но той уже и след простыл. Колдунья скрылась за тридевятью земель, в другом королевстве, где никто не знал, ни кто она такая, ни откуда. И ни разу больше не вспоминала об оскорбившей её принцессе, ведь у ведьмы всегда великое множество самых разных и куда более важных дел. И спящая принцесса осталась в башне.

— И она так и не проснулась, да? — внучка ёрзает на коленях бабушки, готовая расплакаться.

— Ну, что ты, — ласково улыбается женщина. — Проснулась, конечно, только не от поцелуя и спустя множество лет. Время всё стирает, маленькая, стёрло оно и сказки. Принц, влюблённый некогда в нашу принцессу, женился, стал королём, а через пару лет его королевство было завоёвано более удачным и сильным соседом. Страна, где жила принцесса, исчезла с карт и со страниц истории, рассыпавшись пылью и пеплом. Ведьма нелепо погибла, неудачно приготовив зелье. А чудовищный дракон — верный и неусыпный страж принцессы — издох то ли от голода, то ли от старости, и сквозь его скелет проросли прекрасные цветы. Выветрилось со временем и проклятье, наложенное на принцессу. Она проснулась сама в холодной старой башне. Выбралась на волю и вышла к людям. А дальше… Многое пришлось пережить принцессе. Как и предсказывала ведьма, пришлось ей узнать и голод, и нелёгкий труд. И всё же сказочно повезло королевской дочери, наверное, потому, что она была последним осколком старой-старой сказки. У неё появился дом и семья. Любимый муж и чудесные дети. Хотела бы я сказать, что жила потом принцесса долго и счастливо, только я ведь не сказку рассказываю, а в жизни… В жизни всякое бывает.

Женщина замолкает, внимательно глядя на внучку. Малышка морщит лобик, что-то обдумывая. Потом спрыгивает с бабушкиных коленей, поднимает брошенных кукол и, прижимая их к груди, бурчит:

— Странная у тебя сказка, бабушка. И закончилась как-то непонятно. Я лучше ещё немного поиграю с куклами.

Девочка выбегает из комнаты, провожаемая бабушкиной улыбкой. Пожилая женщина вздыхает и выглядывает в окно. И видит она вовсе не многоэтажные дома, и не проезжую часть, и не сотни машин, мчащихся туда-сюда, и не сияющую неоновым светом рекламу. Перед её глазами вновь встаёт королевский дворец в ослепительном блеске карнавальных огней, и прекрасный принц с равнодушным взглядом и изысканными манерами, и разряженные в пух и прах придворные, рассыпающиеся в комплиментах, и старая ведьма, осуждающе хмурящаяся в ответ на дерзость. Это в сказках рыцари с пламенеющими в груди сердцами поражают насмерть драконов, а принцесс будит поцелуй любви. В жизни тоскливо ноет на погоду застуженная спина, потому что топить камины было некому, а сквозняки продували комнаты насквозь, и душит сухой кашель, потому что воздух в башне был затхлым, а полы и мебель укрыты вековой пылью. Это в сказках освобождённые принцессы закатывают пир на весь мир и садятся на трон, чтобы править мудро и справедливо. А в жизни они варят борщ и штопают носки, ходят по утрам на работу и рассказывают истории внукам. Истории, в которых нет ни слова лжи.

— Права ты была, ведьма. Всё сбылось, что предсказала. Но знаешь, другого мне и не надо.

И последняя сказочная принцесса, мечтательно улыбаясь, поправляет на носу очки, делает громче радио и штопает внучкино платьице. В мире, где нет места сказкам.

Я смотрю на свои руки. Любуюсь ими. На первый взгляд, руки как руки: изящные, девичьи, с тонкими пальцами и нежной светлой кожей. Но я знаю, какими они могут быть. С хищно скрюченными пальцами, крепко сжимающими рукоять ножа, и потемневшей от алых кровавых подтёков кожей. Такие свои руки я люблю, ими любуюсь. Руками убийцы.

Помню ли я, когда это случилось впервые? Когда среди скелетов в моём шкафу скрылась эта маленькая кровавая тайна? По закону жанра я должна сказать, что не помню, не знаю, как так получилось. Но это будет ложью.

Всё началось с отца. Да-да, именно с этого обрюзгшего, отупевшего борова, равнодушного ко мне и к моим чаяньям. Я никогда не была нужна ему. Сколько себя помню, он смотрел на меня, словно на пустое место. А когда умерла моя мать, окончательно отвернулся и перестал замечать. Не подходил, не разговаривал. Раздавленная горем, я ждала помощи и сочувствия. Не дождалась. Отец лишь твердил, что у него нет на меня времени, что государство, мол, важнее. Важнее родной дочери! Ну, разумеется, папочка, как скажешь!

Отец заронил в мою душу зёрна ненависти и злобы. Политые слезами обиды и горечи, они проросли и оплели моё сердце. Не было человека, который ненавидел бы сильнее, чем я. Не было в мире существа более ненавидимого, чем мой отец. Я холила и лелеяла свой гнев, пока ещё не осознавая, как сильно жажду дать ему выход.

А потом, в один далеко не прекрасный день отец женился. Внезапно, нелогично, нелепо! Как гром среди ясного неба. И она — его новая жена, замена моей матери — вошла в наш дворец хозяйкой, неприступной, гордой, величественной. Блистательная в своей красоте. Истинная королева, какой мне никогда не стать. В тот день я поняла: всем вместе нам не ужиться никогда. Либо я, либо они.

В ночь после их свадьбы я рвала и метала, разъярённой тигрицей блуждая по своим покоям. Я уничтожила все изящные фарфоровые статуэтки, которыми с маниакальным упорством украшали мою комнату, разорвала все бесполезные идиотские вышивки, которые мне полагалось делать. Ведь я принцесса, трепетная и нежная. Тьфу! Эта мысль стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Вся злость, весь гнев, вся ярость, что копились во мне годами, искали выход. И решение нашлось, элегантное в своей простоте. И в душе моей воцарился краткий покой.

За ножом пришлось идти на кухню, благо меня там знали и любили. Я мило улыбалась и нежно щебетала, раскланиваясь со слугами. Раз и навсегда запомнила я ещё в детстве одну простую истину: хочешь добиться чего-то стоящего, заставь толпу почувствовать, что она тебе небезразлична. Управляй серой безликой массой, но так, чтобы марионетки чувствовали свою самостоятельность. Я заучила этот урок наизусть и вела себя соответствующе. Мачеха — нет. И потому как бы случайно брошенная фраза о её властолюбии и зависти моей красоте и юности крепко засела в умах черни. А мясницкий нож нашёл своё место в рукаве, надёжно скрытый пышной пеной кружева.