Руслан Передельский - Чугунные облака

Бедный, бедный маленький мальчик. Он дрожит, видно невооружённым взглядом. Ему страшно до сих пор.

Священник расплывается в улыбке, обнажая белоснежный оскал. Это не та, «коронная», с фотографий и проповедей. Жестокая, холодная. Он подбирается к мальчику ближе и ближе, доски прогибаются под ногами и издают созвучный скрип.

Бедный, бедный маленький мальчик. Ему совершенно плохо после всего увиденного.

Холодная улыбка не сходит с лица Ростислава. Наклонившись над кроватью, как массивная мрачная тень, пугающая малышей ночами, он неторопливо опускает руку на плечо паренька.

На нём выстиранная домашняя футболка. Должно быть, на рукавах раньше сиял яркий рисунок. Сейчас он стёрся, и осталась последняя буква броской надписи.

Бедный, бедный маленький мальчик.

Ростислав ощущает его дрожь под ладонью.

Я ощущаю его огромную холодную руку на своём плече. Он склонился надо мной, судя по тени отбрасываемой на стену. Сразу, как только он зашёл, во всей комнате воцарил запах стойкого парфюма. Я думал так пахнут только турки и индусы (стереотипы-стереотипы). От этих духов, кажется, мои глаза вот вот и заслезятся.

Я делаю вид будто сплю. Судя по всему, очень даже умело.

Ростислав что-то шепчет себе под нос. Его рука ещё на моём плече. Сидит он так минуты две, после чего встаёт и уходит.

В комнате до сих пор витает стойкий аромат.

«УбийстваУбийстваУбийства…»

Не знаю почему, но каждый житель города теперь вселяет страх. Вселяет недоверие. Все эти убийства, описанные в раскиданных по архиву газетах…

Почему о них никто не знает?

Одинокий серый домик посреди пустыря напоминал собачью будку. Рядом просторную поляну начинает поглощать лес, с другой стороны – большая дорога, ведущая извилистыми путями в центр города.

Мелкий домик, напоминавший бедную халабуду старика-отшельника известен всем спортсменам города как самый оснащённый тренажерами спортивный зал. Да-да, а с виду так и не скажешь. С виду там живёт садовый гном, рыгающий радугой или Папа-тыква из Чиполлино.

Правда, известен он был только среди о-о-очень узкого круга. Этим можно было объяснить что в семь часов вечера тут никого не было.

Кроме капитана баскетбольной команды, предводителя всех спортсменов города – Макса. В основном, по вечерам сюда приходили остальные члены команды. Кирпичная коробка доверху заполнялась потными баскетболистами, таскающими штангу. Также подкачаться сюда часто лазили пронырливые папики с пивными животами. Они кряхтели и ворчали если случайно займёшь «их» тренажёр. Чисто ради показухи позанимаются десять минут, а дальше покатят обратно в бар пить пиво.

С одним таким старым пердуном Макс однажды подрался. Он ему говорит – «Давай проваливай, ты уже тут сидишь третий час. Миллион подходов, чёрт побери, уже сделал». Эти папики всегда вставляли черта в свои предложения. А когда рядом с ними матерились подростки корчили физиономии как у пятнадцатилетних девственниц.

Ну а Макс такой типа отвечает: «Это наша качалка, ну а вы, папики, помалкиваете, раз уж в гостях». Папик почесал жирную задницу, перданул, рыганул и ответил: «А ты не смей хамить старшим, понял, чёрт бы тебя побрал»

Ну и короче говоря Макс его отмутузил. Разбил лицо в хлам.

Где-то через неделю он встретил этого папика в парке. Шёл, значит, со своими детьми в ужасной устаревшей кепке из девяностых, и увидев его, глаза стыдливо в пол опустил.

Сейчас ни одного папика.

Макс один.

Жирозжигающая тренировка на пресс. По его расписанию она шла каждую неделю.

В зале воняло грибком. Серые грязные стены в потёках покрывали глубокие трещины. Потрескавшуюся штукатурку стыдливо пытались перекрыть постеры с чемпионами-бодибилдерами, с сиськами больше чем у самой Памелы Андерсон. Возможно, их тут понавесили для мотивации. На потных лицах чемпионов застыли корчащиеся пугающие физиономии. Одного так перекосило будто большей боли в жизни он не чувствовал – а сам поднимает небольшую гирю. На вид, не больше 10 килограмм.

Макс занимался у шведской стенки. Схватился руками за перекладину и поднимал ноги: вверх, вниз, вверх… в беспроводных наушниках альбом Поста Малона. На этот Хэллоуин он, кстати, будет именно им.

Вверх, вниз… По телу стекал пот. Майка с глубокими вырезами по бокам промокла насквозь. Сейчас она утратила белоснежность, став полностью прозрачной.

Хорошо, что он был один. Баскетболисты точно заметили бы паршивое качество майки. Папики зафырчали. Смех у них был как звук недовольных тюленей, пытающихся перекатится с бока на бок: «ф-рррр, ф-рррр».

Послышался странный скрип. Вроде бы, доносился со стороны железной двери. Макс снял один наушник, прервав упражнение. Ничего. Должно быть, бэквокал в припеве. У Малона порой бывают подобные приёмы в песнях.

Вверх, вниз…

Ещё один подход был позади. Тело обливалось потом. Макс снял клятую майку и отбросил в сторону. Посмотрев на отражение он с горечью заметил, что следует срочно набрать массу. Он худеет на глазах, хоть и тело по прежнему остаётся укрытым мышцами. В итоге они перетягиваются как джинсы на жирных задницах папиков, вылазят вены, жилы… Выглядит, конечно, ничего, как у Хью Джекмана в «Росомахе» (не той, где он играл старика), но Макс стремится к другим пропорциями фигуры.

Мокрое тело обдул сквозняк. Торс укрыли мурашки.

Дверь оказалась открытой, скрипя на ветру. Через неё внутрь домика-коробки пробрался белый свет фонаря. Он освещал одиноко стоящую на парковке машину.

– Эй, кто-нибудь есть?

Осмотревшись по сторонам, Макс захлопнул дверь.

Вверх, вниз…

Холодный воздух до сих пор гулял по коробке вызывая дрожь на мокром теле. Ещё один подход.

В наушниках заиграл «Рокстар».

– Старомодней песни не сыскать – фыркнул Макс, переключив трек. Apple Music в случайном порядке выдала трек очередного «LIL” из новой школы.

Максу было стыдно признаться, но он страх как ненавидел всю новую школу. Считал их тексты бездарными а биты убогими. Но конечно же, вся мода отгремевшая в мире последним делом доходила до их городка. Все были в восторге от помойных треков гундосых парней с радужными волосами.

В таком случае он завидовал Андрею. Его друг всегда мог высказать своё мнение, обратив его в новый тренд. Это сродни таланту. За запотевшим окном царили сумерки. Посадка рядом с коробкой залилась голубым светом. Весь мир залился голубым светом, готовясь к ночи.

Последний поход успешно доделан. Макс снял наушники бережно сложив их в белоснежную коробочку.

Наконец этот омерзительных голос перестал гундосить в ушах.

Сделав глоток из бутылки парень незаметно полностью осушил её. Пару капель вылились на грудь. Воды больше не было, а пить ещё хотелось.