Руслан Передельский - Чугунные облака

– Чисто! – откашлявшись крикнул Ярослав – Бляха, тут дерьмом несёт похлеще чем из дырки в бабушкином селе!

Мой напарник первый, как самый низкий из нас, залез в высокое узкое окно туалета сквота. Мы незаметно обошли здание по периметру, найдя окно в которое можно было бы пролезть. Вечеринка же закрытая, а я думаю вряд ли местный бодигард пустит нас лишь по одному цвету волос.

Так что и для меня этот сквот станет местом где я впервые попал на вечеринку через окно, еле протискивая зад через небольшое отверстие.

Ярослав взял меня за руки и пытался вытащить из западни, в которую я легко попал, но не мог нормально вылезти. Сразу же, мне в нос бросился отвратительный запах разлагающегося, не смываемого месяцами дерьма. Тут им была заполнена каждая кабинка просторной убитой комнаты. Их подобие туалета больше напоминало санузел в очередной серии Ходячих Мертвецов. Не помню, показывали ли там туалеты, но почему-то апокалипсис у меня ассоциируется именно с «Ходячими».

Может быть, в мире Безумного Макса именно так и выглядят туалеты? Хотя, чего я ожидал от туалета старой заброшенной фабрики.

Исписанные маркерами стены. Уродливые надписи тут повсюду, и я смог их лучше рассмотреть как только выскользнул из окна, ушибив локоть об грязнючий кафель. От одного лишь его вида меня бросало в брезгливую дрожь.

«Ecstasy меня увези»

«Прости папа, я больше не трезв»

«Lil Chuck был здесь»

«XXX, я любил тебя»

Миллионы странных надписей, видимо, написаных в самом не подходящем состоянии для внесения лепты в давнюю историю здания игрушечного завода, пытались донести до меня одну мысль: тут все явно под чем-то. И это что-то срочно надо найти, заснять посреди сквота и свалить, несясь по трассе посреди леса навстречу родному полицейскому участку.

– Мы долго будем высиживать в сральнике? – саркастично спросил Ярослав, подходя к разбитой двери в ржавых потёках.

Дверь отворилась. В неё, не видя ничего вокруг себя вбежал парень лет двадцати, такого зелёного цвета кожи, будто у него серьёзно обострён цирроз печени. Он, даже не заметив нас и не добежав до туалета, мерзкой густой зелёной жижей вырвал на грязный кафель и без того самого омерзительного санитарного узла моей жизни.

– Десять вечера, а он уже угашенный. Серьёзно? – удивлённо спросил я.

– Ещё секунда в этом месте, и я также как этот шрек прямо здесь обрыгаюсь – заявил Ярослав подходя к двери. Он одним лёгким движением ноги открыл её, впустив внутрь громко игравшую музыку, звук смеха и очень интересный запах. Сладковатый, но при этом не приторный. Что же это такое? Ну конечно, марихуана.

– Охота на компроматы объявляется открытой – заявил я, неуверенно выходя в коридор изрисованный цветными баллончиками и окутанный дымом от сигарет.

Подправив цветные дреды я направился на встречу к источнику шума, туда где скучивалась шумная толпа: в главную комнату, где раньше конвейером изготавливали деревянные игрушки. Тут до сих пор в воздухе витал еле уловимый запах старинной краски, окрашивающей миниатюрные машинки и цветные кубики, которые так любили местные детишки. Сейчас же, если бы эти уже давно повзрослевшие взрослые увидели во что превратилась место рождения их любимых ностальгических игрушечек, то пришли бы в полный ступор.

Потрескавшиеся, то ли от старости, то ли от агрессивных алкоголиков регулярно проводивших здесь драки, серые мрачные стены удручали и будто давили, с каждой секундой сужаясь над головой всё теснее и теснее. Яркие неоновые фонарики, которые бросались в глаза со всех сторон вызывали тошноту. Отмороженные не видящие вокруг себя ничего молодые люди, бездумными глазами, украшенными красными синяками смотрящие на белые таблетки, светящиеся белизной в трясущихся руках. О нет, молодыми людьми этих ребят не назовёшь. Живые, тощие мертвецы которые вместо разговоров издавали противные глухие звуки, желая в этом мире только одного – наркоту. А её в этом королевстве разврата уйма.

Равнодушные ко всему вокруг они ничего не замечали. Но вот мои яркие бросающиеся в глаза дреды и идиотские разноцветные волосы Ярослава смогли отвлечь их внимание от бесконечного поглощения странных таблеток.

Тут я был словно радужный единорог из мира фей среди тёмного мрачного табуна лошадей. Короче говоря, план по внедрению в толпу провален. Я как клоун ходил по плохо пахнущим коридорам собирая на себе всё внимание.

Вокруг были одни невзрачные серые люди болезненного вида, все как один с зелёными лицами и противными угрями на них.

«Там все так будут выглядеть» – вспомнил я уверенный голос Ярослава. Сейчас даже ему стало неловко от внешнего вида. Ну а мне уже было пофиг на выкрики укурков, которые стояли по краям коридора держа в руках бутылки дешёвого пойла.

– Эй, MC Петухи, зачитайте нам рэпчик!

– Хочу такие же дреды, ты шерстяной свитер тёр об волосы?

– Хочется поджечь его патлы и прикурить от них.

Я раздражённым взглядом зыркнул на Ярослава, всем видом пытаясь дать ему понять насколько из него хреновый стилист. Креативной молодёжью оказались блюющие на каждом шагу наркоманы, считающие долгом обсудить мой яркий внешний вид.

Наконец, бесконечно длинный коридор освещаемый неоновыми лампами закончился, и я увидел перед собой толпу людей, будто в глубоком трансе танцующую на местном подобии танцпола. Это были не обычные танцы, которые я привык видел на школьных выпускных и дискотеках в летних лагерях. Это были резкие странные движения людей, абсолютно равнодушных к мнению окружающих. Они танцевали будто за закрытыми дверьми своей комнаты – безудержно и как хотелось им. Может быть нам с Ярославом стоило взять пример с увлечённо размахивающей тощими конечностями толпы, наплевав на все эти реплики, доносившиеся в нашу сторону с еле двигавшихся уст наркоманов.

– Пора нырять в толпу – обратился я к напарнику, подходя к волне людей, которая ещё шаг и заберёт меня в круговорот безумных танцев с головой.

Играл какой-то бешеный ремикс на странную песню, исполняемую парнем с мерзким гундосым голосом как у хозяина сквота. Аранжировка и биты в ремиксе были настолько хаотично и бессистемно наставлены по всей песне, что при всём желании, я бы не смог станцевать под столь странный ритм. Странный он, потому что ритмом это назвать вовсе нельзя было. Нечёткий набор звуков, от которого голова начинала гудеть. Странное чувство. Биты словно кололи по ушам.

Но ребятам под кафом всё равно под что танцевать. Они двигались под свой, понятный только им ритм, наслаждаясь каждым движением будто в слоумо. Они тёрлись друг о друга без капли стеснения, ибо на танцевальной площадке было жутко тесно. Тут даже косячку негде упасть: везде потные возбуждённые телеса, жаждавшие только одного – развлечений. И у каждого они свои. В своей голове. Каждый находил с чего посмеяться, даже когда вокруг ничего смешного не было. Каждый находил под какую музыку танцевать, даже когда музыка вокруг была обычным несуразным ритмом. Каждому казалось что сейчас он в волшебном мире, в котором фонари становятся ярче а жизнь длиннее.