Кэсс Морган - Воронихи [litres]

– Идемте со мной. Мы постараемся сделать так, чтобы вам помогли.

Когда двери лифта закрылись, Виви повернулась к нему спиной и устремилась к первому ряду стеллажей, толком не зная, что нужно искать. Ни одна из Вороних не имела ни малейшего понятия, как может выглядеть талисман.

К счастью, к большинству предметов в застекленных шкафах прилагались таблички, например «ПОГРЕБАЛЬНЫЙ СОСУД (301 ГОД ДО Н. Э.)», «КУКЛА ДЛЯ НАВЕДЕНИЯ ПОРЧИ (75 ГОД ДО Н. Э.)». Эта глиняная фигурка с металлическими гвоздями в голове и в груди заставила девушку содрогнуться. По конечностям расползлось ледяное оцепенение. Казалось, кукла влияла на ее магические силы, только не пробуждая их, а, наоборот, притупляя. Ей вспомнилось то безошибочное ощущение присутствия злобной магии, которое возникло, когда они колдовали все вместе, пытаясь отыскать Тиффани. Виви задумалась, как далеко готова зайти Гвен ради того, чтобы заполучить талисман, и сколько еще Вороних при этом пострадает.

Похититель их сестры тоже приходил в архив, искал тут талисман. Благодаря этому мысль о том, что Геносис может храниться на территории кампуса, стала казаться чуть менее дикой, хотя девушка по-прежнему понятия не имела, с чего ей начать. Скарлетт обучила ее заклинанию, которое позволяло обнаружить следы колдовства, но оно поможет, только если вещь находится где-то в здании. Впрочем, попробовать все равно стоило.

– Королева Жезлов, тебя я зову, – прошептала она, – покажи мне скорее любую волшбу.

Вначале казалось, что ничего не происходит, но потом девушка заметила слабое свечение на рукояти лежащего поблизости кинжала. Шагнув к нему, чтобы разглядеть получше, она увидела, что светящиеся пятна напоминают отпечатки пальцев, словно ее магия засекла того, кто последним владел кинжалом. «Кинжал, XV век, – прочла она на табличке, – предположительно орудие убийства». Значит ли это, что некая ведьма использовала его, чтобы кого-то прикончить?

Виви продолжила разглядывать предметы, но больше ничего не заметила, поэтому повернулась к другому ряду и оказалась напротив чаши, которая так ярко светилась, будто в нее положили зажженную лампочку. «Церемониальная чаша, III век н. э. Найдена в храме Аполлона», – прочла девушка.

Посередине этого ряда стеллажей мерцало что-то еще. В ящичке обнаружилась красная подушечка вроде тех, на которых в музеях выставляют ювелирные украшения, но на ней ничего не лежало. Подушечка хранила смутный отпечаток кулона.

Именно этот отпечаток и светился.

Виви посмотрела на табличку возле ящичка. Та гласила: «Декоративная подвеска. Происхождение неизвестно. Исчезла в 1997 году, предположительно украдена».

– Боже мой, – прошептала она, чувствуя, как отчаянно заколотилось ее сердце.

На табличке имелась еще и фотография синего стеклянного овала, внутри которого находился еще один, поменьше – вроде бусины от сглаза, только без черной сердцевины. Вместо нее в центре была маленькая звездочка с семью лучами. Виви подняла телефон, сфотографировала картинку и собралась написать сообщение Ариане, как вдруг издалека донесся смех, заставив ее вздрогнуть.

– Ариана, это ты?

Ответа не последовало, если не считать очередного раската смеха.

А потом лампы на потолке принялись моргать.

Они загорались и тухли.

Загорались и тухли.

Загорались и тухли.

– Ариана! – снова позвала Виви.

Чувство холодного оцепенения, которое она испытывала, глядя на куклу для наведения порчи, вернулось, только теперь оно не исходило от определенного объекта – его будто бы источал сам воздух, оно подкрадывалось все ближе, наполняло девушку изнутри при каждом вдохе. Она потянулась к стене, чтобы нашарить выключатель, но коснулась не прохладной штукатурки, как можно было ожидать. Нет, пальцы мазнули по чему-то твердому, неровному, копошащемуся. Стена шевелилась . Виви, вскрикнув, отдернула руку.

– Что за…

Она посветила на стену фонариком мобильника и завопила. На стене кишели громадные темно-коричневые тараканы, они наползали друг на друга, падали с крышек ящиков. Их были тут сотни, – нет, тысячи! – они волной накатывали на Виви, пол потемнел под их телами.

Голова девушки пошла кругом от ужаса, она шагнула назад, судорожно ища объяснение происходящему. Раздался еще один далекий смешок, ему вторило шуршание насекомых. «Мы наслали на нее иллюзорных пауков», – так говорила Скарлетт, рассказывая, как они поступили с Гвен. Может, тараканы ей тоже только мерещатся?

Виви побежала на звуки смеха; от трещащих под ногами хитиновых тараканьих панцирей ее чуть не стошнило. «Они не настоящие, – твердила она себе, молясь, чтобы так оно и было, – не настоящие, не настоящие».

Сфокусировав всю свою энергию на потолочных лампах, она повторяла заклятье, которое должно было заставить их снова загореться, и после нескольких повторов они действительно загудели, возвращаясь к жизни. Девушка прищурилась от яркого света, едва успев заметить исчезающую за углом темноволосую фигуру.

Фигуру, которая выглядела в точности как Гвен.

Торопливо пересекая двор, Скарлетт чувствовала, что другие студенты наблюдают за ней, хоть и не знала, что тому причиной: не подобающая истиной леди спешка или совершенно нехарактерная для нее одежда. Девушка не появлялась в кампусе в джинсах с самого поступления в Вестерли, а туфли без каблуков не носила с тех самых пор, как они вышли из моды. Однако сейчас ей впервые в жизни было плевать на внешний вид: она слишком уж вымоталась, да и забот у нее было по горло.

С похищения Тиффани прошло уже тридцать шесть часов, но Воронихи все еще ничего не обнаружили. Они прошерстили все архивы, попробовали разнообразные заклинания вызова, обзвонили выпускниц – в том числе и мать Скарлетт, – но результатов это не дало. Сама Скарлетт тайно пыталась выследить Гвен, но та уже несколько дней не возвращалась в свою квартиру. А когда она попыталась найти Гвен при помощи колдовства, той не обнаружилось нигде , и это ужасно тревожило. Значит, она либо умерла, либо заметает следы ворожбой. Скарлетт казалось, что часы отсчитывают секунды в такт биению ее сердца. Каждая потерянная минута означала, что Тиффани провела в одиночестве, ужасе и боли.

Скарлетт не привыкла к ощущению такой беспомощности, оно страшно ей не нравилось, но отчаяние толкало сделать то, что не нравилось еще больше – попросить о помощи. Потому-то она и шла сейчас по кампусу, шагая размашисто и целеустремленно. Занятия у нужного ей человека закончатся через несколько минут, и упустить его было нельзя.

Когда двери аудитории распахнулись, она заметила его. Парень прищуренным напряженным взглядом смотрел куда-то вдаль – именно этот взгляд всегда выделял его из общей массы беспечных студентов Вестерли.