Руслан Передельский - Чугунные облака

Не выдержу ещё одного её взгляда, ещё одной истории. Я не могу находиться рядом с ней и всё тут. Задохнусь от запаха мочи, от летающей в воздухе шерсти.

Понимая, что пора сруливать громко и отчётливо прошу, забывая о том что старушенция не глухая:

– Можно пожалуйста воды? Так жарко!

МаМа поднимается с места с тяжестью синего кита, пытающегося научится ходить. Себе под нос она кряхтит многочисленные проклятья и маты, не успевающие долетать до моих ушей. Они осыпаются в воздухе как песок. Всё из-за её сиплого голоса.

Старуха имеет вид самой разозлённой и несчастной женщины, но послушно выходит из комнаты. Слышаться тяжёлые шаги: «шарк-шарк..», она отдаляется от гостиной.

– Надо уходить – шепчу я

– В смысле, мы так ничего и не узнали! – Макс уютно расселся на полу, разглаживая свои серые носки, на которых нарисован яркий зелёный крокодил и тёмная надпись «Lacoste”.

– Мы ничего и не узнаем – я осматриваюсь по сторонам, будто старуха окажется в дверном косяке. Ничего подобного. Лишь Ника сверлит меня наглым взглядом, вслушиваясь в каждое слово – Это была плохая идея. Уходим.

Макс причмокивает, поднимая недовольные глаза.

– Дело тут обстоит намного серьёзнее.

– Окей – соглашается Макс прямо в тот момент, когда в комнату похрамывая заходит МаМа с стаканом в руке. Вода в нём напоминает джакузи, пенящуюся от дрожащих ладоней.

Я встаю со стула, забирая у неё стакан:

– Большое спасибо.

В ответ молчание и традиционный негодующий взгляд. Кажется, она способна меня укусить как её кошки.

– Остался последний вопрос, который вам задаст Макс. А я схожу в туалет. Вы не возражаете?

МаМа молча кивает. Я прекрасно помню каморку под лестницей, служащей тут туалетом. В ней горел свет когда мы проходили мимо. Он пробивал белым сиянием тусклость дома.

Я вышел в знакомый увешенный фотографиями коридор, в конце которого сидит голубой шотландец с заломленными ушками. Услыхав звук прогибающихся под моим весом досок он оборачивается, одаривая меня наполненным грустью взглядом. В серых глазах застыли слёзы.

Я делаю шаг к коту, осознавая, что у МаМа, в отличии от других старых кошатниц все коты породистые. Возможно, это говорит о её материальном достатке, располагающим для ухода за огромным количеством котов требующих особого досмотра.

Кот струсил, скрывшись за углом. Напоследок он взмахнул длинным хвостом, шлёпнув им по отлипающим зеленоватым обоям.

– Сколько вам лет? – нагловато спросил Макс, взяв на себя ответственность журналиста. Она перешла к нему вместе с крохотным помятым блокнотом. Осмотрев заметки Влада, он ухмыльнулся рассматривая кривые наброски рисунков. «Ясно, чем он занимался пока я терпеливо выслушивал её бредни».

Сутулая МаМа скукожилась ещё в три раза, как не разложенная гладильная доска. На спине, в коллекции жутких горбов, показался один новый. Парень быстро пожалел о вопросе.

– У женщин такое не спрашивают – рявкнула она.

– Извините за бестактность – вежливо ответил он, думая «Да пошла ты, старая выдра!» – Но это интересует многих– «Будто твоя лишенная солнечного света занудная жизнь хоть кого-то интересует»

Старухе явно льстило то, что по словам мальчиков она была хоть кому-то интересна. Сразу после подобных утверждений она расплывалась в довольной улыбке. Тонкие сморщенные губы походили на молодой полумесяц.

Выглядела эта ухмылка как наигранный матёрым актёром приём. Ощущение, будто она её из себя выжимала.

Вот только чего она добивалась?

В какую игру играла?

Вечер оказался провальным, это уже понятно. Они уйдут лишь с мрачным осознанием что их идея – полоумный отстой, будто выдуманный сумасшедшим без капли логики.

Сейчас Макс с нетерпением дожидался Влада, наблюдая за тем как стремительно вращается секундная стрелка на стоящих рядом с вазой часах.

И стандартная рубрика «УГАДАЙ-КА»:

В форме кого могут быть часы у кошатницы?

Верно-верно-верно, надеемся вопрос вас не сильно озадачил, в форме кошки!

Парам-пам!

МаМа заводит свою старую заезженную до безумия шарманку, нос перекосило и глаз сощурился. Выражение, будто она точно сейчас под себя насрёт. Под нос шепчет знакомые проклёны:

«Чёртовы подростки!», «Глупые создания!», «Малолетние гандоны!» – из гнилых уст дамы выходили отборные маты старой закалки. Такие встречаются только в вестернах и обсосанном домике гномов, в котором поживает старая сумасшедшая.

Она (старая сумасшедшая) встаёт со своего кресла и молча ползёт на выход. Сейчас Макс замечает, что её хромота полностью прошла. В ней с самого начала казалась какая-то липовость. Парень проводит удивлённым взглядом МаМа, в руках продолжая держать блокнот. Слышится громкий хлопок двери.

Дверь в гостиную закрылась. Следом идёт поворот замка.

«Твою мать, кто ставит замки на дверях в гостиной?»

Он даже и не обратил внимания, что под дверной ручкой зияла замочная скважина.

Макс подрывается с места, кулаком тарабаня по двери:

– Эй! Зачем вы меня закрыли?

В комнате без окон, которую жёлтым светом освещает лишь тусклая лампа и телевизор, в которой мрачные обои с букетами цветом, напоминающими похоронные, давят на твою психику, в которой десятки котов желают расцарапать тебе физиономию, в конце-концов, которая заперта, становиться по-настоящему неуютно.

– Глупые идиоты! Глупые идиоты… – кряхтит сумасшедшая – Ворвались в мой дом, и думали что я ничего не пойму?!

Теперь становится окончательно ясно, что кошатнице есть что скрывать. И эта тайна не просто секрет особенной консервации помидоров по рецепту матушки или её пин-код от кредитки.

Эта тайна выводит её из себя. Слышно по надрывистому шёпоту, до краёв наполненному чистой злобой.

Возможно, эта ванная комната самое тесное место в моей жизни. Теснее неё только матрас, на котором я ночевал в своём втором городе. Как сейчас помню этот тошнотворный запах одеколона «Old-Spice”. Как сейчас помню тот шум, идущий от забегаловки на нижних этажах. Как сейчас слышу этот зловонный запах сырости.

Что же, сейчас этот запах не лучше. Кошачье гавно радиоактивной вонью пробирается мне в череп, отравляя каждую клеточку мозга. Моча добивает сознание будто специально. Именно этим можно объяснить моё поведение на интервью. Я летал в небесах, улыбался как ненормальный коллекционер бабочек, а потом почувствовал ужасный жар. Надо обратиться к врачу. Последнее время он больно часто мне докучает.

Может быть та незнакомка в белом платье до сих пор горит где-то рядом со мной?

Натыкаюсь на рассыпанный по белой плитке песок. Взгляд проходит дальше, и тут я вижу самое адское место во всей галактике.

Оно не сравниться с Чернобылем.