Руслан Передельский - Чугунные облака

– Спасибо, Кэр – прошептал Макс после того, как блондинка бережно приложила баночку к синяку.

Каролина расцвела. Он был первый, кто в семь лет придумал сокращённо называть её «Кэр». Они играли в «Марко Поло» в бассейне, и тогда такой вариант имени прозвучал впервые – Мне жаль.

– За что? – девушка попыталась смягчить лицо, выразив непонимание. Хотя она прекрасно знало, что причин для жалости было много.

«Может, за те «милые комплименты» что ты мне высказал в «Пауках», гавнюк?»

– Я много лишнего сказал в среду. Прости.

Она молчала.

– Правда, я не считаю так. Всю неделю жалею о сказанном.

– И я не права – её голос прозвучал как сироп для ушей. Тихий и мягкий– Надо уметь расставаться красиво.

– Что же, нам остаётся только учиться.

По коридору прокатился смех. Окружающие смотрели на них как на пару сатанистов, планирующих массовое убийство.

Старая добрая парочка: этот город запомнит их именно так и не иначе. Она – улыбчивая, хрупкая всегда готовая помочь ему – брутальному самодовольному капитану баскетбольной команды.

Должно быть класс шепчется и подсмеивается над парнем, вылетевшим в туалет прямо во время урока истории. Начался разговор за фашизм. В кабинете стоит могильная тишина, и лишь крикливая истеричка визжит и брызжет слюной, высказывая своё мнение об эпохе в целом, забывая о том что у нас как-бы история и нам нужно поведать хоть какие-то факты.

Я прерываю её речь, пробивающую на слёзы, поднимая руку. Её передёргивает и она дергаясь как смертник на электрическом стуле спрашивает: «НУ ЧТО?!?!».

Так я оказался тут – в пахнущей говном кабинке, читая надписи на дверце. Куча номеров телефона, под которыми написаны фразы вроде «Алекс. Дешёвый минет» или «Стив. Мальчик по вызову». В ужасе ищу свой номер. Не нахожу. Выдыхаю.

Невероятно остроумные шутки у здешних туалетных художников.

Рядом с номером очередного бедолаги красуется детальная картина совокупления криво нарисованной пары. Похоже, в туалетах люди ни о чём другом и не думают.

Слышу шаги. Распознаю четыре ноги, кто-то зашёл в туалет продолжая весело смеяться:

– Нет, а я такой типа говорю… – абсолютно противный голос. Сейчас меня раздражает всё. Голова раскалывается, и я ощущаю как медленно и уверенно моё настроение идёт под откос. Бесит и его примитивный словарный запас (вместо точек слово «типа»), и его голос, который будто тонет в соплях, и ОН в целом. Рассказывает сплетню про какую-то девчонку. Сейчас обсуждает её сиськи.

Ничего нового.

В разговор подключается второй, как только речь заходит за сиськи. Они прям из кожи вон лезут, чтоб рассказать свои самые сокровенные фантазии связанные с несчастной. Ну а я жду, что они с минуты на минуту засосутся.

В голове звенит тот крик. Голоса двух незнакомцев стихают, и я пытаюсь справится с накатившей болью. Рукой упираюсь о стенки кабинки, чуть не натыкаясь на прилипшую пожеванную жвачку. Ногой пинаю огрызок яблока.

Хочется кричать, чтоб заглушить её визг. Она до сих пор сгорает. Кабинка наполняется жаром, будто она рядом. Ну а я знаю, что всё это фантазии, хоть и за последнее время граница между ними и реальностью стёрлась до прозрачности.

Знакомое ощущение, словно каждый мой орган раздулся до размеров громоздкого воздушного шара. Хватаясь за живот, я пытаюсь не сдерживать рвоту. Наклоняюсь к толчку, в нос ударяет омерзительный смрад и я думаю что вот-вот вырву.

А эта стерва всё ещё визжит.

Вижу ржавчину перед носом, или, возможно, это куски чужого дерьма. Открываю рот, рассчитывая на полное очищение организма.

