Руслан Передельский - Чугунные облака

После, каждые пять минут пересылал СМС наподобии «Не забудь. Сегодня в семь», «Ты ещё помнишь? Сегодня в семь», «Ты не заснул?»

«Да-да, сегодня в семь, я помню»

План прост до абсурда: ввалится к дряблой тигрице домой под видом журналистов школьной газеты. Интервью о старожилах города: это должна быть самая глупая и скучная статья, если бы она вышла. Между делом выясним, не скрывает одинокая кошёлка чего-либо. После этого смотаемся.

Нам этого показалось достаточно.

Достаточно, чтоб узнать что же забыла МаМа на фотографии столетней давности. Достаточно, чтоб узнать с кем она встречается по ночам в парке.

Я полностью растворился в переписке с Евой. На секунды все проблемы ушли на задний план, голоса затихли, внешний мир потемнел и стал тусклее. На губах застыла улыбка, мы с ней обсуждали «Ночь нежна» Френсиса Скотта Фицджеральда, она написала мне сразу после моей «Стори» с этой книгой. Ничего особенного: книга, письменный стол и хэштег «релакс после школы». На фото смайликом, закатывающим глаза ответил Андрей.

«Розмэри или Николь?» – с этого начался разговор.

«И как их можно сравнивать?»

– Что за повод для улыбки? – спрашивает мама, оставив тарелку с политыми шоколадом блинами передо мной. Сладость тонкой струйкой описывает аккуратное сердечко – очень мило. Но в слух я этого не замечаю

– Да так, переписка с подругой.

– Ева? Милая девочка – мама затихает. В комнату вошёл отец, молча сев за своё место – У вас что-то есть?

Я причмокиваю, собираясь отреагировать холодной грубостью. Видя улыбку на лице мамы сразу откидываю эту идею:

– Да. Что-то есть.

Благодарю судьбу, или кого там надо благодарить, за таких тактичных родителей. Никаких больше вопросов: мама начала описывать милую семью, с которой она познакомилась в супермаркете. Ничего удивительного – она заведёт беседу даже с мертвецом, лежащим в гробу. Говорят, у этой семейки настоящая ферма. А ещё, они пригласили нас в гости.

Я морщусь от этого предложения как от обсуждения фекалий за столом. «Гости?!» – «Угу». Меньше всего я хочу в гости. Меньше всего хочу заводить новые знакомства. И вообще, последнее время я чувствую такую пустоту, словно внутри меня гоняют сквозняки. Она накатывает переодически – вроде хочу о чём-то задуматься, но не получается. В голове ничего нет. Каждая мысль тяжёлый неподъёмный груз. Не хочется ничего – чувствую себя долькой лимона, из которой высосали все соки.

Замечаю выражение лица отца: губы окрасились в шоколадный цвет, в уголках рта виднеются кусочки банана. Поникший, опустевший – должно быть чувствует то же, что и я.

В глазах пустота. Плечи поднимаются к ушам. Он лишь кивает в ответ на все наши разговоры. Возможно, сильно устал.

– Как работа, пап?

Начинается длинный отчёт по рабочим будням администратора завода. Цифры и сухие факты. Позволю себя перемотать это и остановится на моменте, где начинаются свежие сплетни:

– Я видел Арсения и ту девчонку вместе. Опять.

Мама отложила блин и с недоумением засмотрелась на отца.

– В кабинете. Они развлекались прямо на столе.

Я успел свыкнутся с мыслью о том, что эта новость не уйдёт дальше нашего обеденного стола.

– Почему ему не достаточно своей жены? – с искренним непониманием спросил я. Надин мне с самого детства виделась самой красивой девушкой земного шара – Она же такая.... Такая…

– Горячая? – с ухмылкой сказал папа. Мама сильно пнула его ногой под столом. Стоявшие на нём стаканы с апельсиновым соком затряслись как от землетрясения – Влад, он богач, настоящий олигарх, и ему всегда будет чего-то не достаточно в этой жизни. Не смотря на то, какая у него сейчас жена ему будет хотеться видеть перед собой моложе, красивей… Это человеческая природа, понимаешь? С деньгами приходит ненасытность.

Отец всматривался в меня, будто пристальный взгляд может помочь более доходчиво объяснить мне истину жизни.

Должно быть, не приятно узнать что один из твоих родителей предаёт свою половинку. Осознавать, что их узам в конце концов прийдёт конец. Ощущать, что всё, к чему ты привык с начала жизни вскоре рухнет.

Разрываться на две части, пытаясь принять чью-то сторону. И даже для хладнокровного Андрея это могло стать болезненным ударом.

Мрачные деревянные стены роскошного особняка освещали два горевших напротив фонаря, благодаря которым это место не казалось сумеречной румынской Трансильванией.

Этим вечером у Андрея кружилась голова, и он решил провести его лёжа на мягкой кровати. Чертовски хреновый период в жизни Андрея: смерти, смерти и ещё раз смерти поглотили ЕГО город с головой. Этот год казался сплошной мрачной серой рутиной, затягивающей его с головой неспешно душа и отнимая каждый глоток чистого воздуха: чем дальше, тем меньше кислорода.

Перед собой он поставил чёрный АйПад, уютно разместившись на белом покрывале, не в силах расстелить кровать. Голова кружилась будто он вышел из сверхбыстрой карусели.

– Семнадцатилетний, а ведёшь себя похлеще пятидесятилетнего болезненного мужика, страдающего простатитом! – едко ответил Арсений поедая ужин, когда Андрей решил рассказать родителям про своё самочувствие. На столе крупная индейка, перед отцом рюмка крепкого виски «Джеймсон».

– Это ты про себя? – улыбнувшись спросил он у него, на что тот громким тоном приказал ему выйти из-за стола.

Он и вышел. И захлопнул за собой массивную дубовую дверь, отделявшую его комнату от устеленных тёмно-синим ковралином длинных коридоров. В тот самый вечер он нарочно разбил деревянную фигурку льва, готовившегося к нападению. Он взял её в руки и замахнувшись со всех сил ударил об твёрдый пол.

Однажды, это фигурку привёз папа из путешествия по Зимбабве. Ездив на сафари через день, он задрал всю семью своими «невероятно зрелищными» кадрами животных в дикой среде обитания.

Арсений никогда не мог сказать ободряющего слова своему сыну, всю неловкую работу спихивая на мать, к которой он относился как к ленивому домоседу, только и прожигающему его накопленные сбережения. Арсений был человеком изощрённого склада ума, внутри головы которого каждую секунду существования не останавливаясь крутились миллионы шестерёнок. Его IQ превышал IQ каждого жителя города, и каждый житель города прекрасно об этом знал, не желая вступать в дискуссии с олигархом в костюме с запонками из чистого золота.

Взяв джинсовую куртку Андрей обмотал её вокруг талии, быстро выбежав на улицу, игнорируя вопрос охранника: «Куда ты собрался?». «Пошёл нахрен, старый алкоголик» – процедил он сквозь себя мужчине в возрасте, стоявшему у ворот. Он всегда раздражал Андрея своей манерой докапываться к каждому его шагу.