Руслан Передельский - Чугунные облака

Никита сорвался с места. Он пролетал над озером с нечеловеческой скоростью. Берег простирался у его ног. Небо сгущалось. Полная луна увеличилась в размерах, идеальной окружностью убив мрак леса.

Раздался знакомый низкий женский голос. Он слышал его ранее, и теперь мог отчётливо разобрать слова.

– Сынок, ты меня слышишь? – голос доносился со всех сторон, пробиваясь сквозь листву и холодную воду. Будто за елями кто-то спрятал мощные колонки, украденные из ночного клуба – Прости меня за то, что я должна сделать. Но я не могу тебя оставить с собой. Это большой риск.

Женщина всхлипнула, заикнувшись на последнем слоге.

– Надеюсь ты сможешь меня простить. Помни, прошу тебя, ради всего святого, помни – я это делаю лишь для тебя. Нам опасно тут находиться. Опасно находиться в этом городе вдвоём…

Никита оглядывался по сторонам, продолжая скользить по озеру. Пальцы его босых ног не казались воды, легко парив.

«Со стороны, должно быть, выглядит как убогий спецэффект в дешёвом фэнтези».

Он знал этот голос на удивление хорошо. Казалось, хриплые низкие звуки звучали в его ушах ещё с самого детства.

«Мама…» Ну конечно же, это она! Та самая женщина, об образе которой по всему городу слагали самые безумные и бестолковые сплетни. Хочешь не хочешь, но в частичку от них приходилось верить. Как например в то, что сейчас она осела где-то в трущобах жаркого Конго. Как например в то, что она добывает там золото, как героиня долбанного «Индианы Джонса». Как например в то, что она была форменной стервой (по словам Андрея. Он вообще, много чего говорил)

Кем бы она не была – хоть золотоискателем, хоть наркоманкой и заядлой алкоголичкой, хоть форменной стервой, хоть принцессой Китая, хоть душевнобольной – Никите хотелось её увидеть. Хотелось знать человека, родившего его, в лицо.

Кажется, он смутно помнил её черты – острый подбородок, аккуратный нос, тонкие брови, вытянувшиеся от уха к переносице как следы от куска угля. Строгая – короткое слово, единственное прилагательное которым он мог её охарактеризовать.

– Ты уникален – голос всхлипнул – Наделён невероятным даром, который можно потерять как пульт от телевизора. Развивай его. Прошу тебя, не затеряй.

На секунду женщина умолкла. Никита продолжал оглядываться по сторонам, всматриваясь в деревья, рассчитывая увидеть там знакомое лицо.

– Сын, я вернусь за тобой и разыщу тебя. Где бы ты ни был – мы будем вместе.

– Эй! – Никита вскрикнул, резко прервав голос. Его выкрик эхом пронёсся по озеру, отбиваясь от массивных стен леса. Никого. Казалось, голос доносился с небес. Мама сидит на круглой луне, всматриваясь в его каждое движение.

Он поднял глаза, рассматривая крошечные огоньки звёзд и щурясь от яркого лунного света. Одна блестящая точка, переливающаяся холодно-серебряным, слетела с ночного мрака безудержно полетев вниз. Она оставляла за собой молочный след, тянущийся за ней как хвост.

Было лишь одно желание, которое хотелось загадать при виде падающей звезды.

«Мама, найди меня. Прошу, найди скорее»

– Я люблю тебя, Никита. Люблю, как никого никогда не любила и больше не полюблю.

Голос затих. Тишина холодного лесного озера вновь застыла в воздухе.

Звёздное небо полностью овладело вниманием Никиты. Он всматривался в звёзды, переводя взгляд на луну и обратно. Хотелось, чтоб голос зазвучал вновь. Хотелось, чтобы очередная мутная картинка из памяти дала о себе знать.

Ничего. Тишина вокруг, тишина в голове.

Босые ступни поднимались выше и выше. Сейчас тощее тело летело над водой как голубиное перо. В начальных классах Алина дала ему прозвище «Скелетон» за торчащие костлявые рёбра. Спасибо обтягивающей белой футболке, которую доводилось одевать на физкультуру. Но на данный момент и правда казалось что его тело не весит ни грамма. Оно взлетало всё выше, потягиваясь к падающим звёздам. Стремясь к круглой луне, в свете которой листья на тополе, затесавшимся среди сосен, переливались как гирлянда, которую забыли снять после Рождества. Он и сам переливался как та гирлянда. Его бледная кожа мерцала десятком тусклых блёсток, искрясь в лунном луче.

Может быть, сейчас он и вовсе растворится в этом свете.

Для него это было так легко– для незаметной и тихой жупы. Для человека, вечно ходящего сквозь как фантом. Раствориться в отблесках полного месяца – так просто.

Шорох листьев. Тихие шаги. Тот самый звонкий смех. Кустарники, скрывающие озеро от посторонних глаз гуляющих по ночному лесу, зашевелись. Смуглая рука раздвинула ветви, с интересом заглядывая внутрь. Показались длинные каштановые волосы. Умные карие глаза, ходящие из стороны в сторону.

Она вернулась.

Она тут.

Она рядом.

Адриана.

Быстрый взгляд выхватывал мелкие детали пейзажа, складывая полную картинку невероятной красоты. Сначала её лицо расплылось в искренней восторженной улыбке – такой знакомой и такой понятой. Она любила дарить её людям, зная цену своему подарку. И возможно, именно этот презент тянул к Адриане всех жителей.

Но спустя секунды улыбка сошла. Пухлые губы разомкнулись. Глаза забегали. Девушка была потрясена.

С самого детства она была крайне впечатлительной личностью. Её можно было испугать всем – незатейливым «бу!», выпрыгивая из-за угла, можно было удивить красотой соседнего ставка, пахнувшего прорванным трубами, можно было расторгать до слёз концовкой четвёртого «Шрека».

Но сейчас особенный случай. Она обомлела, устремив взгляд в небо. Он неторопливо, как медлительный лифт в старой многоэтажке, вздымался ввысь. Секунды, и он бы оказался на нависшем над водой Никите.

Глаза девушки блеснули.

«Может быть, она увидела меня?»

Рот открылся шире. Зрачки расширились. Глаза остановились на тёмной парящей тени.

С глаз Никиты покатились слёзы.

– Адриана – крикнул он, взмахнув рукой – Привет! Я спущусь к тебе, секунду.

Он попытался шевельнуться – безрезультатно. Холодный сырой воздух сковал всё тело. Он оцепенел в неловкой позе. Слёзы скатывались с щёк, обрываясь вниз. Мелкие капельки торопливо улетали вниз, разбиваясь об плоскую поверхность.

Взгляд девушки взлетал дальше – он отразил в себе яркий свет круглой луны, размерянное мерцание звёзд.

И вновь, лицо украсила лучшая улыбка из всех существующих. Искренняя, восторженная. Казалось, звёзды и луна – самое нереальное зрелище из увиденных Адрианой за всю жизнь.

Её губы зашевелились. Она хотела сказать что-то. Начала произносить слово, первый звук которого раздался эхом.

«Э-Э-э-э…»

Она не успела договорить. Её остановили. Улыбка сошла, брови сдвинулись, стараясь прижаться друг к другу – на лице появилась гримаса боли. Девушка поднесла руки к лицу, в ужасе рассматривая кисти. С ногтей начала сочиться кровь, ручьём стекая по пальцам.