Стерва продолжает кричать.

Ничего не выходит. Голова разболелась ещё сильнее.

–Знаешь Веронику из одиннадцатого. Так вот…

Кабинка сужается, начиная давить на меня. Как в фильмах про шпионов, выхода нет, я чувствую головокружение. Возможно у меня обостряется клаустрофобия.

Плюю на брезгливость и сажусь на грязный пол. Руками обхватываю голову, пытаясь приглушить мерзопакостные голоса дуэта сплетников, схожие на фальшивую игру сувенирного банджо.

«Мне точно нужно идти домой…»

Ощущаю как медленно выключаюсь. Засыпаю, теряю сознание – неважно. Голоса наконец стихают. Должно быть на долю минуты я заснул, продолжая чувствовать жар и слышать крик.

– Влад – это отдельная история.

Глаза раскрываются так широко, что начинают болеть от яркого света. Два сплетника начали меня обсуждать. Интересно.

– Никогда не понимал, почему его имя стало такой популярной темой. Да, он обнаружил труп и в его доме произошла какая-то ужасная фигня. Но, брось – это не причина для популярности. Обычно такие «жертвы» продолжают сидеть в тёмном углу столовой и тихо рыдают, думая о том что их жизнь отстой.

– Выскочка, вот и всё. Ты тоже заметил как он задирается?

– Да-да.

– Подхватил волну брата. Все эти взгляды, ухмылки… Прямо хочется ему врезать!

– Ангелина весь второй урок о нём трещала. Говорила что «он как результат, если бы любого парня из One Direction скрестить с кем-то из N’SYNC – просто идеал» – два парня как один раздраженно цокнули.

Я улыбнулся, не буду скрывать.

– И что они нашли в нём? Разговоры об этом засранце пришли на замену обсуждениям мажоров.

– Типа всесторонне развит – это тоже Ангелина сказала. Цитирует Есенина, шутит отсылками из кино и умело пародирует Лиама Хэмсфорфта и Зака Эфрона.

– Из какого фильма?

– Да из любого! Я с ним хожу на факультатив по Театральному мастерству. Какая-то чувиха загадала ему самую второсортную драму у Эфрона, так он в точь-в-точь показал его персонажа оттуда! Все прямо ахнули!

Да-да, было такое в пятницу.

– И ещё его манера говорить, ты слышал вообще?! Хочется переехать его на внедорожнике каждый раз когда он улыбается и шутит цитатой из фильма или какой-нибудь книжонки! – парень причмокнул. У него это выходило лучше всего – так влажно и эмоционально. Громкий «Ч-М-О-О-К», уверен, сопровождается закатыванием глаз – Эти сучки на 100 % даже не понимают отсылок, но все равно ржут!

Мне тоже это приходило но ум, хоть и отсылки у меня всегда до ужаса простые. Оказывается, для школы Дилана Грина этого достаточно. И оказывается, слышать о себе чужое мнение в туалете не так уж и обидно. Может быть даже немного льстит.

– Все с ума сошли трандеть о нём. Ты хоть припоминаешь чтоб какого-либо новенького так обсуждали?

– Бесит.

– Ужасно раздражает.

Брезгливость вернулась и ударила в голову деревянным бумерангом. «Шмяк!» – я подскочил, в ужасе осматривая собравшуюся на белой плитке грязь. Пыль, следы от чего-то ботинка, окурок “Мальборо», фантики от шипучек. Миллионы кишащего микробами мусора. Фантазия рисовала их в деталях – с маленькими хвостами и глазками-пуговками. С ртами дырочками и острыми как лезвия бритвы зубами. Они голодно всматриваются в мою кожу, ожидая наилучшего момента. Хотят забраться на руку и присосаться, высасывая лучшие витамины тела. Я чувствую как они налипли на одежду, пытаясь смахнуть их с зада джинс. Случайно ударяясь об дверцу – разговоры стихают.