Руслан Передельский - Чугунные облака

Мимо проехала полицейская машина, ослепив глаза яркой мигалкой. Резко накатило волнение.

Парень оставил позади дом молодой мамы, уйдя прочь.

«ЖУПА, ЖУПА…»

Как оказалось, машина устремилась к дому странного новенького парня. Во дворе уже собирались обеспокоенные свидетели. На пороге стояли они – новенький, спортсмен-дурочек и мерзопакостный мудак. Единственные друзья. Единственные враги. Жалкие и запуганные – случилось что-то ужасное.

Никита медленно отошёл на другую сторону тротуара, присев на мокрую скамейку рядом с пёстрой клумбой. Из кустарника блеснули безумные глаза садового гнома.

Никита закинул нога на ногу и наблюдал. Наблюдал за полицейскими, за толпой, высказывающей новые сплетни. За машинами, подъезжающими и отъезжающими. За засранцами, унизившими его. Сейчас, должно быть, они поплатились.

Он просидел так полчаса, наблюдая за тем, как медленно уютный дом, окружённый толпой, погрузился в ночной мрак. Как разошлись последние шумные соседи. Как уехала последняя полицейская машина.

Как из входной двери на порог вышел тот самый странный новенький. Как его взгляд, став тяжёлым и обжигающим как железная кочерга, погружённая в костёр, остановился на нём.

Никита догадался о чём он подумал. «Убийца – наша ЖУПа». Это была бы весьма оправданная гипотеза. Но Никите плевать – доказательств нет, ему ничего не угрожает. Лишь разъярённые мудаки, сыплющие на него отборные унижения.

Парень закрыл дверь в комнату. На всей мебели оседал толстый слой воздушной пыли. Тут точно нужна была влажная уборка.

Кровать усеяна грязными носками и поношенными вещами, которые давно нужно было сложить в шкаф. Окно, выходившее на густой лес завешено тяжёлой мрачной шторой.

«Упырёнок» – в начале недели одна высокомерная девчонка хихикнув дала ему новую кличку. Что же, в ней заложена доля правды.

Иногда Никите казалось что его бледная кожа не перенесёт солнечного света. Загорится как у настоящего вампира. Ему было легче за тяжелыми шторами, за закрытой дверью – как Дракуле в замке посреди гор Трансиьвании.

Он ненужен этому миру. Единственная, кто держала его снаружи – Адрианна – ушла. Оставила его одного.

«Одного– ха, мне не привыкать»

До сих пор в памяти оставались мрачные картинки тесного приюта. Небольшая площадка, скрытая от большой дороги высокой стеной кустарника. Высокие качели, для катания на которых доводилось напрячься и прыгнуть повыше. Шумные дети. Невкусная липкая каша. Пыльный ковёр, сидя на котором сироты по вечерам слушали классические сказки.

Помнится голос воспитательницы – грубый и крикливый. Ей одной приходилось перекрикивать целый табун детей.

Он был там совсем один. Сидел в стороне, смотря на веселящихся детей как на бушующий океан. Подойдёшь ближе – и тебя размажет об скалы. Тебя унизят, над тобой насмехнутся. Сделают всё, лишь бы ты продолжал чувствовать себя ущербным.

Тоска прекратилась. Пришли настоящие мама и папа, забрав Никиту в сказочный домик Гензель и Гретель. Надо же, одиночество бледного не похожего на остальных мальчика привлекло позитивную молодую пару.

Они так давно хотели ребёнка – но у мамы не выходило забеременеть.

Первое время жизни в семье Никита молчал. Любил мечтать и с интересом заглядываться на прохожих. Любил выглядывать из окна автомобиля. Любил собирать Божьих Коровок в спичечный коробок.

Друзей так и не появилось – но тогда он наконец почувствовал себя защищённым.

«ЖУПА, ЖУПА…»

Сейчас, каждую минуту, каждый час, каждый миг своей жизни он находился в опасности. С этим городом происходит явная чертовщина, подвергающая опасности здоровье каждого жителя.

«ЖУПА, ЖУПА…»

Или, может быть, сами жители скорее поубивают друг друга?

Тьма полностью погрузила в себя комнату. Никита проваливался в неё. Он не чувствовал опоры под ягодицами, мягкого ковра под носками, запаха мяты смешанной с потом, застывшего в его комнате. Его там уже не было. Теперь вокруг лишь мрак.

«Спокойно, мы проходили через это– голова продолжала разрываться на миллионы осколков. Невероятная боль, которую хоть чуть-чуть помогали заглушить собственные мысли – Это пройдёт. Боль отступит»

Подобное случалось раньше. В вечер сразу после похорон Адрианы. Тьма также погрузила прихожую дома, и сквозь неё показался мрачный ночной лес. Чувствовался холод, запах сырости, точно Никита находился прямо там. Вдали слышался низкий женский голос. Уверенный дикторский тембр, слова которого смешивались в единый звук.

Но сейчас тьма не отступала. Она словно становилась теснее, сдавливая тело парня как мягкую игрушку. Сжимала, разжимала… Странные чувства пульсировали по всему телу.

Паника. Хотелось кричать, звать на помощь, слыша лишь звон своего эха в ответ. Хотелось разрывать темноту руками, проделывая дыру в свет. Хотелось выйти из неё, ведь мрак царящий тут стал невыносим.

И тут показался свет. Яркий свет, переливающийся холодным ментоловым цветом в застывшей воде. Никита стоял по щиколотку в ней, но ступни будто находились в безвоздушном пространстве. Вода была только безжизненной декорацией, картонным антуражем. Он понимал, что на самом деле находился далеко от этого места.

Что происходит?

Крупное озеро, отражающее в своих водах лунный свет, напоминало серый глаз безмолвно пялящий в небо. Вокруг грозными удручающими стенами нависали лысоватые сосны. Песчаный берег в некоторых местах полностью смешивался с чёрной землёй и опавшими шишками. Запах отчётливо улавливался – хвоя.

Никита стоял совершенно один посреди окружённого лесом озера.

Тишина, ни звука. Казалось, что тьма пленившая его пару секунд назад поглощала все звуки, создавая атмосферу безжизненного космоса.

Послышался знакомый смех. Искренний, заразительный, горловой. Он мог узнать его где бы ни был.

Адрианна. Каждый раз, когда она начинала смеяться её лицо расплывалось в тёплой лучезарной улыбке. Она смеялась всем телом. Всей душой.

«Смех – это то, для чего ты создана» – однажды сказал ей Никита.

«Тогда, нас создали для абсолютно разных целей» – ответила Адриана кокетливо подмигнув.

Он почувствовал её присутствие. Девушка была рядом. Смех доносился сквозь густые заросли, прямо за узкой песчаной полосой. Никита устремился туда. Шаг – и влажная ступня вынырнула из прозрачной воды. Ещё шаг – и она не смогла погрузиться обратно. Нога зависла над водной гладью, почувствовав твёрдую опору.

Словно вода молниеносно заледенела.

Парень застыл над водой. Спокойное озеро сейчас казалось гигантским катком. Смех раздался в очередной раз.

– Твоё чувство юмора убивает меня! – её голос приглушённо оборвался за стеной из сосен.